Страница 2 из 4
– Неудобно как-то на улице есть эти блины, – посетовал я, вытаскивая из пакета очередной.
– Не знаю, может, я плохо воспитана, но мне эти условности чужды, – отозвалась Жанна. – Что тебе не нравится? Кто тебя тут увидит? Незнакомые? Так им до нас, как и нам до них, нет никакого дела. А знакомые спросят, вкусные ли. Я такие блины с детства люблю.
Так, продолжая есть блинчики, мы очутились рядом с музеем города Бреста.
– Давай зайдем на пару минут, – обратился я к Жанне. – Может, найду материалы о депортации жителей ближайших к Бресту деревень 22 июня 1941 г. – В то время в моем распоряжении находились только диктофонные записи воспоминаний моей мамы, Нины Антоновны, без какой-либо событийной конкретики и зафиксированных фактов. – Хорошо, только не долго, – проговорила Жанна без особого энтузиазма.
Мы зашли в музей, и я поинтересовался: «Платный ли вход?» Да, посещение оказалось платным – 3 рубля 14 копеек. Потратив наличные на блины, мы оказались без денег, потому не смогли купить входные билеты, так как терминала для оплаты банковскими картами в музее не оказалось.
Тогда я спросил:
– А имеются ли у вас материалы о последнем эшелоне с депортированными жителями окрестных брестских деревень перед самой войной, 22 июня 1941 года?
– Нет, мы такими материалами не располагаем, – прозвучало в ответ.
Грустно. Кроме прочего, у меня также был пробел с описанием послевоенного Бреста, поэтому я интересовался тем периодом, когда мама со своей семьей вернулась из ссылки. Задал следующий вопрос:
– А о послевоенном Бресте 1947–1948 годов у вас что-нибудь есть?
И на этот вопрос прозвучал отрицательный ответ. И тут я решил, что обязательно напишу книгу об этих событиях и подарю ее музею. Энтузиазм относительно необходимости проведения работы над книгой возрос во мне многократно. С этого, можно сказать, все и началось.
Начиная рассказ о судьбах моих родственников и их соотечественников, прошедших через испытания, обусловленные событиями нелегких 1920–1940-х годов, нельзя не описать историческую канву, в которую были вплетены судьбы этих людей. Приведенные далее историографические факты со стороны как польских исследователей, так и советских историков, позволяют более объективно представить себе существовавшие в то время условия жизни белорусов, в том числе западных белорусов, и понять, насколько неустойчивой была жизненная ситуация моих соотечественников. Однако, как это ни странно и удивительно, мои родственники, да и многие белорусы, пройдя через подобные испытания, не сломались, сохранили вкус к жизни, типично белорусскую способность устраиваться в любой ситуации и неуемный оптимизм.
Итак, начнем с истории.
Территория проживания белорусского этноса в разное время входила в состав различных государственных образований – Киевской Руси, Великого княжества Литовского, а после подписания Люблинской унии 1569 года – и в состав Польского государства. Затем с 1795 по 1917 год белорусские земли полностью принадлежали Российской империи и вместе с областями современной Литвы образовывали северо-западный край России. В административном отношении они были разделены на несколько губерний. В начале ХХ в. Белоруссия была аграрной областью, практически лишенной каких-либо крупных промышленных центров. 53%
земельной собственности находилось в руках 2,8 % населения края – помещиков, абсолютное большинство которых принадлежало к полякам[2].
Согласно переписи 1897 года, в этих пяти губерниях (Минской, Гродненской, Виленской, Витебской и Могилевской) проживало 8 518 247 чел. Из них 5 408 420 чел., или 63,5 % населения, относили себя к белорусам, 1 202 129 (14,1 %) – евреям, 492 921 (5,8 %) – русским, 424 236 (5,0 %) – полякам, 377 487 (4,4 %) – украинцам, 288 921 (3,4 %) – литовцам. Около 480 тыс. жителей соседних губерний, в основном Черниговской и Смоленской, также относили себя к белорусам[3]. Большинство населения – этнические белорусы были крестьянами, вероисповедания в основном православного (81 % по переписи 1897 года), говорившими на диалектах белорусского языка, который считался простонародным наречием, а в представлениях поляков – «хлопской мовой». Часть белорусов, исповедовавшая католицизм (18,5 %), как правило, тяготела к польским культуре и языку.
Экономически и культурно доминировали поляки, а также ополячившиеся белорусы и литовцы, как правило, шляхта, землевладельцы, в том числе крупные, исповедовавшие в основном католицизм. Они составляли местную элиту белорусского социума, однако свои интересы связывали с Польшей и ее судьбой. Значительной группой жителей белорусских земель, влиятельной экономически, но не политически, были евреи, которые составляли большинство городских жителей. Немногочисленные русские были представлены в основном чиновниками и также проживали в городах.
