Попасть не пропасть.

Глава 12

Год 1801 от РХ июль. Олонецкая губерния Петрозаводск.

Вслушайтесь, уважаемые читатели, в это чеканное слово- Петрозаводск. Перед глазами встают цеха могучих заводов, кующие оружие для молодой империи, и основанная Петром Великим слобода его имени. Но такими ли задворками Московского царства была до Петра I Олонецкая земля? Перенесемся в 1677 год. Великий Повелитель огня царь Алексей Михайлович Романов, отец будущего императора Петра, отдает немецкоподданому Генриху Бутенанту фон Розенбушу земли «на обустройство железоделательных заводиков в Кижском погосте Обонежского ряда», строительство рабочих поселков, поиск близлежащих месторождений руды, так называемых «волчьих ям».

Генрих Бутенант, прибывший в Московию к шестидесятым годам XVII столетия, оказался оборотистым парнем. Он торговал икрой лосося, основал кумпанство по продаже в Европу мачтового леса, строил корабли (правда, небольшие). Прославился тем, что слил на Запад подробности восстания стрельцов 1682 года, описав знаменитое «утро стрелецкой казни», во время которого обидевшийся на свою армию молодой император заживо жег нерадивых подданных. Но основным увлечением Бутенанта было горное дело.

Прибыв в пожалованную ему вотчину, он сразу же развил бурную деятельность: пригласил лучших горных инженеров из Европы, которые открыли четыре железоделательные мануфактуры: Фоймогубскую, Лижемскую, Устьрецкую и Кедрозерскую – все вместе они получили название «Олонецкие горные заводы».

Мастера Бутенанта открывали рудники, строили печи, возводили плотины и водяные мельницы. Они прокладывали дороги между компактно расположенными мануфактурами, возле которых возникали поселки. В них селились будущие работники, а пока еще крестьяне из соседних деревень, которых обязали отрабатывать на «заводиках» по полгода.

К концу XVII века Олонецкая земля становится центром металлургической промышленности всей России. «Птенец гнезда Петрова» вице-адмирал Крюйс с восторгом писал: «Я такое бутенантово железо возил на кораблях в дальние государства, и то железо было, и пробу свою держало против доброго шведского».

Наступил галантный XVIII век и огонь вновь сошелся на поле битвы с холодом. Первый император России втянулся в тяжелейшую войну со шведами. В 1702 году император замыслил грандиозную операцию по возвращению в родную гавань земель Ижории, берегов Ладоги и Невы – выхода к Балтике. Выражаясь словами Пушкина – «рубил окно в Европу».

Рубил его Великий маг огня очень энергично: за восемь дней армия Петра преодолела путь от Вардегорского мыса до Повенецкого городка, по бревнам-каткам был перетащен обоз, в который входили метатели, ядра и припасы для войска. Строитель трассы сержант Михаил Щепотев сумел собрать у Повенца 85 судов, на которых лейб-гвардия отправилась по Онежскому озеру, реке Свирь и Ладоге, где полки нового строя атаковали шведский Нотебург.

Для проведения этой беспрецедентной операции царем был направлен на заводы Бутената срочный заказ изготовить сто орудий, более восьмидесяти тысяч ядер и две тысячи бомб.

В мае 1703 года Петр закладывает новую имперскую столицу в устье Невы, видя ее «Третьим Римом» – городом, затмевающим своим великолепием европейские столицы. Но денег катастрофически не хватает – еще повелители холода не сломлены окончательно, и последний из династии Ваза ищет способ отомстить. А тут долг перед частными заводами какого-то непонятного клеветника Бутенанта на сумму в 20 тысяч рублей. Это огромные деньги, учитывая, что весь бюджет государства составлял чуть больше семи миллионов целковых.

И решение было найдено. Светлейший князь от магии земли Александр Данилович Меншиков, «игралище нечаянного счастья», отправляется с инспекцией... Нет, не на брега реки Лососинки, где его «мин херц» уже повелел заложить казенные литейные заводы, а к мануфактурам Бутенанта.

