Страница 87 из 106
А пока Евсей Наумович решил позвонить Зое, старой подруге Натальи. Условиться, как передать Будду, чья зеленоватая фигурка на столе в гостиной то и дело попадалась на глаза.
Визитка с номером телефона Зои валялась где-то в ящике письменного стола. Но заходить в кабинет, видеть разворошенные книжные полки Евсею Наумовичу пока не хотелось. Как-то пришлось дать телефон Зои Генке Руничу. Рунич… Жив ли он?! Номер домашнего телефона Рунича был под рукой, в записной книжке, да Евсей Наумович и наизусть помнил – столько лет общения. А что если и впрямь Генки уже нет, ведь он тяжело болел.
Потоптавшись по кухне и гостиной, Евсей Наумович решительно вошел в кабинет. Не глядя на книжные шкафы, сел за письменный стол и выдвинул верхний ящик. Визитка Зои лежала поверх бумаг. «Зоя Романовна Попова. Эксперт-консультант по бухгалтерскому учету». Евсей Наумович отодвинул пресс-папье и удобней расположил визитку. Зевс на пресс-папье недовольно качнул взъерошенной бронзовой головой. Глядя на визитку, Евсей Наумович набрал первые три цифры, задержался, медленно вернул трубку на рычаг. Вновь снял трубку и набрал другой номер, его он знал наизусть. Он вслушивался в пунктир зуммера, думая – не напрасно ли он так, сразу. Подойдет жена, а имени ее он не помнит. Надо было просто связаться с Зоей, она-то наверняка знает – жив Генка или нет.
И услышав в трубке голос самого Рунича, Евсей Наумович в первое мгновенье оцепенел.
– Генка, ты?! – выкрикнул Евсей Наумович.
– Ну, я, – ответил Рунич. – Господи, Евсей! Где ж ты ошивался, сукин ты сын. Сто раз я тебе звонил!
Евсей Наумович молчал, спазмы перехватили горло.
– Что скажешь? – продолжал радоваться Рунич.
– Я рад тебя слышать, Генка. Рад, что ты не в больнице. Вообще, рад, – постепенно успокаиваясь, Евсей Наумович возвращался к своему привычному в общении с Руничем ироничному тону. – Шарлатан ты, Генка Рунич! Так перепугать друзей, мол, нахожусь при последнем издыхании, долги раздаю, чтобы в рай попасть!
– А что ты так обеспокоился за меня, Евсейка? – старался перехватить инициативу Рунич. – Или посчитал мой уход как знак собственной судьбы и струхнул? Ну, учились вместе, ну был я свидетелем на твоей свадьбе. Кстати, как там Наташка в этих америках? Домой еще не хочет? Сейчас многие возвращаются.
– Умерла Наталья.
Евсей Наумович улавливал дыхание Рунича, шорох от касания провода аппарата.
– Вот, понимаешь, умерла, – повторил Евсей Наумович. – От болезни Паркинсона.
Евсей Наумович составил еще несколько тихих фраз. И собрался положить трубку на рычаг, но, уловив тихий голос Рунича, вновь приложил трубку к уху.
– Послушай, – проговорил Рунич. – Как поживает твой приятель, Эрик Оленин?
– Не знаю, – помедлил с ответом Евсей Наумович. – Он в длительной командировке, во Франции. А что?
– Да так, – ответил Рунич и добавил раздраженно: – Так. К нашему разговору.
Евсей Наумович вспомнил, как однажды Рунич проговорился, что видел из окна троллейбуса Эрика и Наталью. И, судя по ерническому тону Рунича, шли они весьма довольные друг другом. Узнав об этом, Наталья подняла скандал с пожеланием Руничу носить очки. Да и Эрик с удивлением встретил вопрос друга, хотя ничего особенного тут не было – ну повстречались случайно и прошлись. Очень тогда Евсей Наумович рассердился на Рунича. Мелкий бес, думал Евсей Наумович, не может простить, что Наталья отдала предпочтение мне, в то время как именно он, Рунич, и познакомил Наталью со всей компанией в Доме пищевиков. Наталью и ту малявку, Зою.
«Ни в каких очках, оказывается, Генка не нуждался», – усмехнулся Евсей Наумович, набирая номер телефона Зои Романовны Поповой.
