Безвременник

– Вставай!

Марк вздрогнул, опёрся рукой о стену и медленно поднялся, не спуская глаз с охранника. Тот оказался ниже его на голову.

– Руки вперёд!

На запястьях щелкнули наручники.

– Стой так! – финикиец толкнул Марка в грудь, прижал к стене. Отступил на шаг, смерил липким взглядом. Затем кивнул напарнику, и, оставив дверь открытой, оба удалились.

Через несколько минут в камеру один за другим вошли трое солидной внешности хорошо одетых мужчин.

Мелкая дрожь пробрала Марка по всему телу. Вот они – живьём, не на экране телевизора. Вот этот, круглоголовый, коренастый, с густой тёмно-каштановой шевелюрой и аккуратной бородой – Никандр, Пастырь общины. Тот, коротко стриженный, широкоскулый, хлёстко смотрящий – это Елиц, фигура № 2. А третий, слегка обрюзгший флегматик в очках с толстой оправой, убей Бог, если это не сам Ананий, куратор КОС. Он едва сдержался, чтобы не поздороваться.

Вошедшие остановились в нескольких шагах напротив.

– Вот и Рубин-младший, – с отчуждённой задумчивостью произнёс Никандр, пристально всматриваясь Марку в лицо. – Что ты хочешь?

– Хочу справедливости, – сипло пролепетал Марк, Он вдруг ясно понял, что желаемой инициативы в предстоящем разговоре ему не видать. Конец ещё одной иллюзии…

– Справедливости… – усмехнулся Никандр. – Справедливость – это хорошо. Ответь, поведанное привёзшему тебя сюда – это правда?

– Правда.

– Как можем мы удостовериться в этом?

– Я напишу своим, – Марка передёрнуло при внезапной мысли, что писать уже может быть поздно. – Какое сегодня число?

– Ещё четыре дня до окончания твоего, так сказать, ультиматума.

– Я напишу своим, и вы сможете послать человека в Египет. Ему покажут письмо. Можете даже получить фрагмент подлинника на экспертизу.

Никандр задумался, опустив глаза.

– Ну, хорошо, – он щёлкнул пальцами. – Допустим, письмо есть. И написано рукой Фотия. Что же, ты хочешь, чтобы, основываясь на его содержании, мы объявили твоего отца невинной жертвой?

– Там же сказано…

– Пойми, – продолжал Пастырь, – мы не можем не верить Фотию, но тем не менее объяснение всему случившемуся ещё только предстоит найти. Что будет, если сейчас мы, не зная обстоятельств дела, провозгласим Урию безвинно осуждённым? Да просто враги и несведущие, не затрудняющие себя лишней мыслью, станут толковать всё так, как им вздумается. Твоё требование может быть выполнено лишь тогда, когда мы будем знать всё, абсолютно всё об этом. Не забывай, наконец, что твой отец делал одно с нами дело. – Он замолчал.

– Договаривай, – вкрадчиво прошептал Марк.

– И поэтому я предлагаю отложить предание письма огласке и приступить к выяснению недостающих деталей, – закончил Никандр.

Для Марка это был шанс, шанс выжить и одновременно не завалить дела. «Только бы вырваться! Уж тогда бы я действовал умнее. А Никандр, он врёт. Всё знает лучше других, хочет время потянуть. Хитёр. Но плевать, не это главное», – с лихорадочной поспешностью размышлял Марк.

– Если соглашусь, меня выпустят? – спросил он, изо всех сил стараясь не выказать охватившего его волнения.

Никандр снова задумался. Сказав сейчас «нет», он испортил бы всё. Хотелось ответить положительно, успокоить нервного мальчишку, но и этого делать было нельзя. Он молча посмотрел на Анания. Тот всё понял. Теперь, чтобы оказаться в выигрышной ситуации, необходимо было переложить тяжесть поиска решения на самого Рубина.

– Это возможно, – сказал куратор КОС. – Но не будем же мы верить друг другу на слово. Где гарантия, что, оказавшись на свободе, ты не опубликуешь письма?

У Марка перехватило дыхание – «Оказавшись на свободе». Она так близко! Что ответить им? Где выход? Должен же он быть!

– Гарантия одна! – неожиданно прозвучал резкий голос молчавшего прежде Елица. – Письмо! Письмо должно быть у нас. Ты, – он наставил на Марка палец, – на это не согласишься, конечно. Поэтому выход один: ты пишешь в Египет, чтобы там на неопределённое время задержали предание письма огласке. А сам остаешься здесь, у нас. Понял?

