Страница 3 из 32
Бернад — никудышный вояка, он никогда не участвовал ни в каких сражениях, и даже охотник из него неважный. Но он недавно договорился с товарищами, и теперь меня иногда берут на охоту и даже учат обращаться с мечом и луком. Надеюсь, когда я вернусь на родину, эти навыки пригодятся мне в обучении обращению с арбалетом. Как, интересно, с ним воюют?.. Ведь обычно требуется как минимум три человека, чтобы растянуть его… Ах, как же я хочу поскорей увидеть Остров Душ. Я всю жизнь прожила в Южной Грасии, но у меня всегда было такое чувство, что мой дом не здесь, а где-то в другом месте. Все эти тоскливые скалистые деревушки, задымленные многоуровневые каменные города, безжизненные равнины и ущелья кажутся мне какими-то чужими и неприветливыми. И, как назло, в последнее время отец Бернад как-то уж очень пытается удержать меня в Ал Пенино. Даже думал сдружить нас со старой Кифой… У меня от нее мурашки… Хотя… После того, как я отказалась подавать пойло в ее таверне, она еще более рьяно стала гнать меня на родину, так что хотя бы в одном вопросе мы с ней теперь заодно. Отец все время ссорится с ней по этому поводу.
Ну да ладно. Буду копить денежки, а когда мне хватит на билет до Острова Душ, я смогу сама делать что пожелаю… Получу разрешение — и буду осваивать военное ремесло.
(сгоревшие страницы)
Год 1922, тэлль[5]
Сегодня грустный день, и, может быть, поэтому с самого утра в деревне идет ледяной дождь. Умер отец Бернад…
Всю ночь он бредил, а перед самым концом попросил позвать меня. Вот же ж рассердилась старая Кифа, когда отец оставил мне все свои сбережения — а это почти три миллиона адены[6] золотом и ценными бумагами. Ей, конечно, досталось все его дело, и дом, и несколько лодок, но старуха хотела оставить меня без монетки и в чем мать родила, чтобы отправить на тяжелые работы в столицу.
Ха-ха и еще раз ХА!
Завтра я куплю билет, а послезавтра на корабле отправлюсь на Остров Душ, где я родилась.
Я все думаю об этом и начинаю все больше и больше волноваться… Здесь, в Грасии, я всегда была чужой. Многие почему-то называют меня «странным эльфом». Я видела эльфов на картинках в книжках и никогда вживую… И мне кажется, я совершенно на них не похожа: они темные, как сажа, — а я, наоборот, бела, как дым.
Мое внешнее несоответствие всем остальным жителям региона старый Бернад всегда объяснял мне в виде сказок. Я так любила его сказки… Самой любимой была история о маленькой принцессе, которую занесло в чужую страну. Пройдя ряд испытаний, она наконец возвращается на родину, выходит замуж за принца и, приняв свою истинную форму, превращается в ангела, который освобождает свой народ от гнета темных властителей. Отец говорил, что ему эту сказку рассказывала еще его бабушка-гномка… Он редко звал меня по имени, а все время называл меня своей маленькой принцессой. В детстве мне это очень нравилось, хоть меня, бывало, и дразнили из-за этого. Но в последние годы это звучало уж совсем смешно, кроме той ночи, когда его не стало…
Думая об этом сейчас, я понимаю, что рассказы отца были всем, что грело меня холодными зимними вечерами в подвале таверны старой Кифы, где мне был «любезно» выделен угол. Это уже потом, когда отец Бернад разбогател на торговле с Элморденом — королевством, находящимся в восточной части света, мы переехали в славный дом в пригороде столицы. Первые годы своей жизни мы с отцом вообще скитались по всему восточному побережью и даже пару раз захаживали в Заброшенный Город близ Бехейма, находящийся на территории Северной Грасии. Но затем мы вернулись в недружелюбный портовый городишко, где отец Бернад познакомился с Кифой, хозяйкой таверны в предместье столицы. Уж не знаю, что их привлекло друг в друге… Бернад был хоть и немолод, и некрасив, но весьма работящим и добрым стариком. А Кифа… Наверно, любому мужчине просто нужна женщина… Потому что ничего положительного о старой ведьме я сказать не могу. Впрочем, она, похоже, все-таки любила моего старика, и за это я была готова простить ей все оскорбления и придирки в мой адрес.
