Страница 17 из 25
Я вышла из душевой кабины, замотала волосы в полотенце и надела халат.
«Платье надо непременно самое красивое выбрать. Теперь мне предстоит самой пестовать свою уверенность в своей женской неотразимости».
Я надевала на ногу чулок, когда услышала смутный шум за дверью. Звукоизоляцию в спальнях Серёжа сделал почти абсолютную, если слышен шум, значит, происходит что-то серьёзное. Я оправила на себе халат, затянула потуже пояс и толкнула дверь, она не поддалась. Я постучала. Дверь приоткрылась, в щель смотрел разгорячённый Максим.
– Макс, что случилось? Открой!
Он посторонился. Распахнув дверь, я шагнула в коридор и увидела мрачного Стефана, подле него Катю в слезах, обхватившую, прижавшую к своей груди его руку. Дальше по коридору замерла в неподвижности Даша. От лестницы по коридору спешно шёл Павел. Я вновь посмотрела на Стефана.
– Здравствуй, Стефан. Что происходит?
Стефан не ответил, обнял Катю свободной рукой, прижался губами к её головке, приговаривая:
– Прости, Катя, не плачь. Напугал тебя. Прости.
Сбросив с себя его руку, Катя шмыгнула мимо меня в спальню. Стефан проводил её глазами и уставился на меня – немо ощупывая взглядом моё лицо, постепенно меняя мрачную тревожность глаз на спокойную внимательность,
– Я хотел тебя увидеть, – ответил он, наконец.
Я кивнула.
– Благодарю, Стефан. Как видишь, я в порядке. Спасибо, что беспокоишься. – Считая инцидент исчерпанным, я повернулась к сыну, потянулась к нему, провела пальцами по его горевшей румянцем щеке и встретила теплый взгляд. – Благодарю, сынок. Благодарю, что дал время прийти в себя.
– Маленькая, тебе сейчас причёску делать или мне позже зайти?
Я поморщилась. С возрастом Даша усвоила визгливо-беспардонную манеру напоминать о себе.
– Максим, я отправлю Катю к тебе, расскажешь ей всё, что знаешь. Я присоединюсь к вам, как только оденусь. – Закончила я разговор с сыном и повернулась к Даше. – Заходи, Даша. – И посмотрела на Пашу.
Он развёл руками и виновато опустил голову.
Катя дождалась, когда я закрою дверь, и упала на спину поперёк кровати. Я сняла тюрбан с головы, усаживаясь к зеркалу, подала полотенце Даше.
– Мама, что мне должен рассказать Макс?
– Катя, думаю, лучше выслушать Максима, чем мои предположения о его рассказе.
– Я чувствую, что-то происходит. И это что-то – ооочень большие неприятности!
Я промолчала. Катя перевернулась на живот и подпёрла голову руками. Даша включила фен. В шуме его мотора Катя ещё некоторое время изучала моё отражение в зеркале, потом нехотя поднялась и вышла из спальни.
– Ты платье выбрала? – отключив фен, спросила Даша.
– Да. Волосы укладывай высоко на макушке, надену гребень с рубином.
Гребнем назвала украшение маленькая Катя, с тех пор название закрепилось. На самом деле украшение представляло собой маленькую корону, сделанную из белого золота с крупным, редкого красно-пурпурного цвета рубином в центре. Украшение запечатлело в себе дату нашей с Серёжей встречи в аэропорту Дюссельдорфа – одиннадцатое ноября. Продумывая дизайн, Серёжа спрятал четыре единицы в вязь рисунка, оставив свободными их верхушки.
– Маленькая, ищи мне замену. Эдвард, наверное, не захочет, чтобы я в услужении работала. Да и ребёнок у Анюты родится, буду с малышом помогать, не до работы будет. Анюте доучиваться надо. Не знаю только, жить где будем. Отсюда далеко ездить в дом Эдварда, не наездишься, а Стефан уезжать не захочет, даже и заговаривать на эту тему боюсь.
– Даша, ты хочешь поселиться в доме Эдварда?
– Ну а что ж? Родными скоро будем. Дочка хозяйкой в доме своего мужа, а мы со Стефаном родители хозяйки. Лучше, чем у чужих!
– Конечно, лучше, Даша.
– Ой! Маленькая, я не хотела, я не имела в виду, что ты и Сергей Михалыч нам чужие. Мы только добро от вас видели. Каждый раз Бога благодарю, что графа Андрэ в мою жизнь послал, потом тебя вот. – Даша на время умолкла, закрепляя на макушке тугую косу волос. – Ты танцевать-то будешь сегодня?
