Иногда одной лучше

Если бы Софи чуть больше интересовалась продукцией Воут, если бы она смотрела их фильмы, читала бесконечные комиксы, смогла бы узнать Хоумлендера до роковой встречи. «Знай врага своего», - говорилось в какой-то книге, и теперь-то Софи понимала, почему. Черт, да ведь он на каждом рекламном постере, на каждом канале, в каждом шумном фильме.

– Он ведь – Хоумлендер, – говорила Софи, искренне не понимая, почему с ней произошло все это, чем именно она заслужила внимание бога. – Он может выбрать любую другую.

– Мы не сможем понять его логику, мисс Смитт. Наш мозг работает несколько иначе. Мы из разных видов. В научной лаборатории Воут их даже не приобщают к Homo Sapiens, они – совершенно новый вид.

– И что мне с этим делать? Жить в этой комнате до скончания времен?

Софи поднялась с места, осознав, что на ней надет больничный халат. Хлопчатобумажная ткань мерзко шуршала, до зубного скрежета знакомый неприятный звук заставил Софи вздрогнуть. Как давно, казалось, все это было. Она проходила практику в больнице, брала у больных кровь, следила за их пульсом, пару раз даже оказывала экстренную помощь. Вернуться бы в те времена, проснуться у кровати очередного пациента, с облегчением осознав, что встреча с Джоном была только сном.

– Милочка, – женщина, встретившая Софи в этом незнакомом ей месте, улыбнулась, голос её сменил тональность, стал более мягким, будто теперь незнакомка разговаривала с ребенком. – Вам стоит ликовать. В ваших руках находится самое смертоносное, самое опасное оружие в мире.

– Он изнасиловал меня, – напомнила Софи.

– И сделает это снова, если вы не выберете другой подход, мисс Смитт.

Другой подход? Оружие в руках? Софи почувствовала себя хуже, она не знала, кто из них двоих – сумасшедший. Медсестра поджала губы. О чем она вообще собралась говорить с этой женщиной? Софи никогда не была особенно чувствительной девушкой, но все же, когда студентам её колледжа предлагали практику в морге при полицейском участке, та раз за разом отказалась. Не хотелось видеть изувеченные тела, слушать обрывки историй об убийствах и изнасилованиях, строить теории. А теперь Софи стала одной из таких историй, ей нужно было что-то рассказать, но ничего не приходило в голову, хотелось поскорее выскоблить из нее все эти воспоминания и выбросить их прочь.

Да, стала частью истории… Да ещё какой громкой, правда? На нее напал не кто-то там, нет. Сам Хоумлендер. Софи сдерживала порыв, ей отчаянно хотелось кричать в гневе, а после – плакать от бессилия, хотелось проклинать всех вокруг. Если бы незнакомка не нарушила мнимое одиночество использованной медсестры, Софи приступила бы к истерике прямо сейчас, на своей больничной койке.

– Вы расцениваете это исключительно как трагедию, мисс Смитт, – заговорила женщина снова. – В то время как мы, люди, проработавшие с суперами столько лет, в любом подобном эпизоде видим возможность.

– Возможность… Насиловать меня опять и опять? – спросила Софи, голос её дрогнул. – Я не понимаю… Почему это вообще произошло, почему я, почему вы допускаете возникновение подобных случаев.

– Потому что мы не можем контролировать их, мисс Смит, – отрезала незнакомка. – Потому что вы ему приглянулись, милая, вот и все, поэтому на этот раз на месте жертвы оказались именно вы. Не ищите здесь божий промысел… Если только вы не считаете Хоумлендера богом, – усмехнулась говорившая, и ее тонкие губы сложились в особенно странную улыбку. – Прежде всего, мисс Смитт, вам нужно успокоиться, глубоко вздохнуть и подумать над решением.

– Решением? – спросила Софи тихо. – Я не могу сейчас думать хоть о чем-то.

– Попробуйте же. Да, решением. Перед вами стоит проблема, а проблемы требуют решений.

Софи промолчала. О, нет, ей было, что сказать, просто взгляд, которым женщина одарила её, заставил медсестру опуститься обратно на койку, сдать этот раунд. В комнате не было окон, стены, казалось, были обшиты тонкими пластами металла более тяжёлого, чем обычное железо, Софи заперли в сундуке, будто безделушку. «Проблема», – грустно подумала девушка, ей захотелось рассмеяться. Она пыталась бороться с огромнейшей корпорацией зла и попала в её цепкие лапы, даже не начав сопротивление.