Но теперь все позади: нищенское детство, издевки Кифы, презрение и непонимание общества. Уже через несколько дней я наконец-то обрету новый дом среди своих собратьев и смогу приступить к исполнению своей заветной цели!
И даже тот факт, что старуха выгнала меня из нашего особняка, доставшегося ей по наследству, не испортит моего хорошего настроения.
Прости, отец… Я безумно благодарна тебе за все, что ты для меня сделал. Но мне пора идти дальше. И тебе — счастливого пути.
Год 1922, фахи[7]
В Ал Пенино теперь, наверно, идет снег… А здесь, на Острове Душ, вечная осень.
Теперь я сижу в маленькой гномьей столовой и скоро уже пойду в свою каморку, но, пользуясь случаем и светом последней свечи, напишу, что случилось со мной за последние две недели. Пока не знаю, хорошо то, что происходит вокруг, или не очень, но точно совсем не то, что я ожидала.
В начале этого холодного месяца в обносках, со старым широким мечом, с которым я умела неплохо обращаться, и с тремя миллионами, доставшимися мне от отца Бернада, рано утром ступила я на земли Острова Душ. Первое мое впечатление было, что это жуткое место, даже по сравнению с бараками Ал Пенино и руинами Бехейма. Здесь явно теплее, чем на западе. На небе светит все та же кровавая луна. Говорят, она появилась на небе в год моего рождения. Местные жители очень религиозны и верят, что это Богиня Смерти смотрит на нас с небес, в то время как белая луна принадлежит взору Богини Жизни.
Отец Бернад всегда учил меня, что никаких богов не существует, что всех нас создали могущественные высокоразвитые существа, гиганты, в древние времена. Но куда они ушли, почему оставили нам лишь разрушенные лаборатории и руины — этого никто не знает… Кстати, весь каменный порт Острова Душ, как и большинство строений на острове, испещрен древними символами, которые светятся кровавым светом. Говорят, так бьется сердце острова, и без этой остаточной энергии наша раса, раса камаэлей, заточенная между мирами по никому не известной причине, не смогла бы дожить до сегодняшнего дня. И эти символы очень похожи на письмена самих гигантов, которые покрывают руины их обсерваторий, лабораторий и строений неразгаданного пока назначения, сохранившихся на всей территории Грасии.
Я попыталась направиться в сторону города. Но оказалось, что до него не так-то просто добраться, так как его от порта отделяют опасные территории. Хранительница портала, удивленно осмотрев, переправила меня прямо на центральную площадь (почему-то здесь роль телепортов выполняют живые люди, в то время как в Грасии эту функцию всегда выполняли механизмы).
Я до сих пор не понимаю неприветливость и негостеприимность камаэлей.
Их единственный город, Гевура, каменный и страшный, похож на развалины лаборатории гигантов, что лежит восточнее Бесконечной Пещеры. Он весь светится все теми же неприятными кровавыми символами. Здесь нет совершенно никакого уюта. Даже в пригороде Ал Пенино порой было веселее и красочнее, не говоря уже о речном городе гномов Кадиффе, где ежесезонно проводятся грандиозные ярмарки и фестивали. Я живу здесь уже почти две недели, но все время чувствую себя словно в гигантской гробнице, окруженной сосущими из меня энергию кристаллами. На улицах всегда тихо и безлюдно.
В храмах и тренировочных центрах меня отказались приютить, даже впустить. Гостиниц и таверн на острове тоже не оказалось. Долго слонялась я по городу, стучась то в одну, то в другую дверь. И мне наконец повезло. В кузне я познакомилась с Мокой. Это старый гном с густой седой бородой, которую он заплетает в смешные косички, что придает его суровому лицу весьма забавный вид. Он тут работает оружейником. Он был весьма приветлив, а когда мы разговорились, то оказалось, что он знал моего отца Бернада. И когда он услышал, как недобро меня приняли здесь, то успокоил, сказав, что камаэли вообще все какие-то дикие, и если бы не тройная оплата, то ноги бы его не было на этом мертвом островке. Мока договорился со своей подружкой Сайлем, молоденькой гномкой со склада, и та поселила меня в одной из складских комнат, а потом познакомила меня со своим другом-священником, который разрешил мне приходить к нему за защитными заклинаниями, если мне понадобится отлучиться куда-то за пределы города.