Наблюдатель

— Когда ты меня призвал, то на долю мгновения мне снова удалось увидеть твою душу. После Сиульи ты сильно вырос, поэтому с некоторых пор чтение твоих мыслей стало составлять проблему даже для меня. Но сегодня… признаться, я ожидал увидеть в твоей душе радость. Даже, быть может, злорадство. Но вместо них нашел лишь досаду. Боль. И совсем немного сожаления от того, что ты не все сумел предусмотреть. Почему?

Я раздраженно дернул хвостом.

— Когда ты в первый раз сказал, что местные собиратели пропали, и при этом вроде бы некому было их убивать, мне не понравилось, что по времени это подозрительно совпало с разгаром конфликта между Ковеном и изоморфами. К тому же ты сказал, что убить вас невозможно. О барьере я тогда почти ничего не знал. Поэтому логично было связать эти два события. Ты меня, правда, разубедил, — признался я. — Могущественным сущностям и впрямь не было резона устраивать разборки с какими-то смертными, ведь они могли избавиться от нас так же легко, как и создали. Поэтому на какое-то время я об этой версии забыл. Но потом мастер Чжи показал мне истинные возможности изнанки. Я открыл для себя иллюзии. Научился создавать порталы. А потом учитель подсказал, как защититься от истинной… доступной, как оказалось, только вам… магии разума, и вот тогда я подумал: а ведь изоморфы ею не владели. Они умели создавать иллюзии, да. Но их иллюзии — это всего лишь уловка, обман зрения, никоим образом на разум не влияющий. Ни внушением, ни гипнозом мои коллеги, как выяснилось, не владели. Но тогда зачем им понадобилось защищаться? Или, вернее, от кого? После этого я начал строить догадки, но, конечно, до самого интересного моя фантазия не дошла. Да и насчет причин конфликта стояли сплошные знаки вопроса. Вариантов было много. Один другого безумнее. Единственное, что показалось мне логичным, это то, что сборщики так или иначе должны были держать руку на пульсе. Иметь связь со всеми людьми, кто занимал ключевые посты как минимум в Архаде. На какое-то время мои подозрения пали даже на «ночников», однако Тара их развеяла. Поэтому по большому счету оставались только король, Орден, гильдия магов и Ковен. Представляешь мои эмоции, когда в один из дней меня вдруг приглашают на встречу, на которой лично присутствует глава Ковена, не последний в королевской канцелярии чиновник, глава гильдии магов и глава Ордена карателей? «Четверо», подумал я тогда. Вот это и впрямь совпадение, в которое при всем желании уже не верилось. Пятого, магистра Рала, я вскоре из списка вычеркнул — не того полета птица. А вот остальные мне показались достойными кандидатами на роль злодеев. С таном Алдурром нас и так связывали давние отношения. Да и иллюзия у него в доме выглядела подозрительно. С лессом Аррано мы тоже успели, так сказать, познакомиться. Магистр Нэш ходит под рукой Данти. А сам Данти — высокомерный сноб, который просто не мог не иметь хотя бы косвенного отношения к тем, кого я искал.

Шэд снисходительно улыбнулся.

— Нет, ну а что? — буркнул я. — Я, между прочим, чужие души читать не умею. Да и задание, которое мне поручили, выглядело более чем сомнительно. Но я решил, что все равно поеду, потому что тут и карта «ночников» пришлась к месту, и доверие надо было зарабатывать, и нурры каким-то боком сюда приплелись… в общем, мне стало интересно, и я приехал в форт, будучи почти уверенным, что ничего особенного не найду. Когда же оказалось, что это не так, я тоже поначалу ничего плохого не заподозрил. Ну подумаешь, хранилище… Тара, правда, доставила мне много проблем. Да и потом ее явление народу… в смысле, мне… сумело отвлечь от основной задачи. Тогда я думал, что ищу вместе с ней сокровища Олерона Аввима. Ну и заодно зарабатываю репутацию в глазах людей, которые должны были стать ниточкой, способной привести меня к разгадке.

— Ты научился создавать двухслойную ментальную защиту, — заметил Шэд, когда я ненадолго прервался.

