Одиночка

Простая безропотная душа, неспособная возразить даже ребенку, она сказала ему такое! Почему? Конечно, не для того, чтобы сделать больно. По неосознанной потребности быть искренней во всем, она с бесхитростной прямотой объяснила ему свои чувства. Она одна поняла его нищету.

Глава 16

Выдалось замечательно ясное утро.

И настроение у Павла, как и само утро, было солнечным. Из кухни доносился аромат свежезаваренного кофе. Оля встала раньше, хотела принести кофе Павлу в постель, но он уже брился в ванной. Они стояли рядом у их любимого окна и любовались озером, как будто никогда прежде не видели его по-настоящему. И как только ему в голову могло прийти, что она в нем разочаровалась?

В чашках тонкого фарфора масляно поблескивал темный напиток, источающий благоухание и проясняющую сознание горечь. Белая сорочка Павла была ей велика, подчеркивая невесомость ее хрупкого тела. Сегодня ей особенно хотелось быть привлекательной. Как Павел восторгался ею этой ночью! Ничего похожего не было раньше и, как бы она огорчилась, если бы то же восхищение не увидела в его глазах сейчас.

– Завтра я решила начать новую жизнь, ‒ серьезно сказала она, с лицом, исполненным строгого достоинства.

– Но, уже завтра… – улыбнулся Павел, вспомнив, что вчера вечером она говорила об этом.

– Тогда сегодня, ‒ легко согласилась она.

Они посмотрели друг другу в глаза и рассмеялись, ощутив прилив беспричинной радости. Ее глаза были полны небесной чистоты. Своей наивностью она напоминала ему ребенка, который глядит на мир через окно, ни разу его не открыв.

Аромат кофе, свежий, как само утро, пьянил. В лазури неба летала пара голубей. Сразу видно летные, не дикари. Судя по характерным пируэтам, которые один из них выписывал перед другим, то был голубь с голубкой. Озеро очистилось ото льда и переливалось под лучами солнца радужными оттенками перламутра. Красота всегда гармонична, любуясь озером, подумал Павел. Но, что есть красота? Очевидно, это некая непостижимая взаимосвязь отдельных составляющих целого, когда ничего не надо менять, ни отнимать, ни прибавлять.

Вдумавшись в смысл своей мысли, он с сомнением покачал головой. В этом определении присутствует нечто из сферы торговли, как на весах: «отнимать-прибавлять». Зато, суть ясна. Хотя попытки постичь сущность красоты всегда приводят к потере ее очарования. Да, но, суть-то ясна! Отмахнулся Павел, ему было необыкновенно хорошо. Никогда он не был так счастлив в своей жизни, как сейчас. Оля устремилась на кухню, чтобы принести ему еще одну чашку. Павел удержал ее. Обняв за талию, мягко привлек ее к себе, не замечая перед нею свою наготу.

– Постой! – отстранилась она, слабо защищаясь руками, чтобы посмотреть ему в глаза. ‒ Я хочу, чтобы ты знал, ты самый лучший, и я тебя люблю, а все остальное… То, что я говорила вчера, ‒ пустяки. Забудь обо всем, да? ‒ ее глаза взволновано ждали ответа.

Да, ‒ растерянно кивнул Павел, понимая, что все остальное отнюдь не пустяки, почувствовав вдруг всю свою до неприличия неуместную наготу. На верхней губе у нее застыли «усы» от кофейной пены. Задумавшись, над услышанным, он не сказал ей об этом.

В последние дни он часто задавал себе вопрос, что у них будет дальше? Раньше он мог видеть будущее, но теперь, почему-то не мог. Ему хотелось сделать ей что-то приятное, но он не знал что́? Он хотел сказать ей, как она ему дорога, но он не мог найти нужные слова. Все известные слова ему казались какими-то безнадежно опошленными, оскверненными, утратившими свой изначальный смысл.

Быть может, время не пришло, чтобы слова приобрели то исконное значение, которое теперь ничего не значит? А возможно, имеет значение то, с каким чувством ты их говоришь. Ему вспомнилась реклама, увиденная когда-то в метро: «Не можешь подобрать слова? Попробуй бриллианты!» Бриллиант первый по блеску из честных камней. Уже более двух тысяч лет бриллиант является символом красоты и вечной любви. Как странно, ‒ вечной любви. Интересно, почему? Ну, уж точно не из-за его твердости, сила часто именно в мягкости. Раздумывал он, поспешно одеваясь.

