Страница 12 из 16
Поднявшись по широкой лестнице на второй этаж, он спросил у пробегающего официанта, где можно найти Георгия Ираклиевича. Нагловатый парень, оглядев его с ног до головы, молча указал головой на бар, за стойкой которого очень крупный седой мужчина в белой рубашке и черных брюках заполнял какие‑то бумаги.
Он не заметил Максима и вздрогнул, когда тот обратился к нему по имени. Бармен точно так же оценивающе оглядел Максима, но, наверное, сделал другие выводы.
— В подсобку пойдем или здесь поговорим? — спросил Георгий Ираклиевич.
— Лучше без лишних ушей, — пожал плечами Максим.
Бармен открыл незаметную калитку в стойке и пригласил его за собой. Они прошли по длинному светлому коридору, где сновали официанты и повара, и в самом его конце бармен открыл ключом дверь в помещение, больше напоминающее кабинет директора, чем обычную подсобку.
— Из милиции? — только здесь спросил Георгий Ираклиевич.
— Из прокуратуры, — ответил Максим и полез за удостоверением.
— Э-э, слушай, не надо показывать, — махнул рукой Георгий Ираклиевич. — У вас на лице все написано. По какому делу к нам приехали? Присаживайтесь.
Он подвинул к Максиму глубокое мягкое кресло, а сам достал с полки бутылку, два стакана и наполнил их вином гранатового цвета.
— У нас в районе два доказанных поджога с тремя погибшими. В обоих случаях погибли работники торговли, которые имели дела с грузинами. Лучше будет, если вы мне сами расскажите все что знаете. Если я что‑то не пойму, то спрошу.
Георгий сел рядом на стул, взял в руку бокал и несколько раз тяжело вздохнул и выдохнул. Из‑за лишнего веса у него была сильная отдышка, но он не выглядел болезненным, а был очень подвижен и бодр.
— Я сейчас все расскажу, а вы сами думайте. Только без записи. И только здесь. У вас там в кабинетах я ничего говорить не буду, хоть кожу с меня снимай.
— Кожу, Георгий Ираклиевич, снимать с вас никто не собирается.
— Есть у меня такая уверенность, что сделал это один из ваших... — неожиданно заявил бармен. — Я так говорю, потому что мне бояться нечего. А он мне сразу не понравился.
— Вы о ком сейчас говорите?
— Я говорю, что мы с Женей работали из Торга... Хорошо работали... Всем было хорошо. Пока нам ОБХСС не помешал. И сразу этот парень появился. Я, говорит, все решу. Давайте деньги. Мы дали конечно. И ОБХСС эта сразу отстала.
— Георгий Ираклиевич, еще раз спрашиваю: что за парень? И почему вы думаете, что он наш?
Бармен отпил пару глотков из бокала и, уперевшись ладонью в колено, наклонился к Максиму.
— Мне уже почти шестьдесят. Людей знаю как свои пять пальцев. Я у бога на страшном суде могу помощником работать. Распределять кого в ад на сковородку, а кого на облачко. Этот Саша – жадный, подлый и ленивый. Я же сразу вижу, что ты вот хороший человек. А тот жадный и злой.
Георгий Ираклиевич допил свое вино и встал, чтобы налить еще.
— Его зовут Александр? — спросил Максим.
— Он как к нам присосался, так больше не отставал. Вы, говорит, мне деньги платите, я вас от всех отмажу, — рассказывал бармен, наполняя бокал. — Но когда у нас с председателем Райпотребсоюза одно дело не получилось, я сразу понял, что этот Саша плохой человек. Он точно тогда решил нас подставить. Уговаривал нас, чтобы мы этому Рашиду что‑нибудь плохое сделали. Наказали. Но мы такими делами не занимаемся. Только дом все равно загорелся. А потом и другой. Там где Евгений погиб со своей женой.
Георгий Ираклиевич опять сел на стул с наполненным бокалом в руке.
— Думаю, это он все подстроил. А свалить все на нас хотел. Поэтому я тебе все рассказываю. Плохой он человек. Ради денег на все способен.
Максим почему-то сразу поверил этому грузину.
— Вы так долго с ним общались, неужели даже фамилии его не знаете? Как вы с ним связывались?
— По телефону на работу ему звонили, — бармен быстро поднялся и подошел к столу, на котором под стеклом лежали какие‑то записочки, цветные картинки и фотографии.
