Мир Дому. Трилогия

– Тоже резонно… – согласился Важняк.

«Калибром» и «Палачом» называли самые тяжелые мотовозы Дома. Бронированы с колес до крыши, теплушки для бойцов, по две тяжеловооруженные платформы, на которых стояли пара КПВТ и ПТРК и торчали во все стороны четыре ПКТМ для мелких целей. И – венец артиллерии Дома! – АУ-220М[85], мощнейшая хреновина, с которой можно вообще ничего не бояться. Такие стояли и на Внутреннем Периметре, в каждой из башен по углам Дома, – а вот мобильных имелось всего три: на «Калибре», на «Палаче» и «Малыше», грузовом тягаче-двадцатитоннике, мощностями Мастерской переделанном в некое подобие танка. Кроме этого в активе Дома значились еще и гусеничные броневики в количестве шести единиц, переделанные из ППК, – но у них и вооружение пожиже, и броня так себе.

– А следом и транспортный мотовоз пустим, – кивнул Максимов. – Под прикрытием пройдет. Подходяще. Иван Дмитриевич, там как, готовы мотовозы?

– У меня завсегда, – кивнул старик. – И «Калибр», и «Палач», и оба транспортных. Боезапас, вода, провиант загружен, техника полностью исправна. Хоть сейчас жилы и сервоприводы на колеса наматывать.

– Как пойдем и каким составом? – снова повторил Важняк. – Учитывая, что вокруг Дома уже заслон. Есть предложения? Сначала молодым слово.

Давать слово молодежи – эта традиция существовала на Совете издавна. После молодых высказывались Наставники как более опытные, и совсем под конец – руководство и Глава. И был в этом большой практический смысл: это заставляло молодых не высиживать Совет кивающими болванчиками, поддакивая старшим, а самим думать, шевелить мозгами, искать и предлагать варианты.

Первым руку поднял Мишка Монгол, командир седьмой обоймы. Кто и когда назвал и откуда пошло его прозвище, уже и не помнили – но вряд ли более меткое подберешь. Небольшого роста, Сереге хорошо если до плеча, худощавый, смуглый, лицо плоское, словно блин, раскосые глаза… Вылитый монгол. К тому же, ловкостью и гибкостью он превосходил многих, и на прошлогодних соревнованиях в полуфинале Серега употел за ним по площадке гоняться. Верткий. По совокупности, скорее всего, и прозвали.

– Я что предлагаю. Прикинуть. Надо ли торопиться, – говорил он короткими рублеными фразами с паузами между ними, и оттого казалось, что он взвешивает каждую у себя в голове, прежде чем выдать на люди. – Идти на прорыв глупо. Положим бойцов. Не выждать ли? Отбить атаку – и тогда…

– Миша, нет, – подал голос его Наставник. Да и остальные командиры возражающе зашумели. – Ждать можно и сутки, и трое, и пятеро. Проваландаемся – поздно будет…

– Но и на прорыв тоже… – озабоченно покачал головой Монгол и уселся на свое место.

– Мы тут подумали… Прорыв – почему нет? Все дело в том, какими силами. Если кулаком ударить?..– предложил один из близнецов Гвоздилычей. Оба братана были похожи как две капли воды, но за долгие годы работы бок о бок Серега научился их различать – по жестам, по мимике, по каким-то неуловимым признакам… Говорил Макс, рупор в их двойке, а Олег молча сидел рядом и изредка согласно кивал головой. – Выведем мотовозы сначала в южную. Оба сразу! Ударим, расчистим путь, на короткое время обезопасим галерею. Выпустим поисковые группы, и пусть идут. Когда опомнятся и начнут стягиваться к месту прорыва, группы будут далеко за их спинами. А после можно и ГБР на Плантации высылать.

– Я ждал от вас что-то подобное… – проворчал Важняк. – Любите вы… силовое решение.

– Не вариант, – поддержал генерала Максимов. – Нужно гарантированно провести группы. А здесь мы в самую гущу будем бить. И если завязнем, что совсем нельзя исключать, а того хуже мотовоз потеряем – из Дома не высунемся. Отпадает.

– Еще предложения? – поощрил молодежь Важняк. – Что ж вы, товарищи командиры?.. Где ваша бойцовская смекалка, где тактическая мысль? Бетон, Карбофос, Фугас… Ну?

