Страница 65 из 84
— Тот, который мы сдали.
Она убежала.
Я сразу же направилась через холл к отсеку, за которым заметила Денниса, узнаваемого по густым каштановым волосам и обычному синему костюму даже в защитных наушниках и очках.
Я позвонила в дверь и стала ждать.
Он повернулся, нахмурился, его рот уже открылся, чтобы сделать замечание тому, кто его побеспокоил, но его глаза расширились, когда он увидел меня через маленькое квадратное окошко в двери.
После минутного раздумья он снял свои наушники и открыл нам дверь.
— Здравствуйте, Деннис, — холодно сказала я, когда Фрэнки последовал за мной и задержался возле закрытой двери.
— Мисс Ломбарди, — спокойно ответил он, будто мы встречались здесь постоянно. — Ты выглядишь удивительно хорошо, учитывая, что твой клиент находится за решеткой.
Я слегка рассмеялась, рассматривая четыре пистолета, которые он разложил на столе. Три ручных пулемета и пистолет. Я взяла в руки самый маленький, 9-миллиметровый Глок, и проверила его вес в своих руках.
— Он больше не мой клиент.
Брови Денниса поднялись в густую линию волос.
— Ох? Ты наконец-то осознала ошибку своего пути? Только не говори, что ты пришла просить у меня прощения.
— Данте Сальваторе больше не мой клиент, потому что он теперь мой муж, — спокойно объяснила я, поднимая пистолет и прицеливаясь в мишень на дальнем расстоянии. — И я пришла не для того, чтобы просить прощения у лицемерного ублюдка, а чтобы предупредить тебя.
Я спокойно вдохнула и нажала на курок.
Бах!
— ...Если ты и дальше будешь охотиться за моим мужем...
Бах!
— ...Я приду за тобой...
Бах! Бах!
— ...И если ты думал, что мой отец может быть жестоким, ты должен увидеть, какое чудовище он сделал из своей дочери."
Бах!
Бумажный контур человека был изрезан колотыми ранами, большинство из которых было сосредоточено вокруг головы, потому что я стала потрясающе метким стрелком. Пистолет слегка дымился в руках, когда я опустошила патронник и щелкнула предохранителем.
Повернувшись к Деннису, он был странно озадачен, его выражение лица разрывалось между неверием, гневом и легким возбуждением.
— Думаешь, можешь приходить сюда и угрожать мне? — спросил он с недоверчивым смешком. — Дорогая, я здесь мужчина. Нет ничего, от чего бы я не был защищен. Ты думаешь, я боюсь маленькую рыжеволосую женщину, которая играет в Большого Плохого Волка?
— Думаю, ты недооцениваешь меня, потому что я женщина, а ты правомочный, жадный, ленивый грешник, который думает, что заслуживает победы только потому, что он мужчина. — я подошла ближе, пистолет все еще лежал в моей руке.
Я видела по глазам Денниса, что он хочет отодвинуться, что в моем диком взгляде есть что-то, что пугает его, но он сопротивлялся.
Мои каблуки делали меня немного выше его, поэтому я наклонилась вниз и приблизилась, пока мои красные губы не оказались почти прижаты к уголку его рта.
— Я могла бы быть цивилизованной, О'Мэлли. Я могла бы играть честно, но если ты хочешь грязной борьбы, я с радостью подчинюсь. Я собираюсь победить тебя в твоей собственной игре. Надеюсь, твой проигрыш будет так трудно проглотить, что ты подавишься им и избавишь меня от необходимости убивать тебя самой.
Я плавно отстранилась, повернулась и поправила свою сумочку на плече, направляясь к двери. Фрэнки последовал за мной, больше тенью, чем человеком.
— Этим ты ничего не добилась, кроме как склонила шляпу, мисс Ломбарди, — обратился ко мне Деннис, когда Фрэнки открыл дверь, и я вышла вслед за ним. — Ты должна следить за собой, пока не умерла так же, как твой отец. Знаешь ли ты, что его нашли в доме в Бруклине, застреленным, как преступник, которым он был?
