Звезда на излом

— Помнишь, во время осады многим кошмары снились? — смутить Элронда, вбившего что-то себе в голову, было совсем не просто. — Может быть и здесь надо защитить дом? Как дядя Макалаурэ? Раз он уехал, то давай я это сделаю. Возьму его лютню, чтобы дом обойти. Вам не первый раз снится всякая дрянь.

— Если тебе так хочется быть полезным… — начал Руссандол медленно.

— Да!

— …Идешь, греешь воду и готовишь завтрак.

— Но, дядя!

— Это приказ. Иди.

— То, что тебе привиделось, важно? Для всех? — этого с цели было сбить сложнее, чем стрелу из гномьего стреломета.

— Если я решу, что важно, скажу потом. Иди.

— А вдруг ты забудешь важные подробности? — возразил Элронд, уже чуть улыбаясь.

— Брысь! — Руссандол нарочито потянулся за подушкой.

Элронд выскользнул за дверь, затем просунулся обратно и снова спросил:

— Ты же расскажешь за завтраком, правда?

Руссандол с размаху запустил в него подушкой, та шмякнулась о закрывшуюся дверь. Чуть погодя раздался шум из соседней комнаты. По звукам было ясно, что Элронд уронил брата с кровати, чтобы разбудить. Готовить завтрак в одиночестве он не собирался.

И почему Макалаурэ упорно считает Элроса — главным из двух? Только потому, что тот предпочитает верховодить среди аданов? Братец, ты наивен.

Как хорошо, что мы в детстве жили в большом доме, подумал Руссандол, устраиваясь снова под меховой полостью. И над этими двумя хватит трястись. Собрать им охотничий отряд из молодых нандор, аданских юнцов и пары иатрим поопытнее, предупредить онодримов — и пусть носятся за волками и оленями, где хотят… в пределах южного Таур-им-Дуинат. Иначе разнесут же все. Или он сам разнесет. Пусть пользу приносят, уже пора.

Он так и не заснул, но лежал уютно и спокойно — до тех пор, конечно, пока Элронд не схватился за лютню и не двинулся вокруг дома, петь защитную песню. Очень правильно, очень красиво и очень громко.

Второй раз Руссандол кидался уже прицельно, за окно. Жухлым зимним яблоком, оставшимся с вечера на столе. Яблоко было последнее, на мгновение он о нем пожалел.

В крепость, решил он, на будущую зиму они не вернутся. Оставят отряд прикрытия, останутся работать мастерские. Но мальчишек отправит в глубину леса. Лучше как нандор, кочевать и быть способным скрыться в лесу при первой угрозе, чем снова из последних сил оборонять укрепления, которые и притягивают врагов, где их не ставь.

Нандор это умеют. Строят дома на больших деревьях и прячут их от глаз врага. Строят дома на земле — и умеют, если нужно, заставить их выглядеть глыбой камня, поваленным стволом огромного дерева или небольшим уступом на склоне холма.

Даже люди это умеют — выкапывают убежища в земле, перекрывают бревнами, складывают очаг и выводят наружу трубу из глины, и такому дому, сколь угодно жалкому и грязному, не страшны сильные морозы, а заметить его не легко и в двух шагах…

Этим летом, решил он, союзные нандор построят для них первые скрытые дома в Лесу-между-рек, и в Оссирианде тоже, и никакой Тху не будет знать, в котором из них сейчас живут Феанариони и их воспитанники. Главное, уговорить онодримов стерпеть и это самоуправство. В худшем случае, строить придется из земли и камня. Лучше заранее, чем потом, второпях и на морозе закапываясь в землю.

А еще лучше бы отослать мальчишек, наконец, на Балар… Хотя Макалаурэ здесь встанет стеной. Еще раз.

«Не знаю, Тху навеял мне этот сон или Ирмо так криво предупреждает. Но шанса воплотиться у сна не будет».

**

— Можете заночевать на берегу. Сейчас здесь будет спокойно.

— Сейчас — это пока ваши воины здесь, князь Маэдрос? — спросил аданский мореход.

— Несколько месяцев спокойствия на лесном берегу я обещаю.

