Дракон Нерождённый

– Д-дважды?

– Да. – Почти невесомая рука нежно гладила её по спине. – Когда мы достигли Алукки, я не знал, как перевезти вас через озеро. Вдобавок, по мне проскакала Пегая[3]. Я заболел, госпожа моя, действительно заболел. Зараза проявилась скоро, и я был рад, что запретил вам приближаться. Сосуды стали лопаться по всему телу, кровь лилась под кожу, пятна бурые, пятна синие и жёлтые. Всё это было только началом, впереди ждала агония, страшная, мерзкая смерть… я видел, как болезнь идёт по землям, и что оставляет за собой.

– Кельвин…

– Хотел броситься на меч, но не успел… меня охватил жар. Так жарко не было никогда… а ведь я… я путешествовал по Семи Пустыням и сражался внутри горящего замка, госпожа моя… но так жарко никогда ещё не было. Горячка продлилась несколько дней, невидимое пламя ело меня живьём… а отступив, забрало с собой и болезнь. Тогда-то я и вернулся. Исцелённый вашими молитвами.

Она улыбалась, ещё прячась на его груди, счастливая оттого, что Кельвин был с ней и оттого, что Пылающий слышал её молитвы.

– У Элрога на вас особые планы.

– Монах мне так и сообщил. Жаль, я этих планов не знаю, – устало сказал наёмник, гладя её волосы.

– Вы не уйдёте?

– До последнего вздоха буду рядом с вами и для вас, госпожа моя…

– Кельвин, зовите меня Самшит.

Верховная мать подняла влажное от слёз лицо и губы их воссоединились.

Из всех великих городов-крепостей Хребта, Гранульг являлся самым угрюмым, самым неприветливым. Отряд покинул его на скоростном северном поезде. Найти пятьдесят три свободных места было очень тяжело, служащие подземного вокзала исходили нервной злобой, однако, наборная пайцза заставляла гномов изворачиваться. Они всегда трепетали перед письменным словом, особенно, если оно принадлежало высшей знати.

Кроме Кельвина Самшит сопровождал и второй наёмник, – огромный белый орк Маргу. Такие как этот гигант носили в телах отпечаток воли жестокого бога морей Клуату, они походили на акул своей светло-серой кожей, зубами и холодными тёмными глазами. Когда великаны атаковали посёлок, это чудовище загрызло одного, но заплатило большую цену, его раны ужасали, орк давно должен был погибнуть.

Покидая прекрасный Анх-Амаратх, Самшит взяла с собой трёх Пламерождённых, – личных телохранителей под предводительством Н’фирии, а также шесть ветеранов из числа Огненных Змеек. Префект храмовой стражи Нтанда лично отобрала пять боевых подруг и встала шестой, чтобы сопровождать Верховную мать в паломничестве. Эти воительницы великолепно владели копьями, щитами и саблями, несли с собой длинные луки.

На середине пути отряд внезапно столкнулся с божьим посланником. Хиас, брат ордена Звездопада, уверял, что сам Элрог Пылающий направлял его стопы навстречу Самшит. Кельвин не доверял ему до конца, однако, время показывало, что от звездолобого монаха была только польза. Это Хиас достал у гномьего царька пайцзу, проложил путь через горы и снабдил Верховную мать десятками боевых братьев, готовых сражаться и погибать во имя ея. Теперь вся эта армия тряслась внутри вагонов, направляясь дальше на север, в великий гномий город Охсфольдгарн, чтобы оттуда спуститься на равнины.

Поезд нёсся по дорогам, проложенным на, в и под горами. Непреклонные кхазунгорские инженеры всегда умели бороться с капризами природы, они взрывали гранитные скалы, бурили тоннели, вырывали и засыпали долины, разворачивали реки, иссушали болота, уводили колеи внутрь гор и вновь выводили на поверхность, пускали поезда по берегам подземных морей и по поверхности великих колонн, поддерживавших свод нижнего мира. Всё было подвластно гномьей технической мысли.

Это путешествие оказалось для Самшит и Кельвина чем-то иным. Они много времени проводили рядом, разговаривали, шутили, и будто исцеляли друг друга. Духовно, во всяком случае. Верующие тихо радовались, наблюдая, как Самшит наполняется жизнью, здоровеет, обретает прежнюю красоту и стремительность. С наёмником было сложнее, он пытался браться за мечи, но пока что выглядело это жалко.

