Семь

Остановилась. Сказала:

– Владик… Я давно хотела тебе сказать. Ну то есть я давно об этом думала. И как раз сегодня собиралась. И не только…

– Что?

– О монастыре. У нас ведь в городе есть такой. Женский. Вот-вот начали восстанавливать.

– И что?

– Я уже не молодая. Вдова. Ухожу туда. Может, даже завтра. Пока послушницей… Ты большой мальчик. Не бедный. А я… Я уже стара.

– Но, мать! – воскликнул Влад. – Мне не понятен твой выбор. Ты же любила всё это, – взмахнул руками. – Этот мир. Любила веселиться. Не понимаю.

– Любила… – задумалась Раиса Викторовна. – Влад, знаешь, что поняла с возрастом? Что я тебе скажу?

– Что?

– Жизнь здесь бессмысленна.

– Да ладно!

– Да, Влад.

– И папа бессмысленно умер, спасая других от радиации? Нас спасая?

– Я не об этом, – махнула полотенцем Раиса Викторовна. – Хотя да! Бессмысленна была жизнь учёных, открывших ядерную энергию. Рабочих, построивших станцию.

– И жителей, которые получали электричество в дома?

– Да, сын! Жизнь коротка, чтобы тратить её на внешнее.

– Подожди. А, например, дети? Как ценность? – спросил парень.

– Да, дети – это счастье. Но умирают родители. И через поколение или больше их забывают. Могилы ровняются с землёй, зарастают. Но это не страшно, сынок! И дети умрут, и внуки. И, вообще, может так случится, что в одной цепочке не будет детей. И всё, род прервётся.

– И что, так всё безысходно, мать? Ты думаешь, нет в жизни смысла?

Раиса Викторовна погладила Влада по голове.

– Смысл в вечной жизни, – сказала.

Влад отстранился от материнской руки.

– М-да… – покачал он головой. – Есть ли она, вечная жизнь? Может быть, это только фантазии и деятельность мозга? А? Видения, там. Галлюцинации? Этот туннель, про который говорят те, кто побывал в клинической смерти.

– Надо верить.

– Да какая вера, мать? В сказки? Неужели ты думаешь, что были эти, как их… Адам и Ева? Что от них мы все произошли? Их дети женились друг на друге? Кровосмешение? Чушь… Вера… Какая вера? Знания! Да, если я знаю, то я верю. Но в знаниях должен быть здравый смысл. И… Как в науках. Опыты. Проверенные многократно опыты. А что в этих религиях? Домыслы. Желаемое выдают за действительное.

Раиса Викторовна улыбнулась, покачала головой.

– Мне всё равно. Мне с этими, как ты говоришь… В этих сказках спокойно и радостно. Больше ничего не нужно.

– Но это чисто психология, мать.

– Мне всё равно, – повторила Раиса Викторовна.

Влад пристально посмотрел на маму.

– А, я понял, – сказал он. – Ты боишься смерти. Даже больше, боишься того, что за ней. И даже больше, боишься, что за ней ничего нет.

Влад встал с дивана. Постоял немного. Снова сел.

– Ты знаешь… – сказал он. – Когда я… Ну когда я съехал с дороги на обочину, затормозил… Когда упал, в общем. Я увидел человека, похожего на отца. Он стоял недалеко, помахал рукой, а потом ушёл. Исчез, в общем.

– Папа?

– Похожий на него человек. Странно, да?

– Странно, – согласилась мать. – Поешь? – спросила.

– А? Не хочется. Чаю попью если.

Влад прошёл на кухню. Начал пить прямо из носика заварочного чайника. Подумал, что если и правда то, что случилось с ним, если и правда, что жить неделю… То надо успеть сделать что-то такое… Во все тяжкие? Почему бы и нет. А бизнес? Оставить партнёру? Ага! Сейчас! А здесь? Спалить нафиг! Чтобы никому не досталось. А то ему, Владу, умирать, а кто-то будет пользоваться его каким-никаким богатством. Сейчас!.. А может, всё-таки галлюцинации? И он останется жить? Загвоздка…

Влад поставил чайник на огонь. Включил проводное радио. Сел на табуретку. В динамике играла «Патриотическая песня» Глинки. Влад подирижировал.