Князя ждали с надеждой, потому что ситуация на заводах складывалась аховая. После того как орудия и ядра были поставлены армии, здесь, в Заонежье, надеялись получить от царя должок – мастера и народ уже год сидели без жалованья…

Александр Данилович по примеру своих более поздних, но не менее вороватых последователей сказал: «Денег нет, но вы держитесь.» А посмотрев на заводы, понял, что какому-то немецкоподданому жирно будет такие заводы в руках держать. Это был безжалостный рейдерский захват, пожалуй, первый в истории «молодой России». Меншиков отжал у Бутенанта все – оборудование, станки, даже детали цеховых конструкций – и направил на строительство нового казенного завода на речке Лососинке. Вряд ли этот беспредел был личной инициативой светлейшего князя – бесстрашного воина, но и казнокрада знатного. В этом усматривается хорошо продуманный план императора, который с самого начала не собирался расплачиваться с промышленником, который ославил его на всю Европу. Результатом большого кидка стал казенный завод и Петровская слобода, выросшая затем в Петрозаводск.

На протяжении всего XVIII столетия завод много раз переименовывался и потихонечку погружался в упадок. Доходило до того, что из десяти изготовленных стволов метателей семь списывали в брак. Вторую жизнь в предприятие вдохнул талантливый техномаг Карл Карлович Гаскойн, которого матушка Екатерина пожаловала директором Олонецких горных заводов в 1786 году. Бежавший из Шотландии в Россию техномаг широко привлек к производственному процессу коллег по магическому цеху, которые подняли качество литья на недосягаемую без применения Силы высоту. В результате бывший Шуйский оружейный завод превратился в гиганта отечественной оборонной промышленности, и каждый второй орудийный ствол в России выделывался именно здесь. Вот непосредственно в налаженную работу этого предприятия и предстояло ворваться нам с Бенкендорфом.

Прибыв в город, мы поняли, что теория, где присутствовал промышленный гигант, сильно отличается от практики, которая как известно критерий истины. В августе прошлого года британцы устроили в главной оружейной мастерской России каверзу в своем поганом духе. С помощью Повелителя воды маленькая, ласковая речка Лососинка превратилась в рычащее чудовище. Два мага земли, прикомандированные к заводу, попытались возвести преграды на пути стихии, но резерва маны не хватило, и они слились. Огневики вообще не смогли ничего сделать ввиду нехватки силы на уничтожение такого количества антагонистичной стихии. В результате диверсии половина завода и города оказалось в Онежском озере. За прошедшие чуть менее года предприятие частично удалось восстановить, но все равно бардак на нем царил страшный.

Мы поселились в единственной восстановленной гостинице города и отправились в правление завода искать заместителя Гаскойна, еще одного потомка хайлендеров Шотландии, блестящего выпускника Эдинбургского университета по специальности магия земли барона Адама Васильевича Армстронга. На наше прибытие шотландец отреагировал кисло. Его и так унылый длинный нос повис еще сильнее. Вместе с лошадиным лицом, заканчивающимся острым подбородком и запавшими серыми глазами, грустно взирающими на мир из-под кустистых бровей, вид у него стал точь-в-точь обиженного мерина, у которого отняли морковку. Завод и так не справлялся с государственным заказом, а здесь еще и мы нарисовались со своими хотелками. Сговорились на том, что силами прибывающей роты лейб-гвардии Артиллерийского батальона, которую нам выделил Аракчеев для приемки и транспортировки в армию минометов, мы обихаживаем один из не до конца восстановленных цехов и с помощью выделенной сотни работных людей исполняем заказ. Далее заводской маг-огневик производит закалку бронзовых стволов, которые бомбардиры начинают пристреливать. После чего мы сами, по известным только нам критериям, осуществляем военную приемку изделий, и отбываем куда угодно лишь бы с глаз долой.