Остаться?! И неопределённое время ждать неопределённого же результата? При одной этой мысли Марку стало дурно. Желал безвыходной ситуации? Вот она! И нечего искать спасительную соломинку теперь, когда собрался топиться. Её нет. Нет соломинки.

– Нет! – Прижав кулаки к груди, он подался вперёд. – Не выйдет! Выпускайте меня, и я дам вам срок на поиски этих ваших объяснений! А не хотите – ждите четыре дня!

Тыльной стороной ладони он вытер со рта слюну.

– Учти, что, когда письмо появится на свет, ты с него исчезнешь, – скрестив руки на груди, спокойно произнёс Елиц.

– Вместе с тобой, урод!

– Рубин! – возвысил голос Пастырь. – Успокойся!

Марк остановил на нём бешеный взгляд.

– Тебе, – тяжело дыша, он двинулся на Никандра, – мой отец… мешал…

Пастырь машинально попятился. В то же мгновение, опередив изготовившегося встретить нападение Елица, из-за их спин выскочил охранник.

Несколько секунд Никандр смотрел на скорчившегося в углу Рубина, недовольно покачал головой и, не удостоив спутников взгляда, направился к двери.

Просторный кабинет Пастыря располагался на предпоследнем этаже похожего на огромный термос высотного здания – штаб-квартиры общины.

Никандр привычно занял своё место за большим старомодным столом. Жестом предложил коллегам-подчинённым садиться. Взял пачку свежих газет, подержал, небрежно отбросил в сторону.

– Послушай, Елиц, – произнёс он, не скрывая раздражения, – зачем ты надавил на него?

– А что оставалось? Что бы ты ему предложил? – Елиц определённо не чувствовал за собой никакой вины. – И помимо этого психологическая атака даёт возможность проверить степень искренности.

– И каковы результаты проверки? – с издёвкой спросил Пастырь.

– Кажется, не блефует.

– Во всяком случае, – Никандр повысил голос, – мы условились, что говорить с ним буду я. Я! Не так ли?

– Извини…

– Иногда ты позволяешь себе больше, чем… Не при Анании будет сказано…

– Хорошо, что не при мне, – охотно согласился куратор КОС, – однако надо ведь что-то решать.

– И то правда, – воспрянул Елиц. – Следует всё же давить его до конца. Жизнь в обмен на письмо. Договариваться тут бесполезно.

– Ты предлагаешь пытать его? – уточнил Никандр.

– Это – частности. Но заметь: он на пределе, почти уже сломался.

– Позвольте мне, – ненавязчиво, но решительно вмешался Ананий. – Ты прав, Елиц, говоря, что с этим мальчиком не договориться. Но ошибаешься, считая, что его можно легко сломать. По-моему, это чрезвычайно сомнительно. Попробуйте встать на его место, представьте себя сыном всем известного предателя. Такой комплекс либо раздавит в дерьмо, либо, напротив, сделает прочнее прочного. Я склонен считать, что с парнем произошло второе. Да, да! Несмотря на нервы и прочее. Далее: что мы успели о нём узнать? Он зять влиятельного типа, играющего в Египте одну из ключевых ролей в торговле наркотиками. Таким дядям плевать на родословную. Малый, кстати, неглупый, решительный и злой на весь мир, пришёлся этому типу по вкусу. В свою очередь Марк получил то, чего ему недоставало, – точку опоры, деньги и, главное, возможность самоутвердиться. Предположительно он переправлял наркотики в Иудею. Вот вам и месть. Травитесь, мол, сволочи. А потом это письмо – и остриё его ненависти направляется на нас, особенно на тебя, Никандр. Нет, – резким жестом Ананий как бы отмёл последние сомнения, – этот малый будет стоять на своём! И выход мне представляется один – оставшееся время употребить на подготовку к худшему для нас исходу.

– Ты прав! – Елиц энергично хлопнул по подлокотнику кресла.

– А уж потом займёмся выяснением нюансов, – закончил куратор КОС.

– Значит, не предотвратить, – недобро усмехнулся Никандр. – А ты уверен, Ананий, что письмо действительно есть?

– Уже одна вероятность этого требует принять меры предосторожности. В вероятности, полагаю, никто из нас не сомневается, не так ли? Если же ему подкинули фальшивку, что тоже возможно, мы сумеем опровергнуть её. Одно точно – парень искренен.