Мореход задумчиво оглядел княжеский отряд в свете угасающего дня. Оссириандских нандор в темных накидках, рассыпавшихся по берегу в обе стороны и уже исчезавших среди бледно-желтых камней. Двух дориатских стрелков на вершине прибрежной скалы. Нескольких нолдор в тусклых доспехах с восьмиконечной звездой. Аданов из всех домов разом, уже разбивавших палатки на рыжем от сосновых игл песке, в стороне от воды. Двое развели первый костер и теперь ставили над ним высокую треногу для котла, какими пользовались обычно вастаки.

Наползавшие с севера облака понемногу таяли над морем. Высокий сосновый лес закрывал всех от ветра, непривычно холодного для такой поздней весны. Солнце садилось.

Повернувшись, мореход махнул рукой товарищам, свистнул замысловато. Несколько человек соскочили с корабля в воду и начали подтягивать его канатами глубже в устье речушки.

— Благодарю за гостеприимство, благородный князь Маэдрос Феанарион, — здесь мореход церемонно поклонился. — Сожалею, но не смогу ответить тебе хорошими вестями с востока.

— Садись и рассказывай.

Расположились прямо на камнях, накрытых плащами. Юный адан принес резные деревянные кружки, разлил выпивку — сильно разведенную настойку с травами. Здесь же гость развернул карту, начерченную знакомой рукой Гвирит и испещренную торопливыми пометками. На подклеенном с правой стороны участке карты другая рука дорисовала устье большой реки и часть ее русла, уходящего на север.

Пометки и записи разбивали надежды одну за другой. Устья и доступные долины рек все быстрее занимали люди, жалующиеся на холода с северо-запада, но покорно отдающие посланцам с того же северо-запада дань. Большая река, уводящая вглубь земель за Белыми горами, осталась непроходима для кораблей, так как ее течение разрывает огромный скальный уступ, и прямое сообщение с небольшим королевством авари выше него невозможно. А плодородные земли по ее берегам уже заселяют люди, родственные вастакам…

Берег за большой рекой уходил все южнее, в маловодные и жаркие земли. Людей здесь замечено не было, но безводные жаркие места не лучше, чем холодные обводненные, думал Руссандол, рассматривая копии чертежей и заметок. Да еще дальние и труднодостижимые жаркие земли.

По земле — еще труднее достижимые.

— Благодарю.

— Жаль, надеяться на добрые вести было приятно, — Амбарто опять подошел к ним бесшумно, и мореход вздрогнул, когда тот заговорил. — А что слышно с Балара?

— Все больше людей строят корабли и учатся морскому и рыболовному делу. Господин Корабел говорит, что хочет обучить каждого, способного взять в руки весло или натянуть канат. И готовится прислать лесорубов в Оссирианд, потому что леса Балара почти вырублены, и эти земли займут поля. Господин Корабел будет рад слышать, что прибрежные леса станут безопаснее этим летом.

— Станут, — сказал Руссандол.

— Трогать деревья Таур-им-Дуинат запрещено, пусть это помнят. Онодримы и так уже терпят всех нас, — добавил Амбарто.

— Найти бы проводников, знающих оссириандские леса…

— Проводники из нандор найдутся. — Руссандол осушил свою кружку, поморщился, нетерпеливым жестом потребовал вновь ее наполнить.

— Тогда мне осталось лишь передать послания, — мореход снял с пояса мешочек из промасленной кожи и вручил его Амбарто.

— Зовите спутников и располагайтесь у костров, сегодня вы наши гости, — кивнул тот. Сразу разорвал печать на завязках мешочка, вытряхнул оттуда свернутые в трубку бумаги.

— Зимнего урожая у них опять не было, — заметил Руссандол. — Даже заглядывать в письма не нужно. Иначе зачем учить всех?

— Чтобы все, кто хотел, уплыли ко всем драугам… я хотел сказать, попытать счастья на востоке.

— Выиграть сотню лет, может быть.

— Аданы могут выиграть больше. Это за нами пойдут и туда.

— Для начала, нас там встретят.

Обильные пометки красными чернилами вдоль берегов безмолвно кричали о том, что эльдар и любых других чужаков там не ждут. Встретили враждебно или обстреляли, означали они. А Великую реку пересекает не менее великий порог водопада, и малые силы эльдар или авари будет на ее берегах легко отрезать от моря…

Это если не вспоминать едва не убитых торговцев из мест за южными отрогами Синих гор.