Иногда одной лучше

Он приводил в порядок дыхание, пока Софи всхлипывала, глотала слезы. Какая забавная, правда? Джон видел ее лицо в полумраке спальни, наслаждался смятением. Она бормотала что-то о том, что все должно было случиться не так, что не этого ей хотелось от их знакомства, а Хоумлендер улыбался. Его слух – острее, чем ее. Телефон не звонил уже час или два, и, услышав топот десятков ног на лестничной клетке, Хоумлендер сразу же понял, что именно произошло.

Софи еще не знала, чего ждать от этого вечера, а Джон уже понял, к чему клонится ночь. Разбирательство. Стиллвелл не даст очередному скандалу нарушить американское спокойствие, уронить рынок акций. Присланные ею люди не стучались в дверь, они открыли ее весьма и весьма деликатно. Люди в форме, вооруженные всевозможными корочками и удостоверениями, вошли в чужой дом, чтобы прикрыть задницу Джона от последующих неприятностей как можно быстрее.

========== 4. Проблема ==========

***

Нельзя сказать, что после свершившегося Софи потеряла всякую связь с реальностью, нет. Разум не отказал девушке окончательно. Она то и дело открывала глаза, до слуха несчастной доходили обрывки чужих разговоров, неосторожно высказанные предположения, досадливые причитания. До чего комично, если подумать…

– Ты мог убить её! Ты представляешь, как это… Как тяжело мне было бы разобраться с убийством.

– Не представляю. Это было бы не моей проблемой, – отзывался знакомый Софи голос. – Меня вообще не было бы здесь, не попроси ты заткнуть ей глотку…

– Всё, хватит.

Действие алкоголя должно было кончиться уже давно, но Софи все ещё мутило, до сознания нельзя было достучаться. Звуки и образы вокруг оказались смазанными, неполными, из каждого объекта будто вырвали по кусочкам и раскидали здесь же, рядом. «Они мне что-то вкололи», – понимала девушка, затылком чувствуя мягкую подушку, которой не было в её родной спальне, наивно украшенной лепестками роз. Софи плотно сжимала губы, они пересохли.

Голоса ушли… Они ушли давно, людей не было рядом, оставалось только одно – боль в ушах, в голове, во всем теле. Бабушка всегда говорила, что боль отрезвляет лучше чего-либо. Чувствуя боль, любое животное скорее приходит в себя, осознает, где оно находится и что следует сделать, чтобы этой же боли избегнуть. Человек – он ведь тоже животное, что бы ни говорили в церкви. Софи сжимала пальцы в кулак, пытаясь ногтями как можно глубже впиться в тыльную сторону ладони.

«Где я?» – думала девушка. Что-то тихо попискивало рядом, раздражающий монотонный звук заставлял ежиться. Софи училась на врача, уже могла работать медицинской сестрой, и звук напоминал размеренный шум кардиомонитора. Того и гляди он собьется, измерив участившийся пульс… И верно. Едва Софи пошевелилась на своём ложе, шум смолк, над головой зажглась лампа дневного света. Медсестра ещё не успела открыть глаза, а сама уже оказалась под наблюдением, будто хомяк в стеклянном аквариуме.

Софи не слышала других звуков. Она медленно поднимала веки, чувствуя, как в животе еще ярче расцветает уже знакомая боль. «Может, и хорошо, что мне дали седативное?» – подумала медсестра, чувствуя, как тело её вновь обретает власть над каждой клеткой. Кто знает глубину этих ощущений, не притупленных неизвестными анестетиками… Будто в подтверждение догадки о необходимости принятых таблеток, спазм боли скрутил живот девушки, когда дверь открылась.

Да, это – определённо она, дверь, звук весьма характерный. Только где? Софи не видела, ничего вокруг, но хорошо понимала, что кто-то двигается к ней сквозь размытое пространство. Лязг холодной тяжёлой стали о бетонный пол, будто в фильмах ужасов, что так приятно было смотреть вечерами вместе с Триш по видеосвязи. Но как страшно стать участницей одного из них…

– Мисс Смитт, – дрожащий женский голос выдавал возраст его носительницы.

Софи слышала, как кто-то идёт к ней, цокает тонкими каблучками все по тому же бетонному полу, как кто-то нарушает тишину пространства, кажущегося бесконечно большим. Но откуда, откуда этот звук? Где здесь дверь? Прикусив губу, девушка молчала, судорожно пыталась вспомнить, чем кончился вчерашний вечер. Хоумлендер. Да, Хоумлендер был в её доме, его безупречный профиль она помнила на удивление хорошо.

