Страница 15 из 21
– Девушка С Кофе, не разбивай мне сердце, – говорит Джейн. И Огаст танцует.
И что-то происходит, когда она начинает танцевать.
Лицо Джейн начинает светиться – по-настоящему светиться, как рождественская елка в Рокфеллер-центре, Френчмен-стрит в два часа ночи, яркий солнечный свет. Она поднимает руку Огаст над головой – Огаст делает неуклюжий поворот. Это должно быть унизительно. Но Джейн смотрит на нее так, будто никогда в жизни не испытывала такого восторга, и Огаст только и может, что смеяться.
Это словно замедленная съемка. Как будто кто-то вошел в комнату к Огаст, выбросил все ее учебники в окно и сказал: «Лучше научись этому». Джейн притягивает ее обратно, проводя пальцами по ее волосам прямо за ухом, и на секунду Джейн становится единственным смыслом жизни в этом городе.
Огаст открывает рот, чтобы что-то сказать, когда лампы снова включаются. Поезд с дрожью начинает двигаться под звуки аплодисментов, и Джейн качается вместе с ним, отстраняясь от Огаст. Она раскрасневшаяся и довольная собой. Огаст смотрит на телефон: почти полдень. Идти на пары бесполезно.
Захудалый бар, в котором работает Нико, находится в нескольких кварталах отсюда. Он должен скоро открыться.
Огаст смотрит на Джейн – стоящую на расстоянии шага, но все еще близко – и думает о том, как ее ладонь водила по волосам, о ее смехе в ушах Огаст. Одно то, что Джейн не пришла в «Билли», не значит, что все безнадежно.
– Не знаю, как ты, – говорит Огаст, – а я бы не отказалась выпить. Прямо у моей станции есть одна прикольная забегаловка, если… у тебя нет никаких дел.
И Джейн… таращится на нее, будто пытается понять, правда ли Огаст спросила то, что она услышала.
– Ох, – наконец говорит она. Огаст слышит дрожь в ее голосе еще до того, как она продолжает. – Я не думаю, что смогу.
– Ох, я…
– В смысле, это мило, но я не могу.
– Нет, все нормально, я… я не имела в виду. Забей.
– Прости, – говорит Джейн. Она выглядит так, будто говорит это искренне.
Огаст спасает скрежет тормозов, когда поезд останавливается на станции. Пока Джейн не успела сказать что-то еще, она уходит.
4
Милая девушка из поезда «Кью» между Черч-авеню и Кингс-Хайвей (Бруклин)
Привет, если ты это читаешь. Мы обе ехали на поезде «Кью» в сторону Манхэттена. Я сидела напротив тебя. Ты была в кожаной куртке, красных высоких кедах и слушала что-то в наушниках. Я была в красной куртке и читала «Мой любимый sputnik»[14] в мягкой обложке. Вчера вечером, 2 ноября, около 20:30. Ты мне улыбнулась, я уронила книгу, и ты засмеялась, но не грубо. Я вышла на «Кингс-Хайвей». Пожалуйста, пожалуйста, прочти это. Я не могу перестать о тебе думать.
Огаст больше никогда нельзя садиться в «Кью».
Она не может поверить, что пригласила Джейн на свидание. Джейн с ее непринужденной улыбкой и танцевальными метровечеринками. Наверняка она какая-нибудь поэтесса, черт возьми, а может, мотомеханик. Она, наверно, пошла тем вечером домой, встретилась в баре со своими такими же горячими байкерами-поэтами-друзьями и говорила о том, как же забавно, что эта странная девушка из поезда позвала ее на свидание, а потом отправилась в кровать вместе со своей еще более горячей девушкой и занялась классным, удовлетворяющим, ничуть не неуклюжим сексом с человеком, который не является унылой двадцатитрехлетней девственницей. Они встанут утром, сделают себе крутые и сексуальные тосты, выпьют свой идеально сваренный кофе и продолжат жить своей жизнью, и в конце концов, после того как Огаст достаточное количество недель будет избегать «Кью», Джейн о ней забудет.
Профессор перелистывает презентацию на следующий слайд, а Огаст включает Google-карты и начинает планировать свой новый маршрут.
