Страница 13 из 27
Собаку решено было оставить в баке, а тело Ната отнесли в похоронное бюро и послали за Доком.
Когда Док прибыл, Нат выглядел не лучше, чем прежде. Вокруг тела стояли шериф, Калеб и гробовщик Стив Мерц.
– Док, как он, мертв? – спросил Мерц.
– По мне, просто затаил дыхание, – сказал Калеб. – Но вот номер с языком может заставить вас блевануть.
– Ради бога, – сказал Мэтт и вышел.
– Говорю вам, – сказал Калеб, – парнишка начал раскисать.
Док не отреагировал. Наклонившись ближе, он разглядывал лицо Ната. На левом глазу копошился муравей. Док смахнул его, ухватил голову трупа и повернул.
– Шея сломана, верно? – уточнил Калеб.
– Да. – Док пригляделся к синяку на шее Ната и глубокой рваной ране под ним.
– Думаю, работа пса, – сказал Мерц.
– Точно, – сказал Калеб. – Тогда Фостер расплющил псу рыло, смял его в комок, засунул в бак, сам прыгнул следом вниз головой и сломал шею.
– Ну, – сказал Мерц, – пес же мог его укусить.
– Заткнитесь оба, ладно? – сказал Док. – Из-за вашей болтовни я не слышу собственных мыслей. Возможно, пес укусил уже мертвое тело.
– Оттого и шея сломана, – не унимался Мерц.
– Это смог бы сделать кто-то очень здоровый, – сказал Док. – По-настоящему могучий человек, чтобы так разделаться с псом. И кому не составило бы труда сломать шею Фостеру.
– Видал я раз черномазого, который бился на кулаках, вот он вполне смог бы, – сказал Калеб.
– В этих местах? – спросил Док.
– В Канзас-Сити, – ухмыльнулся Калеб.
– Я, кстати, рассчитывал избавить Мэтта от лишней работы. Так что, Калеб, сделай одолжение, прогуляйся. А то здесь все тобой провоняло.
Калеб снова оскалился и приподнял шляпу в шутливом приветствии.
– С удовольствием, Док. И я тебя не забуду.
– Надеюсь, в своих молитвах, – сказал Док.
Когда Калеб вышел, Мерц заметил:
– Не стоит задевать Калеба. Мерзкий тип, и злопамятный.
– Да пошел он.
Док еще раз внимательно осмотрел шею.
– Что мне не дает покоя – это рваная рана, – сказал он. – Подобную мог бы оставить безумец.
– Безумец?
– Мерц, доводилось видеть больных бешенством?
– Нет.
– Жуткая штука. Поражает мозг, больной одновременно не выносит света и мучается от жажды. И начинает кусаться, как собака. Притом безумие удесятеряет силы.
– По-твоему, такой бешеный укусил Ната?
– Не утверждаю… Но на собачий укус это не похоже. Впрочем, сказать по правде, на человеческий тоже. Просто пытаюсь рассуждать вслух.
– Но если не человек и не зверь, кто остается?
Док ухмыльнулся:
– Зубастые растения.
– В общем, по-моему, это собака, – сказал Мерц.
– А если слушать Калеба – кто сплющил собаку и запихнул ее в бак, когда Нат был мертв? Но, исполняя свой замысел, некто неимоверно сильный мог убить Ната следом за собакой. Мог свернуть Нату шею и укусить его, тем более одержимый бешенством.
– Думаешь?
– Просто рассуждаю вслух. Я составлю заключение о смерти. Скажем, сломанная шея, потеря крови. Обстоятельства смерти неизвестны.
Док надел шляпу и вышел.
Дэвид сделал все, как велел Преподобный: набрал коротких прутьев и поместил их вдоль дороги со стороны леса. Он воткнул каждый дюйма на два в почву, оставив торчать сверху три дюйма.
С того места, где через дорогу, спиной к деревьям, на другой стороне стоял Преподобный, расстояние для пистолетного выстрела было довольно велико, особенно по такой мелкой и смутно различимой цели.
Закончив приготовления, Дэвид присоединился к Преподобному, который держал револьвер в опущенной руке. Встав рядом, он не сразу сумел различить прутики.
– Вы-то хоть их видите? – спросил Дэвид.
– Сынок, я еще не настолько одряхлел.
– А пуль нам хватит?
Преподобный взглянул на Дэвида.
– Их даже больше, чем нужно.