— Вот его телефон, — провел он по стеклу толстым коротким пальцем.
Максим тоже встал и посмотрел на цифры под стеклом.
— Бочков, — тихо сказал он сам себе, увидев телефон оперчасти.
— Да-да. Точно. Он как‑то раз так себя называл, — обрадовался грузин. — Найди его, друг. Он все это сделал. Клянусь, мы здесь ни при чем.
Как добрался до Казанского вокзала, Максим даже не заметил.
«Может быть это имела в виду Галина Сергеевна, когда говорила, что Андрей Алексеевич все знает... Нет. Это полная чушь».
В висках стучало: «Бочков... Бочков... Бочков...»
Максим перебрал в памяти все, что касалось шустрого оперативника. Вспомнил шумную женщину на пожаре, которая видела Сашу около дома Краева.
До электрички было еще минут двадцать. Максим почти машинально купил в привокзальном буфете два обжаренных в масле еще горячих пирожка с требухой и сладкое кофе с молоком в бумажном стаканчике.
«В любом случае, прежде чем что‑то предпринять, надо поговорить с Андреем, — решил Максим. — Сегодня. Если грузин говорит правду, то ...»
Глава 13
Максим вышел из электрички, когда до конца рабочего дня оставалось всего полчаса. Он торопился, надеясь еще застать Андрея Алексеевича на рабочем месте.
На ступеньках пешеходного моста, ведущего от платформы до привокзальной площади, образовалась толпа. Торговки с мешками жареных семечек, желая опередить друг друга в борьбе за покупателей, почти перегородили спуск.
Всю обратную дорогу Максим размышлял над тем, что услышал и уверенности в том, что этот бармен говорил правду, немного поубавилось. «Может Бочков и не самый лучший сотрудник, но зачем ему поджигать эти дома?»
Он свернул за аптеку, прошел мимо небольшого пустыря, где как всегда гоняли мяч местные пацаны. Рядом с входом в здание прокуратуры рабочие из домоуправления на днях вкопали несколько столбов и натянули веревки, чтобы жители соседнего дома могли сушить свое белье. И теперь перед окнами кабинетов раскачивались на ветру, как спущенные паруса, чьи‑то наволочки, пододеяльники и простыни.
Андрей Алексеевич был у себя в кабинете.
— А я тебя везде ищу, — обрадовался он Максиму. — Я же сегодня к начальству в Москву ездил отчитываться. Хотел порадовать: все прошло на ура. Мы теперь в передовиках.
— Я тоже из Москвы, — сообщил Максим, пожимая протянутую руку.
— Тогда докладывай какие новости, — бодро сказал прокурор, опять усаживаясь в свое кресло.
Максим подробно рассказал про Вахтанга, про Георгия Ираклиевича. Чем дольше он говорил, тем мрачнее становился Андрей Алексеевич. Когда Максим в своем рассказе дошел до Бочкова, прокурор вскочил со своего места и закричал:
— Какого черта ты туда поехал без согласования со мной? Надо было сначала меня спросить, а потом что‑то предпринимать!
Максим удивился такой реакции своего начальника, но спокойно объяснил, что побеседовать надо было срочно, а его, Андрея Алексеевича, на месте не было.
— Да как ты вообще на них вышел? — раздраженно спросил прокурор. — Тот грузин, который у нас в камере, ничего про них не говорил.
— Не поверишь... Твоя Лена помогла. Про Вахтанга она рассказала. Наверное, хотела своего друга выгородить.
— Я ей устрою друга! — взорвался Андрей Алексеевич. — Ребенка на нас бросила, а сама с грузинами шляется!.. Я на тебя надеялся, а ты... — он укоризненно посмотрел на Максима. — Ладно. Скоро каникулы. Отправлю ее на дачу с ребенком. Там не загуляешь. А теща пусть домой к себе едет. Хоть вздохну свободно.
Андрей Алексеевич подошел к шкафу и достал бутылку коньяка. Подержал в руках и, передумав, убрал обратно.
— Умеют они бабам мозги засирать... Цветочки, вино, шашлык и песни сладкие... — он посмотрел на Максима. — И не только бабам, а еще и некоторым следователям прокуратуры. Здесь их надо было допрашивать, — он постучал ладонью по столу. — Только здесь! А не в подсобках кабацких, где они как у себя дома...