Казалось, он уже перенес этот тяжкий груз предательства самого близкого своего друга Эрика Оленина, перенес и сбросил. А мысль о том, что Натальи больше нет, каким-то образом смирила его гордыню, особенно когда он вспоминал о ее мучениях, ее мольбе о помощи, ее кончине и, особенно, о ее просветлевшем лице сквозь слюдяную форточку гроба. И эта мысль мирила Евсея Наумовича с былой неверностью Натальи, заслоняла собой все. В сравнении с этой мыслью поступок Натальи виделся пустяком, помрачением, не только из-за признания Натальи в любви к нему при обстоятельствах, когда ложь была бы самым тяжким грехом, но еще из-за пробуждения его, Евсея Наумовича, любви к своей бывшей жене. О каком тут Эрике могла идти речь?! Вообще, Эрик для него пропал, исчез. И в глубине души он знал, что все простит Эрику из-за своего мягкого, всепрощающего характера, а главное – от страха перед одиночеством. Одиночество, эта мощная воронка, затягивала куда более сильных характером людей, чем он, Евсей Наумович Дубровский. Лишая их воли, толкая на необъяснимые, нелогичные поступки…
Во власти всех этих мыслей, Евсей Наумович как-то упустил, чей он набирает номер телефона, и в первую секунду, когда в трубке раздался женский голос, растерялся – он ведь звонил Мурженко, – но в следующее мгновение сообразил.
Он услышал, что Зоя ждала его звонка, что она знает о кончине Натальи – ей об этом сообщила Галя несколько дней назад. Что она заглянет к Евсею Наумовичу, может быть даже сегодня вечером, и возьмет того Будду.
Евсей Наумович положил телефонную трубку с неясной досадой. Оказывается, Наталья наладила отношения с Зоей и, судя по всему, задолго до обострения своей болезни.
Ну да ладно. Теперь можно позвонить Мурженко, вполне подходящее время – половина первого дня. И механически он набрал номер телефона прокуратуры. Ответа не последовало. Возможно, он ошибся номером?! Евсей Наумович раскрыл телефонную книжку. Нет, вроде правильно набирал. Попробовать еще раз? Никакого ответа. Вероятно, Мурженко ушел на обед. Досадно.
Мельком бросив взгляд на разворошенные книжные полки, Евсей Наумович вернулся на кухню. Этого еще не хватало – не было спичек! Евсей Наумович заглядывал в ящики шкафа и, не обнаружив спички, со стуком загонял ящики на место. Раздражение переходило в нервную лихорадку. «Куда же подевались эти блядские спички?» – выкрикивал он в голос. Евсей Наумович вбежал в кабинет, обшарил письменный стол. Спичек не было.
В исступлении он ворвался в спальню и повалился на застеленную кровать, как был, в джинсовой дорожной рубашке и брюках. Закинул руки на затылок и закрыл глаза. Полежал минут десять, приподнялся, придвинул телефон и набрал номер. И вновь никакого ответа. Вероятно, Мурженко на совещании. Евсей Наумович отодвинул телефонный аппарат и услышал тихий пришлеп об пол. Спичечный коробок! Как он тут оказался? Ах да! Наследие Лизы. Он еще просил Лизу не курить в спальне. Но Лиза не могла уснуть без выкуренной сигареты – привычка. Поэтому Евсей Наумович и уходил спать в кабинет, что его не очень огорчало – он любил спать один.
Евсей Наумович подобрал коробок и вновь позвонил следователю. Никакого ответа. Азарт нетерпения охватил его. Он сунул спички в карман, вернулся в кабинет, достал из ящика письменного стола залоговый договор, нашел номер телефона ростовщика. Вот! Олег Арсеньевич Сапегин! Силой прижимая подушечками пальцев кнопки телефонного аппарата, набрал номер. Тоже никакого ответа. Набрал еще раз. Вновь равнодушные звуки вызова. А этот куда подевался? Плоский телефонный аппарат своей округленной формой напоминал широкое лицо ростовщика над сильной короткой шеей, типичный пикник! Как он весело укладывал бесценные книги в бездонную капроновую корзину! И брюхо ему не мешало.
Странные между ними сложились отношения. Канули в прошлое бездумные кружения молодости – лыжные походы, вылазки всей компанией в Клуб пищевиков и Дворец Промкооперации, премьеры в Большом драматическом, куда попасть считалось особым шиком. В те, затерянные в памяти годы, Евсей Наумович неизменно видел рядом с Натальей ее подругу – невысокого роста, в очках, скромно одетую, с трогательной ямкой на подбородке круглого лица. Зоя даже была свидетельницей на их свадьбе, вместе с Генкой Руничем.
С тех пор минуло более сорока лет. Интересно, есть ли у нее семья, вяло подумал Евсей Наумович, но спрашивать не хотелось. Спрашивать – значило продлевать общение. Он и так старался скрыть досаду – могла бы погодя прийти за своим Буддой. Нет, заявилась именно сегодня, когда измученный бесплодными попытками дозвониться в прокуратуру, он свалился на тахту и уснул – ведь он более суток не спал. И вдруг пришла! С вином, шоколадным тортом и слоеными пирожками.