Страница 73 из 84
На самом деле, я практически швырнул ее на заднее сиденье, и она ударилась спиной о дальнюю пассажирскую дверь. Вместо того чтобы выпрямиться, она задрала юбку и раздвинула ноги, обнажив чулки до бедер, черные кружевные подвязки и стринги, которые я купил ей в Ла Перла на Рождество, чтобы она надела их для меня, когда я буду свободен.
— Иди сюда, Капо, — сказала она, ее голос был хриплым, а щеки уже раскраснелись.
Я перебрался в машину, захлопнул за собой дверь и навалился на нее, как крокодил, вынырнувший из болота, вцепившись в нее.
Я пожирал ее рот, кусая эти сочные губы, одну за другой, а потом погружал язык в сладкий жар, терся им о ее собственные, о ее зубы и десны. Во мне росла яростная потребность завладеть каждым ее сантиметром.
Напомнить ей, кто заставил ее тело петь.
Одна рука легла на ее горло, нуждаясь в ощущении пульса, бешено бьющегося о мой большой палец. Другой рукой я провел между раздвинутых бедер, нащупывая ее киску за кружевами.
Она уже была мокрой.
Тепло и липкость просочились сквозь ткань и покрыли мою ладонь.
Дикий стон вырвался из горла. Она жадно повторила его, крепко сжимая мою голову.
— Трахни меня, — бесстыдно умоляла она, глаза вспыхивали от желания. — Fammelo sentire dentro!
Я хочу чувствовать тебя внутри себя.
Мои пальцы запутались в кружевах ее трусиков и разорвали их. Она задыхалась у меня во рту, когда я снова обхватил ее лоно и просунул два пальца прямо в ее глубины.
Моя рука слегка сжала ее горло, и я отпрянул назад, смотря, как она извивается на моих пальцах, с безжалостной точностью надавливая ими на ее сладкую точку. Она задыхалась, ногти впивались в мои предплечья, когда она держала мою руку у своего горла, надавливая еще сильнее, так что дыхание с трудом проходило через ее легкие.
— Dio mio (пер. с итал. «Бог мой»), — задыхаясь, кричала она.
Я наклонился, чтобы взять набухший розовый клитор между губами и сильно пососал, издавая стон от вкуса ее медовых соков.
Она разрывалась на части.
Впечатляюще.
На миллионы частиц.
Ее конечности бились о сиденья, бедра подрагивали в моем рту, соки стекали по бедрам, скапливаясь под ее попкой на сиденье. Я переместил свой рот к ее входу, слизывая влагу, вытекающую из моих мягко проникающих пальцев. Она вздрогнула, выкрикивая мое имя как молитву.
Ее вкус во рту, ее аромат в носу и ощущение того, что она кончает для меня, зная, что она никогда не делала того же для кого-то другого, разорвали мой цивилизованный каркас на две части.
Я вышел из ее киски, расстегнул брюки одной рукой и сжал в кулаке член. Он истекла, практически капал спермой, как сломанный кран. Я несколько раз сильно провёл по стволу, смазывая его смазкой. Я был таким твердым, сталь под горячим розовым шелком моей кожи.
— Apri le gambe. (пер. с итал. «раздвинь ноги»)
Она раздвинула ноги.
— Più ampio.
Шире.
Она раздвинула их так широко, как только могла в узком пространстве. Ее киска блестела в холодном зимнем свете, проникающем в машину, розовая и набухшая, как плод, который вот-вот упадет с лозы.
Я приставил головку члена к ее входу и предупредил:
— Ti scopero' fino a farti esplodere di piacere.
Я буду трахать тебя, пока ты не взорвешься.
Я обхватил рукой ее верхнюю часть спины, пальцами схватил противоположное плечо для опоры, а другой нащупал ее горло. Ее глаза были широкими и темными, как дым от костра.
Я вошел до упора в эту маленькую уютную киску.
Она вскрикнула, шея выгнулась дугой, когда я задал темп. Она была такой непривычной, такой тугой, что даже такой мокрой, как она была, мне приходилось погружать и вынимать свою длину из нее, совершая фрикции при каждом движении.
Она ощущалась как рай на земле.