Политика русификации белорусского крестьянства проводилась непоследовательно и значительных плодов не принесла. Оно не обладало и выраженным национальным самосознанием, считая свой язык «простым», а себя часто называя не по национальности, а «местными» – «тутейшими»[4]. Понимая, что в национальном отношении они отличаются от поляков, белорусы тем не менее считали и себя, и их в полной мере принадлежавшими польскому культурному миру. «Белоруссия» и «белорус» (а чаще, как было привычнее, «Литва» и «литвин») были для них не национальными, а региональными обозначениями.
Такая же тематическая направленность была свойственна первым советским исследователям данной проблематики, тоже выходцам из белорусского движения – Ф. Туруку[5], В. Игнатовскому[6], Д. Жилуновичу[7], а также известному историку, основоположнику белорусской национальной историографии М. Довнар-Запольскому[8] (чей труд по истории Белоруссии, написанный в 1925–1926 годах в качестве учебника для вузов, был изъят из планов издательства в связи с начавшейся кампанией по сворачиванию политики коренизации и увидел свет лишь в 1994 году).
В межвоенной польской историографии исследователи обращались к белорусской теме в основном из практических соображений. Первыми публикациями, посвященными белорусскому вопросу, стали статьи Леона Василевского, еще в довоенный период зарекомендовавшего себя знатоком национального вопроса, в конце 1918 – начале 1919 года, занимавшего пост министра иностранных дел Польши[9].
Особняком стоят исследования «белостокской школы» группы польских историков белорусского происхождения, в основном из Белостокского и Торуньского университетов, которые занимались изучением различных аспектов истории белорусского движения, его идеологии, биографий участников, белорусских военных формирований и их связей с Польшей. Они зачастую достаточно жестко полемизируют с официальной белорусской наукой, не считая Советскую Белоруссию или современную Республику Беларусь действительно национальными белорусскими государствами. Старейшими представителями этой группы являются Ю. Туронок, А. Латышонак и Я. Миронович[10].
Наиболее значимыми событиями для белорусов стали заключение Брестского мира и выход Советской России из Первой мировой войны. По условиям Брестского мира[11] этническая белорусская территория была поделена между несколькими государствами. Белорусская часть Виленщины и Гродненщины с Бельским и Белостокским уездами была присоединена к литовскому государству, провозглашенному литовской Тарибой 11 декабря 1917 года при поддержке Германии. Земли на юг от Полесской железной дороги по договоренности с украинской Радой передавались Украинской Народной Республике (УНР). Немцы заняли большую часть Белоруссии с Минском, не оккупированными оставались лишь 14 уездов Витебской и Могилевской губерний. Нужно отметить, что Белоруссия не получала никакой компенсации за полученные разрушения в результате военных действий, хотя и были они достаточно значительными, так как, согласно п. 9 Брестского договора, Германия и Россия взаимно отказались от компенсации потерь, понесенных их населением.
2
Короткова Д. А. Белоруссия в советско-польских отношениях в 1918–1921 гг.: автореф. дис… канд. ист. наук: специальность 07.00.00, 07.00.03 / МГУ им. М. В. Ломоносова. М., 2015. 32 с.
3
Хомич С. Территория и государственные границы Беларуси в ХХ веке: от незавершенной самоидентификации и внешнеполитического произвола к современному status quo. Минск, 2011. С. 7.
4
Латышонак А., Мірановіч Я. Гісторыя Беларусі ад сярэдзіны XVIII ст. да пачатку XXI ст. Вільня. Беласток, 2010. С. 123.
5
Турук Ф. Белорусское движение. Очерк истории национального и революционного движения белорусов. М., 1921.
6
Игнатовский В., Смолич А. Белоруссия: территория, население, важнейшие моменты истории. Минск, 1924; Iгнатоўскi У. Кароткi нарыс гicторыi Беларусi. Мiнск, 1926; Его же. Гiсторыя Беларусi ў XIX і пачатку XX ст. Мінск, 1928.
7
Жылуновіч З. Беларусь: нарысы гісторыі, культуры і рэвалюцыйнага руху. Минск, 1924.
8
Доўнар-Запольскі М. В. Гісторыя Беларусі. Мінск, 1994.
9
Wasilewski L. Litwa i Białoruś. Zarys historyczno-polityczny stosunków narodowościowych. Warszawa, 1925.
10
Łatyszonek O. Białoruskie formacje wojskowe 1917–1923. Białystok, 1995; Mironowicz E. Białorisini i Ukraińcy w polityce obozu piłsudczykowego. Białystok, 2007; Латышонак А., Мірановіч Я. Гісторыя Беларусі ад сярэдзіны XVIII ст. да пачатку XXI ст. Вільня. Беласток, 2010; и др.
11
Документы внешней политики СССР. 1957. Т. 1. С. 119–124.