Дракон Нерождённый

– Вот как…

– И я очень рад, – добавил наёмник, – что его присутствие больше не доставляет вам прежних неудобств.

Самшит внезапно поняла, что Кельвин был прав. Она почти не чувствовала того отвращения, внутреннего отторжения, которое белый орк вызывал, когда паломничество только началось. Что могло быть этому причиной?

Дабы передвигаться по верхнему городу, они взяли извозчика. Большую повозку тянул гулгом, на которого не пожалели сил, украсили резьбой, вставками из бронзы и полудрагоценных камней. Жилые и торговые кварталы выстраивались в чистенькие улицы между высоченными стенами, разделявшими районы города. Прямо в тело Охсфольдгарна были встроены цитадели родовых твердынь, над которыми реяли расшитые золотом знамёна, и каждый знатный род управлял тем или иным городским цехом.

Здание Рунной Палаты походило на величественный храм, из его куполообразной крыши бил столб сине-золотого пламени, а вокруг располагался район лучших ремесленников, – тех, кто владел привилегией работать с рунами. Аккуратные улицы с домами-лавками, всюду респектабельные витрины… без товара, сверкающая красная брусчатка и столбы газового освещения. Против одной из лавок наёмник приказал остановиться.

Звякнул дверной колокольчик, внутри оказалось просторно, не считая низковатого потолка. На стене висел бронзовый лик Туландара, под которым стояли две резные тумбы со стеклянными колпаками. Под одним колпаком лежала массивная книга, – Уклад; под другим работал обворожительной красоты механизм, назначение которого оставалось тайной.

За полированным прилавком сидел немолодой гном в неброской, но дорогой одёжке. Борода его была обхвачена парой серебряных колец, украшенных сапфирами, череп выбрит до темени, а длинные волосы по бокам заплетены косами. На скулах и морщинистом лбу виднелись вытатуированные руны.

– Приветствую! Мне нужен мастер Дольф Регдзар эаб Гурдвар.

– Добро пожаловать, – ответил гном на хорошем вестерринге, – ты смотришь на него.

– Так и подумал, – выдохнул наёмник хрипло. – Мой друг пострадал по пути сюда, нужно подлатать его.

– Ступай к лекарю, – скучающим голосом посоветовал гном, – или найди целителя. Я не латаю живую плоть, только заменяю.

– Именно это нам и нужно.

– Стало быть протез?

– Стало быть.

– Какая из рук?

Маргу, стоял сложившись почти пополам, как и Пламерождённые. Посетителям оказалось тесновато в лавке.

– Всё немного сложнее.

Гигант открыл лицо. Он и здоровым-то был ужасен, а без нижней челюсти, с выжженным горлом и ключицами, частично видными сквозь разъеденную кожу, являлся воплощением кошмаров. Однако же старик и бровью не повёл, только присмотрелся.

– Нижняя челюсть и гортань, хм, необычный случай. Судя по состоянию верхней челюсти и степени разрушения дёсен, зубы там уже не вырастут, а значит, придётся заменить часть кости, вставить новые зубы. Скажите-ка, ваш верзила что, серной кислоты хлебнул?

– Почти. Мы пришли к вам, потому что наслышаны о мастерстве семьи Гурдвар и мастера Дольфа в частности. Возьмёте работу?

– Язык-то у него был?

– Что?

– Язык, – повторил Дольф эаб Гурдвар, – был? Я, к примеру, могу выковать и его для речи, однако, не могу заставить металл чувствовать вкус, потому и спрашиваю. У акул языков нет в привычном понимании, а у белых орков? Или ты думал, что я не узнаю белого орка, человек?

Гном смог неприятно удивить их и довольно сцепил пальцы на животе. Каждая их фаланга также имела руническую татуировку.

– Попутешествовал в молодости, видел разное, в том числе и сухопутных акул вроде этой. И Пламерождённых видал тоже, лет сто пятьдесят назад. Любопытная вы компания. Узнал бы кто, что орки вернулись на континент, вот шуму было бы.

Вдосталь наглядевшись на каменные лица, старик рассмеялся:

– Выдохните! Кто вы такие мне не интересно, никуда бежать и никому рассказывать не буду. Однако же и латать морду чудовищу тоже не стану. Ибо оно есть чудовище, и пусть остаётся беззубым; да и работы сейчас полно. Ступайте к соседям моим, на этой улице ещё два кузнеца работают, а всего в районе Палаты Рун их почли три десятка. Кто-нибудь да согласится.