Потом начались новости: «Борьба с терроризмом продемонстрировала, что новый президент Владимир Путин сильный лидер. Его стратегия привлекла и ностальгирующих по СССР коммунистов, мечтавших о возрождении государства, и реформаторов, которые не хотели возвращения к власти реваншистов, и мечтавших о стабильности бюджетников, и представителей униженной армии, которая получила второй шанс доказать, что она способна защитить интересы страны…

Продолжается дискуссия о гимне России. На конкурс текста подано тысячи заявок. Однако есть и мнение оставить прежнюю музыку Александрова с новыми словами. Например, заменив припев:

– Славься, Отечество наше свободное,

Дружбы народов надёжный оплот!

Партия Ленина – сила народная

Нас к торжеству коммунизма ведёт!..

В Москве пройдёт Юбилейный Архиерейский Cобор Русской Православной Церкви. Его значение определится канонизацией новых мучеников и исповедников Российских…

К Земле приблизился большой астероид размером с небоскрёб. По сообщениям правительств разных стран, подтверждённых расчётами учёных, планете ничего не угрожает…»

Заслушавшись, Влад не заметил, как чайник закипел и залил огонь.

– Ай! – крикнул парень и перекрыл газ.

Заварил чай, взял печенье. Снова сел на табуретку и крикнул:

– Мать! Вот ты всё ругаешь новую Россию. Но в ней столько возможностей для бизнеса, что в советское время не снились. Своё дело запрещено. Частной собственности не было.

– Влад, разве это главное? – крикнула Раиса Викторовна.

– Ну это же свобода! Свобода человека есть истинная ценность.

– Свобода торговать разве что, – сказала женщина. – И всё. Вся разница. Но свобода это плохо. Вот, например, раньше в школах и учили, и воспитывали. Не давали распоясаться с детского возраста.

– А сейчас разве не так?!

– Сейчас? Нет. В существующем обществе никакие теории, никакое воспитание, даже патриотическое, не приведёт ни к какому результату. Потому что в буржуазном обществе человек эгоцентричен. Культ золотого тельца. А в советское время в людях воспитывались дружба, взаимовыручка. Нравственные ценности были сильны.

Раиса Викторовна пришла на кухню. Спросила:

– Владик, скажи, у тебя было несчастливое детство? Думаю, наоборот.

– Нормальное, – согласился Влад.

– Вот.

– Это вечные споры, ма. Но ведь коммунизм – утопия?

– Не знаю.

– Ты же верующая, мать?

– А в чём проблема? – удивлённо спросила Раиса Викторовна.

– А коммуняки же боролись с такими, убивали.

– Владик, душу убить нельзя.

– Ох, устал я, – надоело спорить Владу. – Оставайся при своём мнении.

Раиса Викторовна улыбнулась, подошла, потрепала сына по голове, сказала:

– Так и будет.

Влад допил чай, прошёл в зал. Снял рубашку, джинсы и прилёг на диван.

Раиса Викторовна стала куда-то собираться.

– Устал я что-то, – повторил, зевая, Влад.

– Вот полежи, – предложила Раиса Викторовна, поднимая ноги сына наверх. – Поспи. А я пойду до магазина. Хлеб кончился и продукты кое-какие.

– В мире кончился хлеб, – зачем-то сказал Влад.

Раиса Викторовна покачала головой и сказала фразой королевы Марии-Антуанетты:

– Нет хлеба, ешьте пирожные. Так нам наша власть все девяностые годы говорила?

– Бриоши, ага, – подхватил засыпающий Влад.

Он закрыл глаза и прошептал:

– Новый президент испечёт много хлеба. И хлеб вам будет, и зрелища…

И заснул.

– Вам? – прошептала Раиса Викторовна. – Спишь?

Тихонько встала и ушла в магазин.

Влад проснулся оттого, что начал задыхаться. Открыл глаза. У него на животе сидело и душило его маленькое, с трёхлетнего ребёнка существо, похожее на Владимира Ильича. Влад взглянул на картину. На стене была голая рама.

– Ты! Ты! Ты не Ленин! – прокричал парень.

Он схватил руки существа. Оно, морщась, стало верещать:

– Вы разрушили Советский Союз! Вы предали идеалы революции! Вы уничтожили завоевания социализма! Вы – проклятые капиталисты!

– Утопия! Коммунизм – это утопия, – прокряхтел Влад.

Он резким движением скинул существо. Потом запрыгнул на его спину.

– Да здравствует свобода! – крикнуло существо и помчалось в ванную комнату, где была налита вода. Скинуло Влада и залезло в ванну, легло с головой и начало растворяться. Вода окрасилась в разные цвета. Влад дёрнул за цепочку и выдернул сливную пробку. Вода устремилась в канализацию.