Звезда на излом

—Снимайте шкуры, быстрее! — воскликнул Элрос и смутился, потому что это делалось и без приказа. Даже лошадей вывел из укрытия младший парень, совсем ещё мальчишка, лет двенадцати с виду.

— На тропе с юга всадники. Свои, — сказала Хитуиаль. — Ещё у брода. Один впереди.

Элронд взбежал повыше, осмотрелся.

— Ничего, мы как раз успеем одного освежевать, — сказал он. — Рыжий все равно будет ругаться, так хоть будет за что.

Юнцы-атани старательно заработали ножами, слушая указания эльдар. Элрос спешился, подумал, снял слишком длинный яркий плащ — и присоединился к ним у третьей туши, отогрев руки дыханием.

...Рыжий всадник летел к ним от брода, далеко опередив свой отряд, его лошадь была уже в пене.

— Сейчас начнется, — предупредил Элрос. — Не высовывайтесь, работайте.

Амрод осадил взвизгнувшую лошадь прямо возле них, слетел на землю и бросился к нему. Схватил за плечи, встряхнул.

— Все целы?

— Все. Ты не беспокойся, мы все хорошо продумали, — сказал заботливо Элрос. Тут-то Рыжий и вспыхнул с грохотом и треском.

— Раугово малолетнее дурачье!! — Разнеслось среди дубов, эхом отскакивая от мощных стволов.

Позади него двенадцатилетний адан перехватил поводья взмыленной лошади, повел ее в сторону, вытирать и вываживать.

— Сопливые сумасброды!! Что вы о себе возомнили!!

Элрос развел красными от крови руками, не пытаясь сделать вид, что виноват.

— Драные заговорщики!! Хитуэ, ты дождешься, Старший тебе ноги переломает! А я добавлю!

Хитуиаль невозмутимо скользнула вниз по стволу. В ее присутствии ничего плохого быть не может, говорило это спокойствие. Элронд просто спрыгнул, выпрямился и подошёл к пышущему возмущением Амроду.

— Ну, мы же у тебя хорошо учились, видишь, все сделали правильно, — сказал он. И невозмутимо увернулся, когда Амрод ухватил было его за ухо. — Лучше помоги нам, мы тогда быстрее справимся и уедем.

За ухо его Амрод все же дёрнул, поймав со второй попытки. Затем выпалил ещё несколько слов, кажется, гномских, тоже сбросил плащ и вытащил нож.

— Хитуэ, вернись наверх, — велел он. — Любое движение на той опушке — мы бросаем все и уходим.

— Ничего мы не бросаем! — возмутился Элронд. — Это четыре шубы! Вон какой вожак большой!

— Бросаем и уходим, — повторил Амрод сквозь зубы, быстро работая длинным ножом. — Потому что Старший с Маглором прямо сейчас идут к опушке брать вастачьего вожака, и если мы им что-то сорвем, то будем очень рады, если живой Старший нас просто пришибет! Нашли время геройствовать!

— Уй...

— Что?..

— Готовьте ремни для шкур! — рявкнул Амрод, и Элронд послушно полез в чересседельные сумки.

— А это ещё что?!

— Плащ. Дяди Майтимо, — пояснил Элрос.

— Какого рауга?!..

— Так он же самый яркий и теплый. Я бы тут задубенел совсем, мотаться по лесу в обычной одежде. А в нем меня за лигу видно!

— В-валар-рр... — Амрод чуть не порезался.

— Он его не испачкал, — добавил Элронд, улыбаясь.

Амрод прямо-таки вытряхнул из шкуры то, что осталось от гаура, сморщился от запаха, торопливо скатал ее.

— Мы ещё и дубовой коры для старого Дара набрали, — несмело сказал один из юнцов. — Кано Амбарто, мы полезные.

— Три очереди подряд работы на конюшне! Всем, — от души пообещал Амрод. — А зачинщики...

Он обвел взглядом близнецов, Хитуиаль и Тарлана, как самого старшего из «близнецовых мальчишек». Тарлан покраснел, снова начал оттирать снегом уже чистые руки.

— А вы четверо, — сказал он, — работаете в кожевенной мастерской!

Брови Хитуиаль взлетели, она скривилась.

— В этом... — сказала она с негодованием, — этой... Вонючей дыре?!

— Да уж, не мастерские Амон Эреб, — согласился Амрод. — Ничего, любите волка добывать без присмотра, полюбите и шубы делать. Вот себе и сделаете.

— Мы хотели дяде Макалаурэ...

