Страница 3 из 4
31 марта 1920 года литовское правительство выразило желание и готовность заключить мирный договор с РСФСР при условии признания независимости Литвы в ее этнографических границах со столицей в Вильно[12]. Переговоры начались 7 мая 1920 года. Поскольку Россия и Литва не вели военных действий друг с другом, советские дипломаты рассчитывали на скорое заключение договора, так как обе стороны были заинтересованы в нем. Литве нужно было признание России, России – союзник против Польши на Западном фронте. Успехи Красной армии на Юго-Западном фронте в июне 1920 года, а в июле – и на Западном фронте, вновь актуализировали вопрос о восстановлении белорусской советской государственности уже вне связи с Литвой, поскольку РСФСР признала литовское правительство в Ковно.
7 июля 1920 года на освобожденной от польских войск территории был создан Минский губревком. 11 июля Минский губревком объявил о переходе под его юрисдикцию всей гражданской власти на освобожденной от поляков территории[13]. 31 июля 1920 года на совместном заседании ЦК КП(б) ЛиБ, ЦК БКО, ЦБ профсоюзов Минска и Минской губернии была принята декларация о провозглашении независимости Советской Социалистической Республики Белоруссии.
Границы молодой республики, в соответствии со взглядами руководства Советской России, описывались следующим образом: на западе ею должна была стать «этнографическая граница с буржуазными государствами», на востоке и юге ее надлежало определить соответствующими решениями уездных и губернских съездов Советов «в полном согласии с правительствами РСФСР и ССРУ». В итоге в состав Советской Белоруссии должны были войти 11 уездов Минской и Гродненской губерний[14]. Исходя из этих политических позиций и после того как наступил переломный момент в битве за Варшаву, в Минске в августе 1920 года велись мирные переговоры между РСФСР и Польшей. По предложению РСФСР восточную польскую границу следовало провести по линии Керзона, с отступлением в пользу Польши в районе Белостока (в Белоруссии) и Холма (на Украине). В ответ польская делегация обратила внимание на то, что «польский элемент простирается далеко за линию, предложенную советской делегацией», и что соответствующая линия практически целиком совпадает с линией раздела Речи Посполитой 1795 года и поэтому оскорбляет национальные чувства поляков.
Однако к этому времени ситуация на фронте изменилась в пользу Польши (16 августа польские войска прорвали участок фронта, удерживаемый так называемой Мозырской группой)[15]. Белорусский вопрос возник вновь и на новых условиях, диктуемых уже Польшей. Если первоначальные условия перемирия, выдвинутые советской стороной, действительно скорее походили на ультиматум, то после августовско-сентябрьских поражений Красной армии ситуация радикально изменилась. Теперь польская сторона могла попытаться диктовать свои условия. В развитие дискуссии о судьбе Восточных Кресов Я. Домбский подчеркнул факт признания польским руководством в лице Ю. Пилсудского права на самоопределение народов Литвы, Украины и Белоруссии, и это при том, что Польша обладала «несомненными историческими правами» на эти территории и могла бы «просто их присоединить»[16].
По итогам Рижской конференции 1920–1921 годов граница между Советской Белоруссией и Польшей проходила по Западной Двине от границы России с Латвией, по границе Виленской и Витебской губерний, до пункта, где граничат Дисненский, Лепельский и Борисовский уезды, рекам Березина, Вилия, Илия, Рыбчанка, ж. д. станции Радошковичи, далее к востоку от селений Волма, Раков и Рубежевичи до ж. д. линии Минск – Барановичи, по рекам Лань, Припять и Ствига до границы Минской и Волынской губерний[17] (см. карту ниже).