Со всеми задержками отряд достиг великого Охсфольдгарна лишь к концу месяца агостара по вестеррайхскому календарю. За время дороги они мимолётно посетили многие селения глубинных гномов, города и крепости, существовавшие во тьме Подземья. Некоторые удавалось даже немного осмотреть, но Охсфольдгарн затмевал всё виденное. Недаром, – из всех гномьих городов величием и богатством превосходил его лишь Хэйраннбори, откуда правил Горный Государь.

Белоснежный гранит, платина и золото составляли его основу. Вокзал встречал сотнями колонн высотой в сотни шагов, светом тысяч газовых ламп и статуями древних рексов, выточенными из медового мрамора. Город, стоявший на одноимённом перевале, целиком перегораживал его белыми стенами, которые хранила тридцатитысячная армия гномов. Величественные дворцы-крепости тянулись к небу, бросая вызов пикам гор; покрытые золотом образы Туландара, взирали на потомков сапфировыми глазами, улицы были вымощены алым камнем, по подвесным дорогам носились паровые вагоны, а внизу шествовали гулгомы-слуги, – големы, оживлённые силой рун. Богатство города бросалось в глаза, ослепляя; роскошь и сила гномьих технологий заставляли инородцев чувствовать собственную незначительность, растворяться в пёстрой толпе. Казалось, Охсфольдгарном правил дух гордыни и жадности.

Впрочем, весь этот блеск жил только в верхнем городе, где обитали дваульфари, – вершинные гномы, знать. Зато под поверхностью, в камне, где гремели заводы, вились тысячи лиг паровых и газовых труб, в саже и жаркой, влажной тьме трудились номхэйден, – глубинные гномы. Их-то жизнь ни яркой, ни богатой не казалась.

– Здесь живёт моя подруга, – говорил Кельвин, садясь в повозку, – но в гости к ней я никогда не захаживал. Семью и работу лучше не смешивать. Особенно, чужую семью.

– Так подруга или соратник? – уточнила Нтанда.

Потомок рабов, привезённых из Унгикании, она казалась экзотичной даже среди множества нелюдей, живших в Охсфольдгарне: иссиня-чёрная кожа; волосы, курчавые настолько, что вода стекала по ним; толстые губы и сломанный нос, похожий на охотничий лук. Префект вызвалась сопровождать жрицу в поездке по городу, хотя трёх Пламерождённых было достаточно против любых угроз.

– И то, и другое. Много лет мы составляли боевую пару, прошли через десятки миссий, хорошо подходили друг другу, дополняли. Я был воином, она, – магессой редкого таланта.

– Кажется, вы упоминали некое имя, – припомнила Самшит, – когда мы гостили у Норден-Лукегинсов.

– Совершенно верно, госпожа моя. – По имени Кельвин звал её только наедине.

– Но разве же среди гномов рождаются маги?

– Ни одного известного случая, – сказал наёмник, – однако я и не утверждал, что она гном. Просто её семья живёт здесь, и сама Шира выросла среди гномов.

Нтанде показалось, что в глазах Верховной матери блеснула изумрудная искорка ревности, но префект немедля искоренила эту кощунственную мысль.

– А сейчас-то мы куда едем?

Наёмник ответил усталой улыбкой и толкнул Маргу, сидевшего рядом.

– Его раны просто так оставлять нельзя. У меня на счету осталось золотишко, хватит, чтобы поправить кое-что.

– Анх-Амаратх может…

– Нет, – отрубил Кельвин и добавил: – госпожа моя. Этот урод покинул Безумную Галантерею[4], он теперь, как это говорят законники, «частное лицо». Ни отряд, ни вы не обязаны платить за него. Однако же я задолжал ему жизнь, так что придётся раскошелиться. Ты понял, серая морда?

Орк сидел неподвижно, укутанный в плащ с очень глубоким капюшоном.

– Вы думаете, что ваша знакомая, – начала Самшит осторожно, – сможет исцелить его?

– Она не смогла бы исцелить даже простую ссадину, – вновь усмехнулся Кельвин, и на его лице проявилось много новых морщин, – о, нет. В лучшем случае она создала бы магические протезы, но что от них толку там, куда мы идём, – в святой земле двух богов, ненавидящих волшбу? Нет, нам нужна помощь рунных кузнецов.

3

Пегая кобыла (катормарский мор) – крайне заразное смертельное заболевание, вызывающее разрушение кровеносной системы, разжижение тканей внутренних органов, а через это – долгую мучительную смерть.

4

Небольшой отряд исключительных наёмников, исполняющих самые сложные поручения по всему миру; особая отличительная черта членов отряда: турмалиновая пуговица.