Живая легенда

— Можешь даже не сомневаться, сейчас ей, видимо, Луна запретила, — улыбнулась святая Пандора.

— Да, мамочка, — сказала Луна, придерживая меня за руку.

— Кто же так искалечил психику ребенку? — спросила Свирепая Амелия.

— Ее память из далекого будущего, тетя Амелия, — проговорила Луна. — И это страшное будущее, но пока все, что она вспомнила, сбылось.

— Ты повзрослела, Полумна, — сказала святая.

— Понимаете, тетя, мне пришлось, потому что для Джинни мое слово, слово Гермионы, Гарри, даже Невилла — истина в последней инстанции, — проговорила Луна и погладила меня по голове.

А потом меня начали спрашивать. Сначала по истории, а потом по наукам и… ну… Свирепая Амелия вместе со Стальной Августой очень хорошо умели расспрашивать, и в какой-то момент мне стало страшно. Я почувствовала, как будто меня поймала Служба Порядка и теперь допрашивает, чтобы потом отправить на Перевоспитание. Одна девочка у нас в спальне рассказывала, что когда допрашивает Служба Порядка, то возникает ощущение, что все хорошее в жизни закончилось и ничего больше не будет, кроме слез и боли. Вот такое и у меня возникло ощущение в этот момент. Просто стало очень-очень страшно.

— Тетя Амелия, тетя Августа, остановитесь, пожалуйста, — попросила Луна, с силой разворачивая уже сжавшуюся меня к себе и заставляя прижаться. — Вы ее пугаете, она может в обморок упасть от страха.

— Ах ты ж, — сказала святая Августа. — Забыли, что это ребенок, а ведь она рассказывала об их карательных органах! Конечно, она испугалась.

— Ты посмотри, какое доверие… — прошептала святая Амелия.

Потом меня с Луной отослали в комнату, чтобы я немного пришла в себя и перестала дрожать. Луна меня гладила, а я ее спрашивала о том, что услышала дома. Она меня слушала и отвечала, гладя по голове. Мне становилось так легко и спокойно, что я, кажется, уснула.

***

— Августа, я не понимаю… Девочка хорошая, яркая и у нее, кажется, нет клейма.

— Нет у нее клейма, у единственной из Уизли.

— Бедный ребенок, ты видишь, как она смотрит на Луну.

— Да, дочка говорила мне, что им иногда страшно от такого доверия и обожания. Ладно, что у нас по рассказу?

— Если исключить пафос и передергивание победившей стороны, ближайшее будущее у нас невеселое, хорошо, что девочка знает про крестражи и где их искать.

— Отдел Тайн занимается?

— Да, и Фадж задергал задницей, хорошо понимает, чем ему грозит возрождение Волдеморта.

— Да оно всем грозит. А что за Кровавые Перья Розовой Жабы? Девочка говорила об этом, как об обычном наказании в Хогвартсе, как такое может быть?

— Скорее всего, перевранная история, но я сейчас же сообщу своим, пусть проверят Амбридж.

— Кстати, ты заметила, девочка очень боится, но в любой момент готова к боли?

— Заметила… Это ненормально для ребенка, очень ненормально, может, ее целителям показать?

— Сейчас пока нельзя…

***

Стоило мне проснуться, как Луна вытащила меня на улицу, и вскоре мы вдвоем играли в снегу. В этот момент я забыла, что она Великая, мы были просто девочками. Кидаясь снежками, лепя снежные фигуры и катаясь на санках, мы провозились очень долго, даже начало темнеть, и тогда нас позвала домой мама Луны. Она совсем не сердилась, и у нее был очень нежный голос. Святые уже разошлись, наверное, по своим святым делам. Поэтому нас накормили ужином и уложили спать.

Потом еще несколько раз к Луне приходили святые, чтобы меня допр… расспросить по некоторым деталям. Так проходили каникулы, на которых Луна учила меня не бояться. Ну, сначала ее мама спросила меня, почему я так боюсь.

— Понимаете, я много сделала неправильно, боюсь, что все наказания, которые я не получила, сложатся, и тогда я не выдержу, я очень плохо переношу боль, даже кипящее масло перенести не смогла.

А святая Пандора схватилась за сердце и объяснила, что раз мне так это нужно, то я должна записывать в тетрадочку, что я сделала неправильно и как за это нужно наказать, а потом раз в день показывать им. Ну, Луне и ее маме. И если я действительно сделаю что-то плохое, то меня накажут, а если нет, то должна буду скушать конфетку.