— Да, — признал я. — Мне показалось, что если тот же Данти работает в интересах сборщиков, то он вполне мог заполучить от них какой-то артефакт, способный влиять на разум. К тому же кто-то из этой четверки мог оказаться изоморфом-перебежчиком. Так что защиту мы с Ули сделали не двойной, а тройной. Наверх поместили самые простые и понятные воспоминания, свойственные настоящему Таору Саррато. Под второй защитой спрятали воспоминания посложнее, которые дают понять, что я — не он. И под третьей — уже то, что я ни в коем случае не хотел кому-либо демонстрировать. В том числе и тот факт, что у меня вообще есть этот слой мыслей и воспоминаний.

— Тебе повезло, что Хого ослаб, поэтому до последнего слоя так и не добрался.

— Да, — вздохнул я. — Мы допустили просчет, когда решили, что, куда бы нас ни занесло, барьер и его магия будут мне одинаково доступны. Я считал, что у меня есть роскошный козырь не только перед стихийниками, карателями или предателями-изоморфами, но и перед сборщиками. Казалось, я все предусмотрел. Ко всему подготовился. А в итоге так облажался…

Я сокрушенно покачал головой.

— Нас повязали, как котят, да еще и башку мне вскрыли, словно консервную банку! Даже сильно ослабнув за века, сборщики мне оказались не по зубам. Орли смог без труда взломать первый слой защиты, хотя был не слишком опытен в этом деле. Не на ком учиться ему было, поэтому нас и пронесло. А вот наблюдатель оказался мудрее, поэтому сумел найти и сломать второй слой, после чего мне стало совсем невесело.

— Но Ули ты все же не потерял? — полюбопытствовал Шэд.

— Нет, — покачал головой я. — Убивать улишша, который дарит моему телу возможность гулять на изнанке, сборщикам было ни к чему. Ты ведь об этом только что говорил. Поэтому Орли и не планировал его убивать. Ну а пока его не оглушили, малыш изобразил умирающего лебедя и сбежал под третью защиту. А вот я чуть с ума не сошел, когда он сказал, что больше не чувствует братьев, и мы решили, что уже никогда их не увидим.

На губах Шэда мелькнула и пропала странная улыбка.

— А дальше?

— Дальше? — переспросил я. — Да дальше все как раз очень просто. Когда Хого вознамерился нас сожрать, я решил, что сдохну, но встану ему поперек горла. Пусть бы подавился напоследок. Да и Ули сказал, что живым не сдастся, поэтому попросил убить его до того, как к нему прикоснется этот мудила. Я тогда же и понял, почему за столько веков собиратели не смогли получить для новых экспериментов ни одного изоморфа: без улишшей их тела становились самыми обычными, не приспособленными для изнанки кусками плоти. А улишшей им бы никто живыми не отдал. В общем, я приготовился к тому, что собственноручно убью малыша, Ули тоже сказал, что ни о чем не жалеет… но тут вернулись наши коты и смогли дать ту самую энергию, с которой я умею работать лучше всего. Я тогда был зол. Растерян. Но в какой-то момент сообразил, что барьер для изоморфа — это действительно все. Он позволил мне творить потрясающие по своей правдоподобности иллюзии. Подарил силу. Возможность путешествовать по Ирнеллу порталами. А когда эта жирная тварь не пожелала подохнуть сразу, мне пришло в голову, что барьер и впрямь может стать каким угодно. Нужно лишь дать ему подсказку. Или же просто попросить.

— И ты захотел, чтобы он подарил тебе еще и магию? — со все более явственной улыбкой уточнил собиратель.

— Да. Слабому артефактору нечего было и думать использовать магию против сборщиков. Поэтому я попросил у барьера дать мне возможность стать сильнее… намного сильнее них. Хотя бы на этом слое реальности.

— И он ее тебе дал. Так что теперь ты при желании можешь поспорить даже со стихийником. Или стать первым на Ирнелле стихийником-универсалом. Если, конечно, захочешь.

Я неуверенно повел плечами.

— А надо ли оно? Ломать устоявшиеся стереотипы, привлекать внимание… быть незаметным проще. Да и вообще, возможность трясти горы, иссушивать океаны или раскалывать землю далеко не так полезна, как, скажем, умение грамотно чинить испорченные артефакты. А еще я не совсем понимаю, что же с нами произошло. Откуда здесь взялся барьер, если Орли даже не усомнился в том, что его появление рядом с кубом невозможно. Да и улишши…