– Не знаю. Пригласят, буду.
– Пригласят! Сынок любит с тобой танцевать. И красивый, и хороший он у вас. Уважительный. Катька, та взбалмошная, слишком быстрая какая-то, резкая. – Даша полюбовалась на свою работу и, продолжая говорить, пошла к Сундуку Сокровищ. – Стефана-то моего как Максим остановил! «Не пущу, – говорит, – мама просила не беспокоить». Я испугалась, думала, Стефан его ударит, не любит он, когда ему перечат. Да Катька в слезах налетела, Стефану в руку вцепилась. Против Катьки он не устоиит! С детства её раннего всё шепчется с ней о чем-то. Он с родной дочерью так не носится, как с Катькой твоей. – Закрепив гребень, она заторопилась: – Красиво, Маленькая! Давай, помогу платье надеть, да побегу я. Сама-то ещё не прибрана, да и Анютке помочь с причёской надо.
– Благодарю, Даша. Ты беги, я сама платье надену.
– Да? Ну, тогда побегу.
Я натянула второй чулок. Надела платье. Осматривая себя в зеркале, не улыбалась – не хотелось. «Сегодня меня не встретит восхищённый взгляд Серёжи. Теперь и комплементы говорить некому».
Мне предстоял самый трудный вечер в моей жизни.
Я постучала в дверь комнаты сына и потянула дверь на себя.
– Максим, я могу войти?
– Входи… мама, – натужно прерываясь, откликнулся он.
Плачущая Катя билась в крепких руках брата, размахивая кулачками, молотила ими, куда придётся.
– Пусти! – шёпотом кричала она. – Ты… ты предатель… как ты мог… не рассказать? Пусти меня! Я не хочу… иметь с тобой дела!
– Катя, прекрати! Макс, отпусти её!
Максим разжал руки. Катя ещё раз замахнулась на него и не ударила.
– Я доверять теперь тебе не смогу! – выкрикнула она и, размазав слёзы по щекам, села на пол, уронила голову в коленки и обняла коленки руками. Буркнула из своего укрытия: – И отцу тоже.
Я опустилась с ней рядом. Макс, отдуваясь и переступая с ноги на ногу, поглядывал на нас, потом тоже сел на пол. Нарушила молчание Катя, по-прежнему не поднимая головы, она спросила:
– Мама, как мы будем жить?
– Будем стараться жить, как и прежде жили.
Катя вскинула голову, глаза её со слипшимися от слёз ресницами расширились от удивления.
– Ты… ты простишь ему другую семью?! – На последних словах она брезгливо скривилась.
– Я имела в виду, Котёнок, случившееся не должно сделать нашу жизнь несчастной. Посыпать голову пеплом и страдать от горя в мои планы не входит. Надеюсь, в ваши тоже. Макс, ты подумал?
– Да, мама. Уверен, в главном я справлюсь – материальная сторона жизни семьи не изменится, не зависимо от того, какое решение примет папа. Я не справлюсь с домочадцами. Авторитета у меня нет.
– Уважение, сынок, дело наживное. Будешь ответственно относиться к своей роли главы семьи, со временем появится и авторитет.
– Мама, ты, что, предлагаешь Максу стать главой семьи? – Катины глаза вновь расширились от удивления.
– У тебя есть возражения, Катя?
– Да это глупость! Макс слишком молод, в семье его за ребёнка принимают. Кто его будет слушать?
– Для начала я и ты.
– Я думала, дедушка или Стефан возглавит семью.
– Катя, кто обеспечивает финансовое содержание семьи, тот и глава.
– В таком случае, я тоже могу взять на себя обеспечение семьи и стать главой.
– Катя, ты выдвигаешь собственную кандидатуру?
Она опустила глаза и тихо буркнула:
– Нет.
– Тогда предлагаю вернуться к делу. Максим, ты напрасно в себе сомневаешься, твой папа многому научил тебя. Случай со Стефаном это лишний раз доказывает. Я горжусь тобой, сынок! – Я протянула руку и легко коснулась тёмных волосков на щеке Макса.
Макс перехватил мою руку и прижал ладошку к губам.
– Я люблю тебя, мама. Прости за молчание. Но я и сейчас не знаю, как я должен был поступить.
– Я тоже не знаю, Макс. И не понимаю, зачем папа обременил тебя информацией о своей личной жизни.
– Я узнал, так же, как и ты, случайно, встретил его с ребёнком и женщиной в торговом центре. Я и не понял вначале, пока мальчик его папой не назвал. Это три месяца назад случилось. Папа обещал, что сам всё расскажет, как только закончится процедура установления отцовства.