— Сделаете сами, ему приятно будет.

— Там же теперь воняет, — повторил расстроенно Элронд.

— Я же работаю, — фыркнул Амрод. — И вы поработаете. Братики! Ох... хотнички!

*

В мороз небо обычно ясное, хотя нагонять бессветные холода Север тоже умел. Закат ещё долго не погаснет. Звезда стояла над кромкой Таур-им-Дуинат.

— Они ещё думают, что снежные поля их защитят.

— Пусть думают, — сказал Руссандол, сидящий на нижней ветви бука. Поправил верхний белый плащ из грубого полотна. Поежился. Мороз щипал уши и забирался в сапоги.

Он жалел лишь, что окажется в начале боя в стороне. Но им следовало видеть все и подавать сигналы.

Обоз с зерном и кожами тащился по дороге, жмущейся к реке, подальше от большого леса, подальше от малых рощ. Орки и люди. Людей чуть больше. Тху снова играет в «какая разница, кто князь», присылает людей править людьми и собирать с людей дань после первых устрашений. Но главное, что он сделал умно, вонючая тварь — поставил людей вместо орков воевать с эльдар.

Сменились поколения — и сработала старая приманка, говорил Дирхавель. «Хорошие земли на юге, поля, скот и работники, которым уже все равно, кто берет с них дань...» А самое печальное, что после многих лет войны и бегства многим и вправду все равно.

Даже гауров в обозе нет, есть лишь собаки у охраны, отметил Маэдрос. Прекрасно, чем больше шума, тем лучше.

Когда обоз поравнялся с приметной купой прибрежных ив, он кивнул, Маглор снял с пояса рог и протрубил протяжный сигнал. Его задумка, ему и командовать.

В воздух взлетели сугробы. Отбрасывая старательно засыпанные снегом плетенки, эльдар вскакивали прямо на поле вдоль дороги, поднимали с земли из неглубоких выемок лежащих лошадей — и бросались на бредущий обоз, смыкая ряды на ходу, стреляя на скаку. Собаки с визгом кинулись кто куда.

Обоз не растерялся. Им командовали люди, не орки. По приказу те и другие старались поставить телеги в круг, чтобы из-за них расстреливать нападавших, а сзади уже спешил отряд сопровождения.

Маэдрос спрыгнул вниз, сбросил с коня неровную белую попону, вскочил в седло — и пронзительно засвистел.

Свистеть — это было очень удобно, надо сказать.

Полсотни всадников Первого Дома, наклонив копья, вырвались из рощи и помчались по полю, взвихряя снег. Россыпью, совершенно несвойственно для эльдар, с яростными криками, охватывая врага с двух сторон. Отряд вастаков слаженно выстрелил, но вреда причинил немного. А затем прямо на ходу каждое крыло нападающих сомкнуло ряды — и они ударили с двух сторон.

Вместо затрудняющего движения большого щита Руссандол сегодня надел тяжёлый наруч с треугольным щитком, заканчивающийся остриём, похожим на клюв, которым можно было и бить, и колоть. Прорубившись к обозу, он направил коня в щель между телегами, пронзительным свистом зовя за собой ближайших воинов. Обозный круг почти сомкнулся, но теперь он ворвался внутрь — и кинулся рубить сгрудившихся внутри вопящих орков, рубить и колоть этим жутким остриём.

— Айа, Феанаро!! Айя, Руссандол! — непрерывно неслось над берегом.

Люди с воплями кидались под телеги и убегали прочь, чаще удачно. Многие неслись на лёд Гэлиона и кидались на тот берег. Их пропускали, приглядывая, чтобы не ударили в спину. Оркам Маэдрос велел пощады не давать.

На глазах последних уцелевших вастаков он проткнул ближайшего своим жутким шипом насквозь, поднял в воздух — и швырнул в людей. Те с воплями кинулись и наземь, кое-кто — бросая оружие.

Бросающих порой не трогали.

Снова раскатился по берегу рог Маглора. Руссандол, бросив недорезанного орка, поспешно выбежал из кольца телег, вскочил на коня, уже кусавшегося от злости, и направил его к лесу, свистом созывая свой отряд.

Последние всадники кидали в телеги с кожами горящие факелы и тоже уносились к лесу. Две повозки с зерном уже исчезали за деревьями.

Издалека, со стороны становища, доносились звуки рога. Но когда поднятый по тревоге новый отряд прибыл, никого из нападавших уже не было. Только горящие телеги, только взрытый окровавленный снег, только стеной стоящий Большой лес. И множество раненых и недобитых.