Территория Беларуси после заключения Рижского мирного договора. Укрупнение БССР в 1924 и 1926 годах
У каждого своя правда: у мужа по отношению к жене, у семьи – к соседям, у деревни – к городу, у страны к соседним странам, национальные герои которых зачастую у нас являлись преступниками. Во всем этом трудно разобраться. Да мы и не ставим перед собой такие задачи. Здесь хочется рассказать о трудных судьбах не только моих родственников, но и других людей, прошедших через аналогичные испытания, о которых очень емко высказался польский писатель Г. Сенкевич, назвав свой роман «Огнем и мечом». Действительно, и огнем, и мечом прошлась судьба по линии жизни многих белорусов, родившихся в начале ХХ века. Революции, две мировые войны, постоянные переселения с места на место. Кто в этом виноват, где правда о том, что тогда произошло? Эти вопросы будут неразрешимы до скончания века, а затем перейдут в разряд преданий и былин.
Показателен в этом отношении пример, связанный с историей жизни известных белорусских писателей Янки Купалы и Якуба Колоса. В 1939 году первый секретарь ЦК КП(б) Белоруссии Пантелеймон Пономаренко написал Сталину письмо, где просил его если не расстрелять этих видных белорусских деятелей культуры, то выслать в Сибирь. И Я. Колас, и Я. Купала прекрасно понимали, в какой политической системе живут и чего могут ожидать от большевистской диктатуры, являясь уроженцами территорий Западной Белоруссии. Однако и Сталин понимал, что в новом государстве – Советской Белоруссии – не стоит начинать с репрессий национальной элиты, и наградил обоих белорусских «песняров» орденами Ленина.
Город Вильнюс, современная столица Литвы, до 1939 года всегда был главным городом Западной Беларуси, его культурным и научным центром. Работая над учебником для студентов экономических специальностей Беларуси, который назывался «История экономических учений»[18], я собрал богатейший материал о белорусских ученых экономистах, работавших в университете Вильнюса и обогативших мировую и национальную науку того периода многочисленными достижениями. Чего только стоит первый белорусский учебник по экономике, изданный в Вильнюсе на белорусском языке под редакцией А. Бильдюкевича, опередившего свое время не только в Беларуси, но и в России и Польше. А если вспомнить современный польский город Белосток, то именно здесь 5 октября 1939 года в помещении городского театра состоялось собрание представителей Западной Беларуси и была принята Декларация об объединении с советской Белоруссией (БССР).
Многое стерлось из памяти тех людей, воспоминаниями которых мы воспользовались в данной книге. Многое под воздействием пропаганды изменилось в эмоциональном восприятии. Однако общее содержание воспоминаний и рассказов, отражая ранее изложенный ход исторических событий, позволяет глубже заглянуть в те явления и процессы, которые на изломе веков в разных странах и на разных территориях Европы и Сибири сделали одних преступниками, других – героями, третьих – жертвами.
С моей мамой. 2018 год
Моя мама, Черновалова (далее – Грицук) Нина Антоновна, – одна из тех, кто, родившись в 1930-х годах на территории Польши, в так называемых Восточных Кресах, была белоруской в Польше, полькой на Алтае и русской по возвращении в Брест. Училась в школе на польском, белорусском и русском языках, была дочерью ссыльно-поселенного, вышла замуж за героя Великой Отечественной войны. Была репрессирована, затем реабилитирована, тайком переписывалась с соотечественниками из Америки в советское время, чтобы найти своего отца, арестованного работниками НКВД и сбежавшего из Брестской тюрьмы в 1941 году после того, как Брест заняли немцы. Многое переплелось в жизни этих людей на протяжении ХХ века. Но обо всем по порядку.
12
Ціхаміраў А. В. Беларусь у сістэме міжнародных адносін перыяду пасляваеннага ўладкавання Еўропы і польска-савецкай вайны (1918–1921 гг.). Miнск: Экаперспетыва, 2003. C. 236.
13
Там же. С. 260.
14
Там же. С. 262.
15
Круталевіч В. А., Юхо І. А. Гісторыя дзяржавы и права Беларусі. – Мiнск: Беларуская навука, 2000. С. 89.
16
Там же. С. 90.
17
ДВП СССР. 1959. Т. 3. С. 245–256.
18
Клюня В. Л., Короленок Г. А., Черновалов А. В., Черновалова Ж. В. История экономических учений. Минск: Изд. Центр БГУ, 2019. 304 с.