– Нам не нужен кто-нибудь, – всё ещё вежливо, но чуть холоднее прежнего возразил Кельвин, – нам нужен лучший.

– Лучшие всем нужны, но я своё слово…

Дверь за спиной гнома приоткрылась.

– Показалось, что услышала знакомый голос, па, с кем ты тут…

Из проёма появилась женщина, красивая, не слишком высока по человеческим меркам, но по гномьим, – даже чересчур. Кожаный фартук, потная рубаха и штаны грубой ткани липли к телу, являя соблазнительные абрисы; чёрные волосы удерживал шнурок, на лбу сидели гоглы. Беломраморное лицо незнакомки блестело и выражало растерянность, – полные губы приоткрыты, карие глаза широко распахнуты. Женщина рассеянно осмотрела толпу, и вот её взгляд остановился на лице Кельвина Сирли, глаза сузились, потом распахнулись шире прежнего и рот приоткрылся в немом восклицании.

– Ах… – улыбнулся тот виновато, – здравствуй, Шира. Надеялся тебя не застать… как поживаешь?

Старый гном впервые проявил беспокойство, обернулся к брюнетке, явно – человеческой женщине.

– Ты знаешь их, дочь?

Та не ответила, перемахнула через прилавок и встала перед наёмником вплотную, лицом к лицу. Она скинула на пол кузнечные перчатки и крепкие пальцы коснулись морщин Кельвина, прошлись по лбу, щекам, зашуршали в седой бородке. При этом её собственное лицо выражало страх, непонимание.

– Действительно ты, – прошептала женщина, – Кельвин.

– Ага, – хрипло отозвался он и стал выглядеть ещё более виновато.

– Кельвин! – закричала названная Широй, хватая одноглазого за грудки. – Кельвин, рвать твою мать, что случилось?!

– Как бы тебе… как бы… Госпожа моя, позвольте рекомендовать вам Шираэн Дольф эаб Гурдвар одного из лучших офицеров Безумной Галантереи и мою старую боевую подругу!

Когда волшебница немного успокоилась, хозяин дома пригласил уже не посетителей, но гостей, пройти в жилые комнаты. Разумеется, все туда проследовать не могли, так что Верховная мать отослала на улицу лишних, даже сопротивлявшуюся Н’фирию – хотя бы один из Пламерождённых обязан был сопровождать госпожу неотступно. Сама жрица не намеревалась оставлять наёмника.

Потолок в гостиной был несколько ниже, чем в лавке, но комната выглядела уютной, жилой, была хорошо обставлена. Гостей усадили за низковатый стол, и хозяйка, пожилая женщина-гном принялась расставлять тарелки. Она властным движением глаз принудила Ширу помогать, а когда дело было сделано, удалилась.

– Твоя мама не составит нам компанию? – спросил Кельвин.

– Она никогда не участвует в деловых встречах, а это, – как раз одна из таких. Несмотря на кружевные салфетки. И начинай уже говорить, что с тобой произошло?

Одноглазый вздохнул:

– Не могу. Это между отрядом, нанимателем и мной. Сама знаешь, как это бывает.

– Тогда я спрошу у неё. Почему он выглядит так, словно одной ногой уже в могиле?

– Я…

– Полегче, Шира, госпожа Самшит тут не причём.

– Неправда, – тихо, но твёрдо возразила Верховная мать. – Кельвин пострадал, спасая меня и моих спутников. Он сражался против ужасов древности, бессмертных великанов, полных ядовитой скверны.

– Вот, чем ты занимаешься без меня?! – вспыхнула магесса.

– Сказала так, будто наше разделение было моей идеей!

– Вот, опять! – всплеснула руками Шира. – Ты сделал это!

– Что?

– Сказал так, будто я тебе изменила!

– Ради всех богов!

Старый гном сосредоточенно жевал тушённую с трюфелями крысятина и слушал вполуха, но Самшит оставалось радоваться, что румянец на тёмной коже был не так заметен. Вот беломраморная кожа волшебницы сейчас пылала красным.

– Выдохните, дети, – посоветовал, наконец, Дольф эаб Гурдвар. – И начинайте говорить, а не кричать.

Им потребовалось время чтобы посидеть и помолчать, переводя дух, но первой заговорила Шира.