— Знаешь, доченька, это ее святой называть надо, — сказала святая Пандора Луне, когда прочла тетрадку.

========== О дружбе и недружбе ==========

Возвращаться в школу было очень радостно. Ведь в школе все очень понятно, и Великие рядом. Я обнаружила, что мне намного спокойнее рядом с Великими, чем дома. Не знаю, отчего так. Тетрадку я аккуратно веду, но Луна каждый раз говорит, что «вот за это наказывать нельзя». Мне сложно, потому что я же нарушаю предначертанные ритуалы, а Великая говорит, что все правильно, и от этого несоответствия иногда хочется плакать. А в поезде я еще поговорила с Гермионой о братиках и том слове. Они же семья и должны быть самыми-самыми, а они не такие. Если раньше я могла объяснить поведение братиков, то сейчас совсем не могу. А еще Луна мне рассказала, что я должна быть всегда чистой, кушать аккуратно, а не как Рон, потому что то, как ведет себя Рон, на самом деле противно Идеалам Света. Это сложно! Очень сложно! И хочется плакать… Правда, я знаю, что слезы ничего не решат и никого не смягчат, профессор Макгонагалл мне это очень хорошо показала.

Я долго сомневалась и не могла решиться, а потом написала в тетрадку все сомнения. И даже наказание написала, хотя у меня очень дрожали руки. Когда мы приехали в школу, на следующий день Гермиона собрала нас опять в заброшенном классе. Гарри был очень нам рад, а Невилл смотрел на меня странно, как будто я что-то героическое сделала. Но я же не делала, наверное? А потом Гермиона попросила у меня тетрадку. И я отдала, потому что она же Великая, она лучше знает.

— Посмотри, Гарри, — протянула Гермиона тетрадку. — Прочитай внимательно. Здесь Джинни записывает свои проступки и описывает, какого наказания она, по ее мнению, достойна.

— А мне можно? — спросил Гарри почему-то у меня, я даже не поняла, почему он спрашивает.

— Конечно, ведь ты… Ну… Вам всем можно, ведь вы лучше знаете, как правильно, — ответила я, недоумевая.

Гарри открыл тетрадку и читал ее, постепенно становясь Великим Поттером. Он хмурился и становился все суровее, как на больших плакатах, мне стало страшно. Сейчас он ка-а-ак…

— Гарри, сделай лицо попроще! — прикрикнула на него Гермиона. — Ты пугаешь ребенка.

— Ой, прости, — сказал Великий Поттер, снова становясь Гарри. — Просто это невыразимо, Герми. Она очень сурова к себе, да на этом фоне Дурсли — розовые пони!

— Это то, что я хотела показать тебе, мы должны быть осторожны, а то она просто сойдет с ума, понимаешь?

— Да, понимаю… На, Нев, почитай, — передал тетрадку Гарри. — Джинни, скажи, ты хочешь наказания, чтобы тебе стало легче, или боишься его, но думаешь, что все равно накажут?

— Я не хочу наказания и очень боюсь его, — подумав, ответила я.

— Тогда послушай меня, — спокойно сказал Гарри. — Я клянусь тебе, что никто из нас тебя не накажет, что бы ты ни сказала или ни сделала.

— Мы клянемся, — сказал Невилл и Гермиона одновременно, а Луна только кивнула, и я заплакала.

— Да что с ней такое? — спросил Гарри.

— Я же тебе говорю, осторожнее надо, балбес, — ответила ему Гермиона. — Мы ей оказали очень серьезное доверие, отчего она и расплакалась. Это эмоции, у нас, девочек, бывает.

Когда я успокоилась, Гермиона продолжила спрашивать меня по истории. Сейчас мы говорили о святом Сириусе. Это очень печальная история, на уроках, когда рассказывали эту историю, все девочки плакали. А кто не плакал в классе, те все равно плакали, но потом. Воспитатели же все видят.

Так вот, о святом Сириусе. Враги его заключили в тюрьму, а он оттуда убежал, потому что Великому Поттеру грозила опасность. Святой Сириус много времени провел в тюрьме и не знал, что его крестник уже Великий. Поэтому Святой Сириус охранял в Хогвартсе Великого Поттера от сил Тьмы. По наущению Врага темная тварь притворилась его другом и чуть не напала на Великого Поттера, приведя с собой тысячи Дементоров, которых Великий Герой легко разогнал своим Патронусом. А потом святой Сириус упал в Арку Смерти, защищая Пророчество.