Серега пока молчал. Думал. Была одна мыслишка… В десяти километрах транзитные галереи пересекало Кольцо – окружность диаметром в двадцать километров, в центре которой, как ступица в колесе, находился Дом. Использовать его сам бог велел.

– Разрешите, товарищ генерал? – опережая его, с места поднялся Большой Папа. – Я что думаю… Здесь наилучший вариант – по Кольцу. Прорываемся ударным мотовозом на север, доходим до Кольца, высаживаем поисковиков. ГБР уходят дальше к Плантациям, а поисковики своим ходом до восточной транзитной. Это, может, и дольше, чем лезть напрямую… и сильно дольше… но таким образом риск сводится к минимуму. Убиваем двух… да какой там… трех зайцев: и прорыв пойдет по наименее опасному направлению, и ГБР проводим, и поисковиков доставим. Да и север совокупными силами почистим.

Серега скривился – с языка снял.

Важняк переглянулся с Максимовым и комендантом – и начальник штаба, помедлив немного, кивнул.

– Подходяще…

– Согласен, – подытожил генерал. – Кто пойдет?

Серега тут же выбросил руку вверх, да и остальные командиры отмалчиваться не собирались. Никто не хотел оставаться в стороне: между обоймами в подразделении хоть и существовала жесткая конкуренция – но так это в паутине. Соревноваться нужно в умениях, в навыках, в добычливости. Но если беда – друг за друга горой. Да и как иначе выжить? Боевое братство – оно крепче стали должно быть.

– Хорошо, – одобрительно покивал Важняк, хотя иного и не ожидалось. – Предлагаю… Большой Папа и Бетон. Как считаешь, Валерий Иваныч?

– Подходяще, – одобрил начальник штаба. – Остальные в Доме на случай серьезной войны.

Вопрос решился. Хотя и не так, как хотелось бы Сереге, но решения Совета не обсуждаются и не оспариваются. Ну да ничего. В обороне Дома тоже жарко бывало, особенно если большой наплыв. Да и на пользу пойдет – вторую свою броню, тяжелую, специально предназначенную для подобных случаев, давненько не надевал. Так ведь и забудешь вес настоящего доспеха…

– А что по второму вопросу, Иваныч? – подал голос Фирстов, сидящий по левую сторону от Важняка. Он хоть и был одним из начальников служб и стоял ступенью ниже Главы – фактически был равен ему. Оно и понятно: на главном инженере все системы жизнеобеспечения, все важные решения по Мастерским или Энергоблоку. Авторитет. Опять же – возраст за шестьдесят. Потому Алексей Михайлович вполне мог позволить себе заговорить с генералом как старший с младшим, и Важняк за ним это право признавал. – Заинтриговал, понимаешь… С первым вопросом решили, давай дальше.

Глава поднялся, акцентируя на себе внимание присутствующих.

– По второму вопросу, Алексей Михалыч, скажу так… Новость очень серьезная, уважаемые, и я прошу отнестись максимально внимательно. Как вы все знаете, неделю назад Карбофос притащил из Джунглей неизвестного старика…

– Конечно, в курсе! – фыркнул Фирстов, бросив взгляд на Серегу. – Тем более, говорят, вроде как помер он на днях. А перед этим ты успел с ним пообщаться…

– Так точно, успел, – кивнул генерал. – Умер в моем присутствии, и сегодня перед самым Советом после вскрытия и тщательного изучения тело отправлено в Отработку. Обычный человек, ничего особенного. Но то, что при нем нашли… – и Важняк обстоятельно рассказал примерно то же, с чем вчера пришел к Сергею.

Пауза держалась долго – людям требовалось переварить сказанное. Сидели, переглядывались растерянно, пытаясь сообразить перспективы… Первым взял слово главный врач Госпиталя, Носов Петр Андреевич, и вид – как, впрочем, и все члены Совета – имел донельзя обескураженный.

– Я помню, как провожали Вторую экспедицию… – поднявшись, начал он. – Мне тогда еле тридцать исполнилось… совсем молодой. Я ведь и сам, помнится, хотел идти. Но… семья, жена, дети… третьего ждали… куда? Надежд с ней много связывали… и тем больше горечи было, когда она не вернулась. И все же я считаю – нужно отправлять новую. Но все очень хорошо продумать! Чтоб не повторилось!..

– Андреич, не зарекайся, – покачал головой Важняк. – В таком походе случиться может все что угодно.

– Вот оно, это «что угодно» и случилось, – согласился главврач. – Да все я понимаю…