Страница 32 из 74
Утро началось с оглушительного крика петуха.
- Гришка, угомони проклятого птица. А то я вместо него тебя в суп отправлю! - не менее громогласно закричала моя светлость и попыталась зарыться в подушку. Аннушка ускользнула от меня далеко за полночь, и организм требовал еще отдыха.
- Никак меня в суп нельзя, Ваше сиятельство, - спросонья забормотал мой верный денщик и побежал в неведомые мне дали, вероятно, заниматься уничтожением поголовья пернатых крикунов в местном курятнике. К сожалению, крылатый горнист заорал еще громче, и мне пришлось отбросить надежды на продолжение такого милого сна.
За столом во время завтрака Зимин развлекал нас с Бенкендорфом уездными новостями. Затем переключились на урожай, виды на который ожидались неплохие. Наконец я поведал официальную версию мятежа и своего участия в его подавлении. Подкрепив силы, мы с Сашей решили переместится в кабинет, где господин Зимин и начал доклад о делах в поместье.
На моей земле находилось довольно много вкусностей, которые позволяли с уверенностью смотреть в будущее. Мраморная ломка с двумя пильными мельницами, чья продукция уходила на украшение дворцов столицы, три лесопилки и около четырех тысяч душ донационных* крестьян. Развернули карту поместья, и мой взгляд прикипел к названию одной из деревень - Питкаранда. Та же самая геологиня, благодаря которой я познакомился с ценностью графита, называла места в Карелии, где были его залежи. С особым пиететом она отмечала городок Питкяранта, в окрестностях которого помимо графита были еще медь, олово, серебро, железо и, вроде, еще кое-что встречалось из металлов. И что-то мне подсказывало, что Питкяранта двадцать первого века и Питкаранда девятнадцатого - это один и тот же населенный пункт.
- Терентий, а, кроме мрамора, добывают на моих землях что-то полезное?
- Пока не находили, Ваша светлость, - ответил управляющий.
- Что ж, давайте объедем поместье и посмотрим, как живут крестьяне, а тебе, Терентий, выступать в роли проводника, - предложил я Бенкендорфу.
После обеда Терентий велел закладывать коляску, на козлы которой влез мой верный Гришка, и мы отправились инспектировать поместье. Два дня мы мотались по моим владениям, пытаясь ничего не пропустить. Деревенька Питкаранда поразила меня своей ухоженностью - сказывалось наличие мраморной каменоломни, в которой трудились многие крестьяне, а значит, кой-какие денежки у них водились. Остальные хутора и поселки на моей земле выглядели победнее, но тоже не демонстрировали беспросветную бедность. По возвращении мы поужинали и обсудили с Зиминым дальнейшие планы по развитию имения. Я пообещал по возвращении в столицу подыскать горного инженера для обследования недр на предмет нахождения в них чего-нибудь полезного и провентилировать вопрос по увеличению продаж мраморных плит из моей каменоломни. Также я подтвердил Зимину, что увольнять его не собираюсь и подтвердил выплату жалованья в прежнем объеме с большой премией по итогам года, от чего он с ощутимым облегчением вздохнул. Возникла у меня идея заложить еще одну мраморную ломку в месте где выходил на поверхность пласт великолепного белого мрамора. Еще я предложил продумать вопрос с рыбной ловлей в Ладоге, а то неисчерпаемый запас лосося есть, потребителей в столице навалом, и наше дело только доставить деликатесы к их столу свежими, причем соленая и копченая рыбка тоже пойдет очень даже неплохо, а значит, кроме рыболовецких баркасов, требовалось строить коптильный цех. Денег на этот проект я пообещал выделить после представления мне сметы. Неделя в имении пролетела незаметно, и пришла пора нам с Бенкендорфом снова отправляться в путь. Петрозаводск ждал нас для выполнения поручения императора. На восьмой день, поднявшись пораньше, мы с Сашей посадили верного толстопятого пензяка Гришку на козлы коляски, которую мы изъяли у Зимина, и отправились в путь.
*Виттельсбахи - Аристократический род Священной Римской империи, к которому принадлежал король Швеции Карл XII
*ленсман - на землях Выборгской губернии так называли главу полиции. По-другому исправник.
*донационные крестьяне - после присоединения карельского перешейка к Российской империи земли на нем начали раздавать дворянству. Так называемые дарственные (или донационные, от лат. "donatio" - "дарение, приношение в дар") земли; крестьяне, которые на них проживали, в отличие от крепостных, считались арендаторами и не подлежали продаже.