Страница 7 из 14
– Подожди, – удивилась Юлиана, – то есть ты сбил животное, а потом просто взял и уехал?!
– Юля, пойми, у меня четкая инструкция, я не могу нарушать график, даже если под колесами пострадало животное.
– А если человек?
– Если жив, тогда останавливаемся, вызываем скорую помощь. В этом случае надо помочь и ждать медиков. А если нет, оттащить… м-м-м… останки за габарит пути и ехать дальше.
– Кошмар…
– Я когда в «железке» учился, у нас в одном из кабинетов у движенцев был над доской такой лозунг: «Расписание – это закон». Понимаешь, что это значит?
– Что мертвые не должны мешать живым путешествовать с комфортом? – с вызовом проговорила Юлиана.
– Ты очень категорична, – еще больше помрачнел Василий.
– Как есть, – сухо сказала девушка. Ей вдруг стало неприятно, как будто открылась какая-то злая правда про ее друзей. Василий и Слава никогда не рассказывали ничего подобного.
– Да, – взволнованно, чуть громче обычного, сказал Василий, – таковы правила. У нас, знаешь, как на войне, приказы не обсуждаются.
Юлиане вдруг стало неловко от своей категоричности. Может, она и вправду слишком сурова, Василий и так сам не свой, а она еще масла в огонь подливает.
– Ладно, Вась, извини, я погорячилась. Пойдем обратно или ты еще здесь побудешь?
– Я бы спать пошел, – признался Василий, – уже час ночи, а мне на работу в пять вставать.
– Вот и иди, – Регина вошла неожиданно, возвращая на кухню пустое блюдо, на котором недавно лежали тарталетки с салатом. Юлиана так их и не попробовала. – Там ребята собрались в мафию играть, ты будешь, Юлиана?
– Я бы тоже уже легла. Можно?
Регина отставила тарелки, которые в этот момент загружала в посудомоечную машинку, и мягко посмотрела на девушку.
– Конечно, дорогая, зачем спрашивать?! Пойдем я тебя провожу.
Регина провела Юлиану в крошечную комнату на первом этаже с узкой кушеткой. Навесные полки здесь были заставлены книгами. Между томиками Есенина, Достоевского и Лермонтова расположились странные статуэтки – человеческие тела в разных позах без лица и волос. Кровать была застелена белоснежным постельным бельем, рядом на стуле лежал аккуратно сложенный клетчатый плед. Деревянный пол покрывал сине-желтый ковер с геометрическим орнаментом. Больше в помещении не было ничего.
– Самая маленькая спальня в этом доме. Но тебе будет здесь удобно, – заверила Юлиану хозяйка.
– Как ты всех разместишь?
– А все и не останутся. Римма Ивановна и Света сегодня уедут, они никогда не ночуют у меня. Рома Малюков, по-моему, уже уехал, он давно собирался, ему, кажется, тоже завтра на работу. Гале с Васей отдам свою спальню, там большая кровать. Сама лягу наверху, у меня на втором этаже комнатка чуть побольше этой. Ну а мужички наши в гостиной переночуют, диван большой, да и кресло раскладывается.
Дверь за Региной закрылась, и Юлиана опустилась на кровать. Из зала послышались голоса, а потом громкий абрикосовский смех.
«Да уж, – подумала Юлиана, – тишины я здесь не дождусь. Хотя я и не под такие вечеринки засыпала, спасибо Королёвой».
Она переоделась в пижаму, легла на кушетку и потянула на себя одеяло. Оно было легким, словно пух. Тренькнул телефон, девушка вздрогнула.
«Не буду отвечать», – подумала она. Смех за дверью стих, и Юлиана услышала хорошо поставленный голос Риммы Ивановны:
– А у меня лет двадцать назад был случай. Я тогда начинала работать в дистанции сигнализации и связи моего родного города диспетчером – там большой железнодорожный узел. У меня ночная смена. Доложила о вступлении на дежурство. Представьте себе: ночь, я одна, сижу за пультом, жду поезда. Смотрю – светофор закрылся, хотя до поезда еще минут пятнадцать. Потом открылся через пару секунд, затем опять та же история. Светофор мигает.
– И что это значит, когда мигает светофор?