– Я не случайно решила рассказать вам, мисс Смит, о том, что случаев подобных было прилично.

– Чтобы напугать меня?

– Нет. Чтобы воззвать к вашему чувству долга перед страной, – слабо улыбнулась незнакомка. – Ваш опыт в этом плане весьма скромен, мисс Смитт, но даже без него вы должны осознавать… Мужчины слабы. Особенно слабы мужчины влюбленные.

– Вы называете это влюблённостью? – спросила Софи тихо, не понимая, о каком «долге» ведут речь. – Он выдавал себя за другого целый месяц, месяц втирался ко мне в доверие, дурил голову, чтобы потом сотворить вот это.

– Хоумлендер не похож на нас с вами, мисс Смитт, он выражает чувства иначе. Он – другой. Я уже говорила об этом.

– Вы, похоже, и сами не знаете, что он такое, – огрызнулась в ответ девушка.

Она слышала это в тоне голоса незнакомки. Никто не мог до конца понять Джона, никто не мог разобраться в нем. «Джон», – с горечью подумала медсестра, переваривая это имя. Она чувствовала себя глупой, использованной, жалкой, Софи была маленькой обманутой девочкой в собственных глазах. Почему же ворвавшаяся сюда женщина говорила с ней так учтиво? Боятся судебного иска? Нет, вряд ли. Учитывая, что Софи вывезли из дома, похитили и заперли здесь, Воут может разобраться с ней без лишнего шума, представив все убийством или суицидом. Дело в другом, ей, этой хорошо одетой женщине с дорогой укладкой, что-то нужно… Но что?

– Вы меня не отпустите? – спросила Софи, и незнакомка мотнула головой, будто действительно сожалела, сообщая новости.

– Не мы конкретно, милочка. Он. Он тебя не отпустит. Сейчас с Джоном беседуют наши менеджеры и юристы, если не смогут справиться они, придётся говорить с руководством, – женщина закатила глаза, будто речь шла о шаловливом ребенке. – Мы не можем гарантировать вам безопасность, но мы обязаны гарантировать спокойствие Воут.

– И что мне с этим делать? – спросила Софи, сердце её застучало быстрее. – Позволить ему сделать это снова? Или, может, просто умереть?

– Мы хотим предложить вам более заманчивый вариант, мисс Смитт. Видите ли… Джону вы действительно нравитесь, и он готов пойти на некоторые уступки, лишь бы продолжить эту связь.

– Как великодушно с его стороны, – огрызнулась медсестра.

– Боюсь, что это действительно так, – грустно улыбнулась щедрая сотрудница Воут. – Вам очень повезло. Позвольте рассказать, что к чему.

***

Софи смотрела в окно, стараясь игнорировать нарастающее волнение. Она бывала на такой высоте всего пару раз, каждый из которых повергал ее в шок. Однажды – когда пришла вместе с Триш в ресторан с модным панорамным видом, подруга тогда выиграла бесплатный ужин на двоих, второй раз Софи посещала нотариуса в его дорогом офисе, ей нужно было уладить дела с наследством.

«А Джон видит это каждый день. Не из окна своего серого офиса… С высоты птичьего полета», – думала медсестра. Пожалуй, они действительно очень разные, даже мир его выглядит иначе. Слишком разные, чтобы существовать рядом. Хоумлендеру никогда не понять, каково это, быть беспомощной перед чем-то столь могущественным, а ей, Софи, не может быть доступно даже понимание того, сколько в нем мощи. Софи стиснула зубы плотнее, чувствуя, как мурашки бегут по плечам.

С момента ее разговора со Стиллвелл прошло не больше дня, и Софи хорошо помнила слова, выбираемые женщиной. Да, юная медсестра была жертвой во всей этой неприятной истории, жертвой была и ее тетя, настроенная слишком бесстрашно перед лицом неизвестности. Пожалуй, вся семья Софи пострадала от рук Хоумлендера, именно он разрушил ее жизнь еще до того, как она начала зарождаться. Пусть он был несмышленым ребенком, малышом, не осознающим своих особенностей… Что с того?

Это не имело значения. Он родился чудовищем, им он и вырос, вседозволенность искажает сердца. Софи сжимала и разжимала кулаки, продолжая смотреть в идеально вычищенное окно. Она могла бы сейчас броситься вниз, разбиться в бесформенную массу плоти и костей, навсегда исчезнуть. Но мисс Стилвелл права. Если Софи не попытается привнести в этот мир хоть что-то полезное, существование ее окажется напрасным.