Гребень Дяди Нэнси

— Случайно получилось, в лотерею выиграл, — сказал я.

— Так ты недавно, получается? Нуб?

— Ну да, несколько дней всего, — я мучительно пытался придумать повод от него отвязаться, но в голову, как назло, ничего не приходило, а посылать людей прямым текстом мне врожденная вежливость не позволяет.

— А я уже полгода! — Макс выглядел как обычно. Никаких видимых изменений, накачанной мускулатуры или, там, чешуйчатой брони на нем не появилось. — Ты в эрзулятник первый раз что ли зашел?

— Куда?

— Ну, сюда, в квартал красных фонарей.

— Ага, — я кивнул, и мне потребовалось сделать над собой усилие, чтобы не начать многословно оправдываться и объяснять, что я просто посмотреть.

— Тогда давай я тебе экскурсию проведу, я тут старожил, можно сказать, только тут и тусуюсь!

— Отличная идея! — и вот зачем я это сказал сейчас?

— Короче, раньше тут было замеснее, жаль, что ты только сейчас сюда зашел! — Макс устремился вперед, активно жестикулируя и расталкивая встречных прохожих. — Когда я только начал, тут от прямо от ворот начиналась такая колбаса, что крышу могло снести. Но потом все как-то устаканилось и стало выглядеть более или менее прилично.

— Так сектор же кажется по определению должен быть неприличным, почему так? — первой мыслью было по-быстрому затеряться в толпе, но потом я подумал, какого черта? Если уж кто и разбирается в порнушке, так это Макс. Это же он будет рассказывать, меня-то никто не заставляет откровенничать.

— Не, все осталось, если знать, куда идти, — Макс оглянулся и подмигнул мне через плечо. — Просто стало больше порядка. Короче, ты что конкретно предпочитаешь? Посмотреть, потрогать, поучаствовать?

— Не решил еще, говорю же, первый раз! — напротив симпатичного домика с колоннами, увеганными разноцветными фонариками, стал раскрываться огромный цветок, в центре которого в томной соблазнительной позе сидела голубокожая фея с прозрачными стрекозиными крылышками. Из одежды на ней были только цветочные гирлянды, которые тоже мигали и переливались цветными огоньками. Над входом крутился значок доллара. Платное пространство.

— А, это для фриков, которые всю жизнь дрочили на всяких эльфиек из мультиков, — Макс захохотал. — Я сам не был, но ребята рассказывали, что квест дурацкий, только мешает. Там дальше есть бордель без ролевых игр, где все то же самое, только чтобы трахнуть феечку, тебе не надо гонять по лесу в поисках волшебных кристаллов и прочей сказочной лабуды.

— Красиво… — фея посмотрела на меня, облизнула губы и изогнулась еще сильнее. — А эльфийки настоящие или нарисованные?

— В борделе настоящие, все четко. А здесь боты.

— Прямо реальные девушки работают?

— Ага. Вебкащицы, которые поумнее, они тут же в ноктюрнет перекочевали. И на старте гребли деньги прямо немерянные. Потом, правда, порномагнаты сообразили, что тоже надо застолбить место, и теперь вместо шальных денег стали просто хорошие. Ну, если ты не дура, конечно.

— Я думал, что в ноктюрнете только тратят…

— В остальном ноктюрнете так и есть. Но здесь другое дело. Трахать ботов такое себе удовольствие. Они тупые и предсказуемые. Живой человек — другое дело.

— А есть разница? По ощущениям вроде разницы быть не должно…

— По началу может и так, — Макс остановился, взял из рук проходящего мимо чернокожего торговца тонкую оранжевую палочку, оторвал ее кончик и высыпал себе в рот какой-то белый порошок. — Попробуй, кстати. Это местная дурь, которая обостряет ощущения. На остальной части Рю-де-Бурбон ее не распространяют практически, дураков нет.

— Может быть позже, — я отмахнулся. — Так что насчет разницы между людьми и ботами?

— Ну смотри, — Макс снова пошел рядом со мной. — Вот ты программер. Тебе нужно создать идеальную шлюшку. Ты нарисовал ей всякие там сиськи-письки, губки-попки, но это не все. Она еще должна себя как-то вести. Окей! Идешь в порносайт, выписываешь нужные фразы, прописываешь ей идеальное шлюшечное поведение — на все согласная, все ей нравится, кончает по сто раз, еще до того, как ты успел ширинку расстегнуть. И по началу ты думаешь: «Ну наконец-то нормальная баба! И голова не болит, и размер ее устраивает, и делает она все и по щелчку пальцев»…

— Но разве не в этом смысл?