«Это Галка, – определила Юлиана. Обожает все загадочное. Невозможно, чтобы она прошла мимо хоть сколько-то интересной истории».
– Для того, чтобы управлять движением, есть специальное устройство, называется пульт-табло, оно установлено на каждой станции. На нем вся информация о поездах, вагонах, стрелках и прочем.
«А это, по-моему, Федор. Он так активно пытался подбивать под меня клинья, это было забавно. Жаль только, что все зря».
Тем временем железнодорожник продолжал:
– Движение на станции управляется входными и выходными светофорами. Входной – когда поезд прибывает, выходной, соответственно, на выезд.
– Ты уж прям так подробно не надо, здесь все знающие, – перебил Федора Болтушин.
– Да ладно, пусть рассказывает! – оборвал его Абрикосов, – кое-кому даже полезно освежить знания!
– Это кому же? – повысил голос Болтушин.
«Интересно, они сегодня подерутся? – Юлиана улыбнулась, представив борьбу щуплого тщедушного Михаила и плечистого Абрикосова. – Наверное, Регина не позволит, а так могли бы».
– Так вот. Открывает светофор диспетчер, а закрывается он сам, автоматически, как только первая колесная пара вступила на рельсовую цепь за светофором. Проще говоря, как только поезд проехал светофор, тот тут же закрывается, для этого не надо вмешательства человека.
– Короче говоря, – вмешался Абрикосов, – когда входной светофор мигает, это значит, что поезд то появляется, то исчезает. Бред, правда?
– Вызвала я электромеханика, – продолжила Римма Ивановна, – и они с ребятами пошли разбираться. Я жду. Минут через двадцать звонят и смеются. Оказалось, что на деревянном настиле между рельсами застряла корова. Передним копытом стоит на одном рельсе, а задним бьет по другому.
– Тем самым создавая эффект закрытой электрической сети, что на пульте соответствует появляющемуся поезду, – подхватил Слава.
«Как хорошо, – подумала Юлиана, – словно сказку на ночь рассказали».
Спать почему-то перехотелось. Регина права, ей так хорошо в этой малюсенькой комнатке, словно это ее дом. Она взяла с полки томик Ахматовой, открыла наугад:
Я не любви твоей прошу.
Она теперь в надежном месте.
Поверь, что я твоей невесте
Ревнивых писем не пишу.
Тренькнул телефон, и Юлиана, придерживая книгу, прочитала очередное нежное сообщение от Артема.
Юлиана захлопнула томик и бросила его на стул. Накрылась одеялом с головой, так что звуки застолья стали почти не слышны.
«Ты не можешь, не должен мне это писать, я не верю тебе. И тем не менее ты делаешь это. Зачем? В чем твой план? Или нет никакого глубокого замысла, и я могу расслабиться и наслаждаться тем, чего когда-то так хотелось, о чем мечталось, как о несбыточном…»
Она снова взяла телефон и открыла сообщение. Несколько минут девушка разглядывала буквы, сложившиеся в драгоценные, такие желанные некогда слова, потом открыла фотографию в профиле человека, приславшего сообщение, и начала смотреть на нее. Вот он, совсем другой и в то же время все тот же. Красивый, повзрослевший, возмужавший, хотя и в свои восемнадцать он казался ей Мужчиной, именно так, с большой буквы. Став старше, Юлиана удивлялась, как она, пятнадцатилетняя соплюшка, могла воспринимать его взрослым сформировавшимся человеком, способным принимать правильные, обдуманные решения. С высоты прожитых двадцати семи восемнадцать лет кажутся совсем незначительной цифрой. Когда же тебе всего пятнадцать…
Конечно, всему виной любовь. Та самая, первая, которая совсем внове. Она внутри тебя, но в то же время занимает все пространство вокруг, не оставляя места ни для чего другого. Затем бесконечная нежность. Неожиданная боль и ужас утраты. А дальше тупое ожидание, бесполезная надежда на чудо. И, в конце концов, ненависть, жгучее желание доказать Ему, а заодно и всему миру, что она сумеет прожить без Него.
И вот теперь, когда целая жизнь, связанная с этим человеком, считай, прожита, когда от нее остались только воспоминания и переваренные, запечатанные в памяти эмоции, он появился вновь. Как мечта. Как сон или мираж.