Отлично. Хорошо. Она больше никогда не увидит Джейн. И не позовет никого на свидание до конца жизни. Она твердо придерживалась своего агрессивного уединения. Она может снова к нему вернуться.
Круто.
Сегодняшняя лекция посвящена корреляционным исследованиям, и Огаст записывает ее. Ясно. Оценить два показателя, чтобы найти статистическое соотношение между ними, независимо от других показателей. Понятно.
Совсем как корреляция между способностью Огаст сосредоточиться на лекции и количеством спортивного, взаимно удовлетворяющего секса, которым занимается Джейн со своей гипотетической супергорячей и наверняка девушкой-француженкой прямо сейчас. Не учитывая посторонние показатели в виде пустого желудка Огаст, ноющей поясницы после двойной смены и телефона, вибрирующего в кармане, пока Майла и Уэс спорят в групповом чате по поводу сегодняшнего жаркого. Раньше она не реагировала на уведомления и записывала лекции. Но ничто и наполовину так не отвлекало, как Джейн.
Это раздражает, потому что Джейн – всего лишь девушка из поезда. Просто очень красивая девушка с приятно пахнущей кожаной курткой и умением становиться сверкающим притягивающим центром любого места, в котором она оказывается. Незначительная причина, из-за которой Огаст ни разу за весь семестр не изменила маршрут.
Все в норме. У Огаст, как и всю ее жизнь, все в полной норме.
Она сдается и смотрит на телефон.
«огаст, малышка моя, я знаю, ты ненавидишь брокколи, но у нас будет брокколи, мне жаль», – написала Майла.
«я не против брокколи», – отвечает Огаст.
«зато я ненавижу брокколи», – пишет Уэс с обиженным эмодзи.
«ooo в таком случае мне не жаль:)», – отвечает Майла.
Этого должно быть достаточно, думает она. Огаст, хоть это и сомнительно, наткнулась на этот клубок людей, которые хотят, чтобы она была их частью. Она очень давно не чувствовала такой любви. Она была одинока во всех смыслах. Теперь она одинока только в некоторых смыслах.
Она пишет в чат: «интересный факт: брокколи – отличный источник витамина С. Никакой цинги для этой твари».
Через несколько секунд Майла отвечает: «ЙЕЕЕЕЕЕЕ», – и меняет название чата на «ЦИНГА ЯГА». Когда Огаст вечером открывает дверь, Уэс сидит на кухонной столешнице с упаковкой льда на лице, и капли крови стекают по подбородку.
– Господи, – говорит Огаст, бросая сумку рядом со скейтбордом Майлы у двери, – что вы натворили на этот раз?
– Катись-взрывай, – жалобно отвечает Уэс. Майла рядом режет на столешнице овощи, а Нико выбрасывает осколки цветочного горшка в мусорку. – Они уговорили меня на раунд перед уходом на работу, а теперь мне придется взять отгул по причине разбитой губы и эмоционального расстройства из-за того, что кое-кто толкнул кресло слишком сильно.
– Ты сказал, что хочешь установить рекорд, – равнодушно говорит Майла.
– Я мог лишиться зуба, – говорит Уэс.
Майла вытирает руки о свой комбинезон и наклоняется к нему.
– С тобой все нормально.
– Я покалечен.
– Ты знал о рисках этой игры.
– Это игра, которую ты придумала, когда нажралась печеньем с травкой и подозрительной комбучей Нико, а не гребаная «Игра престолов».
– Вот поэтому вы должны дожидаться, когда судья придет домой, – говорит Огаст. – Когда вы все друг друга убьете, я унаследую эту квартиру.
Уэс плюхается на диван с книгой, а Майла продолжает трудиться над ужином, пока Нико ухаживает за растениями, не павшими жертвой игры. Огаст раскладывает свои записи о методах исследования на полу гостиной и пытается наверстать упущенное на паре.
– В общем, – говорит Майла, рассказывая Нико про работу. – Я сказала ей, что мне плевать, кто ее мертвый муж, и мы не покупаем использованные гульфики – даже от членов «Питтсбург Стилерз», которые победили в Супербоуле 1975 года, – потому что мы продаем нормальные вещи, которые не покрыты потом от яиц.
13
Американский сайт объявлений.
14
Книга Харуки Мураками.