– Давай, сегодня куда-нибудь пойдем, развлечемся, ‒ не придумав ничего путного, предложил Павел.

‒ Давай! ‒ радостно согласилась она, по-детски просияв глазами, ‒ А куда пойдем?

‒ Я приглашаю тебя в театр или на концерт. А хочешь, пойдем в ресторан, устроим пир на весь мир? Пойдем, куда ты хочешь, на твой выбор, ‒ подумав, ответил он.

– Я бы пошла и туда, и туда, и еще, куда-нибудь! Но, мне нечего одеть… ‒ загорелась и тут же, сникла она надломленным цветком.

– Ничего, что-нибудь придумаем, ‒ успокоил ее Павел.

Он знал, насколько для женщины важен ее внешний вид. Придумав, чем ее порадовать, Павел начал собираться, предложив ей в этот раз остаться дома.

‒ Я ненадолго отлучусь и скоро вернусь. Тебя ждет сюрприз.

‒ Павлик, не уходи, ‒ тихо попросила она. ‒ Мне кажется, нам мало осталось быть вместе… ‒ с пронзительной грустью она посмотрела ему в глаза.

‒ Что за глупости? ‒ улыбнулся Павел, весь в мыслях о реализации своей затеи.

По какой-то ему самому неизвестной, навязчивой причине, он был убежден, что задуманное им ее приятно удивит. Внезапно у него мелькнула мысль, что они никогда больше не увидятся, но он прогнал прочь эту неприятную мысль, убедив себя, что незачем понапрасну терзать себя беспричинной мнительностью.

‒ Это не глупости, это предчувствие… ‒ неуверенно возразила она, чистая душа.

Мельком взглянув на нее, Павел заметил или ему показалось, что лицо ее стало каким-то полупрозрачным, как у тех, кто исчерпал свою жизненную силу. Что бы это значило? Не стоит во всем искать какой-то смысл, он не везде есть, торопясь, отмахнулся Павел. Некоторые вещи нельзя объяснить, они лишены смысла, просто существуют себе и все.

‒ Павлик, я не такая, как ты… Мне страшно с тобой расставаться, ‒ глаза ее тревожно темнели на бледном лице.

‒ Ничего не бойся, я скоро вернусь, ‒ сказал он ей на прощание и ушел.

Павел не предал всему этому значения. Так бывало не раз, человек считает: «Это не имеет значения», не догадываясь, что все приобретает значение, когда речь идет о жизни и смерти.

Глава 17

Чего мы боимся, то и случается.

После утреннего предложения развлечься, Павел уехал, сказав Оле, что ее ожидает сюрприз. Сколько она ни допытывалась, какой именно, он только улыбался в ответ. Оля скучала в пустой квартире, она впервые осталась одна. Выросшая на улице, ей не хватало общения и новых впечатлений. Ее распирала потребность разнообразить скучную жизнь.

Неожиданно для себя она впала в какое-то загадочное беспокойство. Вдруг ей послышалось, будто кто-то едва слышно царапает в дверь третьей комнаты, которая всегда была под замком. Павел запретил ей к ней подходить, она и не подходила, даже не поинтересовавшись, почему? Но, одно дело, подавить любопытство и совсем другое, избавиться от него. И любопытство, пришпоренное скукой, взыграло в ней.

Она порывисто шагнула к двери и дернула за ручку. Дверь по-прежнему была заперта, но из-за двери вдруг послышался отчетливо различимый шорох. В этом звуке ей почудилась опасность, и она в страхе отпрянула. Оля не была боязливой, но сейчас ее охватил невыносимы страх. Ноги ее ослабли, она села на стул против двери, и замерла от ужаса, ей показалось, что кто-то невидимый наблюдает за ней. Вдруг из-за двери раздался жалобный детский голосок:

– Тетенька, мне страшно… Выпустите меня! Я хочу есть…

Захолонув от неожиданности, она сидела на стуле, не решаясь пошевелиться. Но она заставила себя подняться и подойти к двери.

– Ты кто? – растеряно спросила она.

– Мальчик… – после продолжительного молчания, робко ответили из-за двери.

– Ты, что там делаешь?!

– Меня здесь заперли.

– Кто?

– Он…

– Зачем?