Запустив руку в карман сюртука, он достал две коробочки с патронами.
– Хватит для небольшой армии, но нам столько стрелять не придется.
– Вы, ребята, собрались стрелять или болтать, пока прутики не завянут? – Эбби собрала остатки пикника и сложила в повозку.
– Замечание по делу. – Преподобный улыбнулся Эбби.
«Боже, – подумал он, – я давно не был так счастлив».
Он с трудом отвел взгляд от Эбби, которая была великолепна – с руками за спиной и блестящими глазами наблюдая за происходящим.
– Ладно, сынок, – сказал Преподобный. – Это револьвер военно-морского образца, 36-го калибра, модель 1861 года. Переделанный из капсюльного под унитарный патрон.
– А не проще было купить новый? Папаша говорит, 45-й – штука что надо.
– Мне этот больше по вкусу. С оружием дело совсем не в калибре. А в том, в чьих оно руках.
Он медленно взвел курок, поднял револьвер и выстрелил. Один прутик пропал.
Так повторилось пять раз – и не стало еще пяти прутиков.
– Хорошая стрельба, – сказал Дэвид. – Но больно медленно.
– Я учу, как правильно стрелять, а не как быстро доставать револьвер.
– Но я и этому хочу научиться.
– Тогда воткни новые прутики.
Дэвид отправился исполнять поручение. Пока он был занят, Эбби и Преподобный молча смотрели друг на друга. Не было нужды говорить, когда им просто было хорошо.
Дэвид вернулся к Преподобному.
– Моя очередь?
– Почти. – Преподобный зарядил револьвер и заткнул его за кушак.
А потом выхватил. Дэвид едва успел разглядеть движение. Рука Преподобного словно расплылась в воздухе – и вот револьвер уже нацелен, взведен и грянул первый выстрел – и первый прутик исчез; курок снова взведен – второй выстрел, потом еще и еще, пока в воздухе не повисло облако едкого дыма. Все прутики были скошены под корень.
– Господи Боже! – сказал Дэвид.
– Сынок, следи за языком. В отличие от нас, Господь не такой уж любитель меткой стрельбы.
– Черт, вы не хуже, чем Дикий Билл Хикок.
– Пожалуй, лучше, – серьезно сказал Преподобный.
– А можно теперь я? Хочу попробовать.
– Пока только стрелять, без лихого выхватывания.
Дэвид кивнул. Тем временем Преподобный зарядил револьвер.
– А как же кобура? Наверное, она пригодилась бы, чтобы быстрее доставать? – спросил Дэвид.
– Это всё бульварные книжки. Хикок, например, носил кушак. Когда мушка спилена, – Преподобный продемонстрировал, что мушка плавно сглажена, – можно не бояться зацепа. Кобура имеет свойство захватывать револьвер. Кушак или просто ремень лучше – пойди приготовь новые прутики.
Дэвид помчался за новыми мишенями. На сей раз он набрал целую горсть и воткнул прутики в ряд. Он пересчитал их – одиннадцать.
Бегом вернулся к Преподобному.
Преподобный протянул ему револьвер.
– Когда будешь готов, возьми покрепче и направляй точно палец. Целиться не нужно. Представь, как ты выпрямляешь палец и наводишь на мишень. Так ты вернее попадешь. Мягко нажимай на курок.
Дэвид поднял револьвер, взвел курок и выстрелил. Пуля попала в край дороги.
– Ты слишком старательно целишься. Нужно как бы слиться с револьвером. Он должен стать частью тебя, твоим железным пальцем.
– Можно засунуть его за ремень и выхватить?
– Разве что хочешь лишиться мужского достоинства.
Дэвид обдумал услышанное.
– Намекаете, я могу отстрелить себе хер?
– Вот именно.
Эбби прыснула.
– Простите, мэм, – сказал Дэвид. – Я совсем про вас забыл.
– Всё в порядке, – сказала Эбби.
Дэвид снова направил револьвер через дорогу, взвел и выстрелил. Он повторял это, пока барабан не опустел. Ни один из выстрелов не поразил цель, но они ложились все ближе.
Дэвид отдал разряженный револьвер Преподобному, добавив:
– Черт.
– Нужно время и терпение, – сказал Преподобный. – Раз за разом, взводя курок, ты привыкаешь к весу и тренируешь мускулы предплечья, пока револьвер не становится продолжением руки. – Он прицелился. – И пули вылетают будто из тебя, а не из дула.