— Слушай, ты с живыми шлюхами трахался когда-нибудь? — Макс доверительно склонился ко мне.

— Если честно, нет. Как-то случая не было…

— Так вот, живые шлюхи — это тоже нормальные бабы. Что-то им нравится, что-то нет, где-то они согласятся, но чисто потому что работа у них такая, потерплю, мол. Но ты понимаешь, что суешь конец в живого человека. А с ботом это как с куклой. Так что если ты не голимый извращенец, то лучше выбирать белых девок.

— Здесь тоже черные — боты, белые — игроки?

— Как и везде. Хотя здесь белые боты тоже бывают, особенно в платных пространствах.

— Ну… Кажется, я понял, о чем ты…

— Короче, боты — это для тех, кто прямо реально голимый извращенец, — Макс снова устремился вперед, продолжая говорить, оборачиваясь через плечо. — Маньяки, которым на куски хочется резать в процессе, например. Кстати, вот тут неплохой кабак с интересным шоу. Заскочим выпить по стаканчику?

Заведение называлось «Эротические метаморфозы». Плата за вход — 5 франков.

— Вот блин! — Макс похлопал себя по карманам. — Забыл докинуть франков на счет. Заплатишь за меня? Я потом тебе перешлю…

— Не вопрос, Макс, — я всыпал в протянутую ладонь чернокожего амбала на входе монеты. Мы прошли через вращающиеся двери и оказались в пространстве, кажется напрочь лишенном острых углов. Столы были самой разной формы — в форме капель, как извилистые черви или вообще какие-то непонятные сложные загогулины, но общее у них было только одно — они все состояли из округлых кривых линий. Стены обиты бордовым бархатом с тисненым золотым узором, а вместо сцены — длинный изогнутый подиум. Сейчас на нем никого не было. Посетителей, кстати, тоже было не очень много и половина темнокожие.

— А почему так малолюдно? Рано еще? — спросил я.

— Да не, — Макс плюхнулся на мягкий пуф у свободного столика. — Они только показывают, девочки неприкосновенны. Если бы они давали, то тут на головах друг у друга бы сидели.

К столику подошла на редкость невзрачная темнокожая официантка, одетая в маленькое черное платье и крохотный белый передник.

— Киса, принеси нам по грязному мартини, — заявил Макс, не спрашивая, хочу ли я вообще что-то пить. — Вот, сейчас начнется, смотри!

Бархатная кулиса колыхнулась, и на подиум вышла высокая рыжеволосая девушка с пропорциями современной супермодели — очень тонкая, похожая на богомола. Она была одета в длинное красное платье, переливающееся блестками. Она медленно пошла вперед по подиуму, и с каждым шагом ее тело начало меняться — грудь становилась все больше, натягивая тонкую ткань платья, по началу худые бедра округлились, превращаясь в что-то похожее на шары для боулинга. И когда она подошла к нам, ее фигура больше всего напоминала мультяшную Джессику Рэббит. Она снова улыбнулась, провела руками по бретелькам, и платье алым облаком упало к ее ногам. Еще шаг, крутой разворот, и волосы ее посветлели и запрыгали упругими кудряшками. Еще несколько шагов, — щелк! — и лифчик тоже оказался на полу. Метаморфозы продолжались — грудь снова уменьшилась, но поднялась выше. Задница перестала быть гипертрофированно-круглой. Каждый шаг она что-то еще в себе меняла. Неизменным оставался только высокий рост девушки и яркие как прожекторы зеленые глаза.

— Впечатляюще, — я заплатил за наши мартини и сделал глоток. — Похоже, у девушки текучесть зашкаливающая.

— Что ты сказал? — на лбу Макса появились морщины тугодума.

— Текучесть, — я поставил стакан на стол. Не хотелось пить алкоголь на самом деле. Мне не нравился его эффект, он делал ноктюрнет похожим на обычный сон — сложно вспоминать, больше абсурдности и какой-то мути. — Такой параметр, который отвечает за способность менять свое тело в ноктюрнете.