Я слегка рассмеялась, сделав паузу на мгновение, чтобы сказать:
— Ты это общество, в котором ты находишься, Деннис. Я бы побеспокоилась, чтобы ты не стал таким же, как твой лучший друг детства.
Фрэнки быстро закрыл за мной дверь и стремительно двинулся по коридору, пока гид не вернулась и не попала на допрос к Деннису. Мы перехватили ее у стойки регистрации и вежливо отказались от тренировочного отсека, после чего собрали свои вещи и ушли.
Только когда мы благополучно разместились в Феррари Данте, я издала торжествующий смешок с оттенком раздражения.
Когда я повернула голову к сиденью, чтобы посмотреть на Фрэнки, он улыбался.
— Ты видел? — спросила я, задыхаясь. Он кивнул. — Я тоже. — я потянула сумочку к себе и достала из ее недр ручной пистолет Денниса. — Не могу поверить, что это сработало.
— Высокий риск, высокая награда, как всегда, говорит Босс. Он бы гордился тобой.
Я вздохнула:
— Будем надеяться, что он сможет сказать мне это лично скорее раньше, чем позже.
— Я тоже горжусь тобой, — сказал он, бросив на меня косой взгляд. — Мы все гордимся. Было чертовски интересно наблюдать за тем, как ты входишь в роль в последние несколько месяцев. Ты должна знать, что мужчины любят тебя из-за тебя, а не потому, что ты жена Ди. Они начали падать, когда ты его возненавидела. — он засмеялся. — Я думаю, для Адди и Марко это произошло в тот момент, когда ты отказалась переехать в квартиру. Они никогда раньше не видели, чтобы кто-то, кроме Торе или меня, противостоял ему.
Казалось, все знали, что в моей груди пустота, потому что Данте забрал мое сердце с собой, когда сдался полиции, и они сознательно и последовательно заполняли пустую полость собственной любовью.
Это заставило меня понять, как мне повезло и даже как мне всегда везло.
Удивительно, как горечь может ослепить ко всему остальному.
Когда я ехала с Фрэнки по дороге в квартиру, чтобы встретить Рождество без Данте, я решила не забывать о том, как много я должна быть благодарна за каждый день. Даже если он не вернется ко мне целую вечность, у меня будет еще достаточно поводов для радости, и именно Данте научил меня этому.
Глава 25
Елена
Было странно находиться в квартире без Данте. Внезапно суровая черно-белая цветовая гамма показалась обыденной и безжизненной без его живого духа, оживляющего комнаты. Ребята, похоже, почувствовали, что я в меланхолии и нуждаюсь в пространстве, поэтому они ушли куда-то, оставив меня в гостиной, безучастно глядя на закрытые двери патио.
Эта квартира хранила столько важных воспоминаний для нас с Данте: балкон, где мы впервые поцеловались, гараж, где он взял меня в первый раз, где я испытала первый в жизни оргазм, пианино, на котором он играл на мне, а я играла на клавишах.
Я села за Стейнвей и подняла глянцевую крышку. Руки мягко опустились на слоновую кость, легкие, как перышко, естественное движение, заставившее душу запульсировать.
Музыка пришла без приглашения, она лилась через меня, будто я была одержима ее духом. Я вспомнила о своей молитве Аполлону в Неаполитанском соборе, о своих обещаниях вновь играть, потому что Кристофер не должен иметь права разрушить ее для меня.
Играя, я думала о Данте, позволяя музыке выразить мою печаль о том, что его больше нет, и мою благодарность за то, что он вообще существует.
Солнце двигалось по небу, проваливаясь под корку возвышающихся зданий, оставляя после себя размазанный гобелен розовых и оранжевых оттенков. Они медленно исчезали, тени удлинялись, а темнота опускалась на город, как саван.
И все же я играла.
Я играла, пока мои пальцы не свело судорогой и запястья не заболели, пока мой живот не заурчал громче, чем ноты, которые я выбивала.
Но я остановилась только потому, что услышала свое имя.
— Елена.
И голос, назвавший это имя, был настолько дорог мне, что пропитал мой туман.
Моя голова поднялась, глаза расширились, когда они упали на маму.
Но она была не одна.