Я трахал ее, рассказывая ей все то, о чем мечтал в темноте тюремной камеры.
— Обожаю эту узкую киску, Лена. Ты создана, чтобы брать мой член.
— Ты ощущаешься таким огромным, — призналась она с прерывистым всхлипом, ее бедра выгибались.
— Возьми его всего, — потребовал я, насаживая ее на свой член, входя в нее до тех пор, пока она не вскрикнула и не застонала, а затем снова и снова умоляла об этом. — Это моя киска, не так ли, cuore mia? (пер. с итал. «мое сердце»)
— Да, — согласилась она, задыхаясь, ее ноги дрожали, когда я входил в нее снова и снова. — Каждый твой сантиметр.
— Да, да, это все мое, — прорычал я, чувствуя, как жар разгорается в моем нутре и распространяется по венам, как лесной пожар. — Ты моя. Моя, чтобы трахать. Моя, чтобы защищать. Моя, чтобы любить.
— Sempre, — выкрикнула она, закрыв глаза, когда ее начало трясти.
Всегда.
Я наклонился, смыкая губы над ее пульсом, перемещая руку на другую сторону, чтобы почувствовать его на языке и большом пальце. Мои зубы вонзились в изящную шею, и, словно курок пистолета, она взорвалась.
Ее киска сжималась вокруг меня, как мокрый бархатный кулак, заливая меня соками. Влажные шлепки нашего соединения эхом отдавались в машине вместе с ее сладкими криками.
Ее сердце билось в такт со мной.
Моя, моя, моя.
Должно быть, я произнес эти слова вслух, потому что в момент кульминации она закричала:
— Твоя, твоя, твоя.
Мои яйца сжались почти до боли, каждый мускул в теле сжался вокруг инферно наслаждения в моем центре.
— Кончи для меня, — умоляла Елена, беря с дикостью, скорее зверя, чем человека. — Войди в меня. Мне недостаточно, чтобы ты наполнил меня своей спермо.
Вот и все.
— Блядь, — проклял я, и все мое тело сжалось в одну длинную мышцу за мгновение до того, как я кончил, извергаясь в нее с такой силой, что я почувствовал горячие брызги в ее киске. — Моя Лена, боец! — скандировал я, изливаясь и изливаясь.
Я навалился на нее всем весом, не в силах удержаться на ногах после того, как огромный оргазм выжал меня досуха. Она с радостью приняла это, обхватив меня своими конечностями, как завернутый подарок, и удовлетворенно напевая про себя, поглаживая мой затылок.
— Mi sei mancata, — сказала она мне сладко, почти застенчиво.
Я скучала по тебе.
Я уперся рукой в сиденье, чтобы оттолкнуться от нее и посмотреть в лицо. Черты ее лица были мягкими, спокойными так, как они редко бывали, распаленные любовью и удовольствием, обнажая ее хрупкое сердце. Я прикоснулся пальцем к уголку ее красного рта и удивился тому, каким удачливым мужчиной я стал.
— Больше никогда, — пообещал я еще раз, по глупости. — Между нами больше ничего не встанет. Я убью любого, кто попытается.
— Я знаю, — просто сказала она, проводя пальцами по краю моей челюсти. — Я тоже.
Мне стало больно от осознания того, что она это имела в виду. Не было ничего такого, на что не пошла бы ради меня эта яростная, преданная женщина-воин. Любовь такой женщины была самым большим подарком, который я когда-либо получал. Было также извращенное удовольствие от осознания того, что я могу показать ей свою тьму, а она ответит мне своей.
Мы не были идеальными, далеко не идеальными, но именно поэтому я думал, что мы созданы друг для друга. Наши неровные края прекрасно сочетались.
Глава 30
Данте
В ту ночь, когда Елена впала в сексуальную кому в нашей постели, я покинул квартиру вместе с Фрэнки и Адриано. Обвинения по закону РИКО были сняты, и я стал свободным человеком, но это не означало, что я собирался жить и жить.
Деннис О'Мэлли жил в доме в Сохо на тихой улице. У него была система безопасности, но Фрэнки быстро справился с ней, сидя в машине, его лицо освещал синий экран компьютера.