– Мисс Смитт? – спрашивал кто-то, явно раздражаясь.

Так это… Странно. Софи видела супера на плакатах в метро, как-то раз он разрезал ленточку на открытии детской больницы, медсестра, тогда бывшая ещё зеленой студенткой, смотрела за ним издалека, хлопала, подражая толпе. Так это… Странно. Даже несмотря на то, что уж Софи-то хорошо знала о том, каковы “герои” внутри, видеть Хоумлендера сумасшедшим, одержимым ею… Странно. Другого слова она не могла подобрать, во всяком случае, не в этом состоянии.

– Вижу, вы все же очнулись, – с улыбкой заговорила женщина, весь вид которой говорил о её усталости. Должно быть, бессонная ночь.

– У вас… Были сомнения? – с опаской спросила Софи, а в ответ получила вежливую менеджерскую улыбку.

– Ну что вы, – ответила незнакомка слишком быстро.

– Где я? – Софи не делала тянуть.

Она смутно помнила остатки вечера, разум пытался забыть, но тело не сотрудничало. Пальцы Джона оставили на коже девушки синяки, следы его привязанности, и сейчас они отвечали болью на каждое следующее движение. Болели ноги, руки, саднило между ног. Софи чувствовала, как тошнота накрывает её волнами, стоит только вспомнить о том, как горячо дыхание Джона. Это от страха или после случившегося, закономерная реакция на пережитый стресс?

– Вы находитесь под протекцией Воут Корпорэйшн, мисс Смитт, – уклончиво отвечала незнакомка.

– Да? Я не чувствую себя здесь защищённой, – ответила медсестра, пытаясь подняться. – Я хочу уйти домой. Я… Я пойду.

– Настоятельно советую вам этого не делать, мисс Смитт, – ответила незнакомка, и в голосе её послышалось стальные нотки.

Она не советует ей. Обманутая медсестра сжала зубы, не решившись ответить мгновенно. Ей нужно о многом подумать, многое вспомнить, ей нужно время, а времени ей не дали. Стоило несчастной очнуться – засланный агент тут же ворвался в эту палату, чтобы рассказать, что к чему. Софи подняла взгляд. Картинка плыла перед глазами, краски смазывались и отсвечивали. Незнакомка, застигшая медсестру врасплох, оказалась женщиной лет пятидесяти, и одна её укладка стоила дороже всего наряда Софи. Узкая юбка облегала не менее узкие бедра, не по погоде тонкая блузка не была застегнула на верхние пуговички, и ложбинка её сделанной стараниями хирурга груди выглядела весьма… Призывно?

– Видите ли, мисс Смитт… Вы не до конца понимаете, в какой опасности рискуете оказаться, выйдя за пределы этой комнаты. Вы ведь помните, что с вами произошло, не так ли? Полагаю, подобное тяжело выкинуть из головы.

Она, на самом-то деле, не спрашивала, просто констатировала факт. Софи чувствовала, как саднит кожу чуть ниже линии роста волос, они что-то подключали к ней, измеряли мозговую деятельность. «Пытались что-то исправить?», – спросила себя Софи, не зная, чему верить. Своим глазам? Своей интуиции? Последнее знакомство дало понять, что с шестым чувством у Софи не ладно. Она могла узнать в Джоне больного урода, если бы только открыла глаза.

– Мы не можем гарантировать вам безопасность там, куда вы хотите уйти.

– Он… – Софи не так хорошо помнила прошлый вечер, но наверняка знала, что именно произошло. – Вы хотите сказать, что придёт за мной?

– Несомненно, – облизнув пересохшие губы, ответила незнакомка, она будто бы сожалела о том, что должна была сообщить.

– Почему… Почему я? Зачем ему это? – Софи судорожно вспоминала прошлый вечер.

Ее руки, спина, шея, каждый мускул, каждая клеточка кожи отзывалась болью. Все напоминало о совершенном преступлении. Кто же был виновником? Это – Джон, нет сомнения, Джон, тот милый юрист, что “помогал” Софи все время, что подбирался к ней все ближе и ближе, подобно хищному зверю… До чего же наивной она была, решив, что дело лишь в глупом совпадении.