Инкубаториум Киборгвилля

Это и становится той причиной, по которой сегодня, не утаивая ни единого слова, ни единого фрагмента, он рассказывает обо всем. Конечно, он понимает, что что-то осталось в тени, но не потому, что он не хотел осветить какие-то моменты, а потому что всего не упомнить и за всем не получится уследить.

— Так, пора вернуться к расчетам нашей системы освещения, — вполголоса говорит он, вернувшись в свой кабинет.

В действительности до того, как уснуть, он начал рассчитывать примерное количество необходимого ультрафиолета в интервале одних суток. Потом его мысли зацепились за мысль о том, что инкубатор, который он решил выстроить для подопытного, априори будет лишен множества необходимых условностей. В связи с этим сейчас, на самых ранних этапах, необходимо учитывать возможность воссоздавать различные погодные условия. Хотя бы минимальный набор из разного рода ветров и дождей.

Конечно, доктор Бей думал об этом и раньше и примерно представляет себе, как должна выглядеть система, но теперь, задумавшись о глобальном освещении, он понимает, что все должно быть чуть более сложным, но знает, что сможет найти изящное и простое решение для своей задумки. Для этого он надевает на себя свой белый халат — метафорический китель флибустьера. Делает он это, чтобы не заморачиваться с покупкой необходимой программы в сети «Глобал». Он просто пользуется определенным набором запретных ключей, чтобы попасть на другую сторону закона, и там находит все необходимое. Спустя секунду он уже запускает программу на своей информационной станции. Конечно, он понимает, что есть риск, что его могут отследить, но его это мало заботит. Свою информационную станцию он собирал собственными руками и поэтому знает не только о особых секторах памяти, куда смогут пробраться только самые опытные цензоры и рыскари, но и о всех слоях защиты.

Открыв программу, он начинает проектирование каркаса. Закончив с этим, он расставляет по местам все то, что уже имелось на станции, и размечает ту область, куда планировалось продолжать строительство подземной лаборатории. Все, что он прорабатывает, предусмотрительно делается с запасом, заранее учитывая то, что не получится так, как запланировано. К созданию такой модели он относится, как к ремонту, который когда-то давно он вместе с женой воплощал в их совместном гнездышке.

* * *

Дверь открывается, и в кабинет заходит ассистентка. Она смотрит на доктора, который, сгорбившись, работает перед своей информационной станцией. Она кашляет, привлекая к себе внимания. Доктор Олденвуд Грей дергается от неожиданности.

— Ух… — выдыхает он. — Напугала… проклятье… — он хватается за сердце, что отбивает чечетку. — Кхм… что ты хочешь? — он старется задать свой вопрос без наезда на девушку, по случайности напугавшую его.

— Может быть, вы все-таки выйдите и покушаете? — спрашивает она. — Вы тут вторые сутки сидите взаперти… проветрить надо… и на станции возникло много вопросов, которые я не вправе решать без вашего ведома, — она смотрит на непосредственного начальника прямо, открыто. — И… вы обещали мне рецепт антидепрессантов…

— Рецепт? — переспрашивает доктор Олденвуд. На его лице непонимание, однако в таком состоянии он находится недолго, быстро вспоминая, что было накануне.

— Да… антидепрессантов, — девушка хмурится.

Ей не нравится поведение начальника. Вдобавок, она пока что не приняла тот факт, что возится с младенцем. Ей это кажется чем-то странным, совершенно ей не подходящим. Она считает тупыми дурами тех девушек, что с ума сходят от милых фотографий щекастых купидончиков. Девушка понимает, что это естественно, но считает это противоестественным, ненужным пережитком, и это одна из тех причин, по которым она готова пожертвовать собой, чтобы освободить женщин будущего от деторождения… чтобы потом устроить исследования в области инкубаториев.

— Антидепрессанты… — задумчиво бубнит доктор Бей, одновременно с этим доставая стикер из пластикового стакана для стикеров и выдвигая ящик своего стола, чтобы взять две печати: именную и гербовую. — Смотри… — он берет ручку и размашисто пишет там название препарата, после чего осуществляет два шлепка печатями. — Я тебе выпишу то, чего ты хочешь, не вопрос… — произносит он и достаёт ещё одну бумажку для заметок, после чего также размашисто пишет там что-то. — И выпишу тебе то, что действительно советую… — он производит ещё два шлепка, после чего протягивает обе записки ассистентке. — Дальше смотри и выбирай самостоятельно, что тебе необходимо больше: забытье или терапия… — его взгляд сверлит девушку, стоящую напротив.

Она внимательно изучает написанное, после чего её глаза поднимаются на своего гуру, на учителя. Взгляд полон отвращения и злости.

— Легкое успокоительное и полплитки горького шоколада?! Первое: три раза в день, второе: после обеда?! Вы издеваетесь надо мной?! — спрашивает она, не скрывая своего недовольства и мерно поглощающей её ярости.

— От чего же издеваюсь?.. Или по мне похоже, что я издеваюсь?! — сейчас он если не суров, то серьёзен настолько, насколько серьёзной была крайняя из войн и, на данный момент, последняя из таковых.

— Тогда что это значит?! — продолжает гнуть свою линию девушка, которая считает второй вариант оскорбительным настолько, насколько может быть оскорбительным уход за маленьким человеческим порождением.

— Это значит, девочка, что ко всему необходимо относиться проще, — отвечает доктор БОГ. — Это значит, что антидепрессанты способны подавить тебя, сделать лишь калекой в нереальном для тебя мире. А вот успокоительное и шоколад способны помочь тебе справиться с собственной мочой в голове за счёт растительной производной препарата и эндорфинов, что вырабатывает организм при употреблении шоколада, — Олденвуд Грей начинает ощущать тотальную усталость всем своим телом, и от этого его настроение быстро катится с горки к обрыву. — Или… слушай… Я начинаю жалеть о том, что выбрал тебя себе в помощники. Я думал, ты будешь морально сильнее! Но я не из тех упёртых дебилов, которые никогда не признают своих ошибок, так что советую тебе поунять свой пыл… или выметайся отсюда ко всем чертям! — его голос становится грозным, жестким, слова звучат обрывисто. — Я уже готов связаться с волокитой по твоему отчислению!

— Нет! Стоп! — услышав последнее, девушка понимает, что перегнула палку. — Я вас поняла, — она кивает и выставляет руки вперёд так, как делают переговорщики, стараясь подойти к отчаявшемуся, разочаровавшемуся и готовому спрыгнуть с балкона. — Все хорошо… я обдумаю ваши слова, сделаю вывод и выбор. Спасибо вам, — она старается говорить так, чтобы её тон отражал максимальную степень уважения.

— Какие очень важные дела возникли на станции за время моей работы? — спрашивает он, продолжая грозно смотреть на ассистентку. — И неужели ты не можешь от моего имени построить там всех?!

— Могу, но там дело касается конструкции комплекса… То есть, не только того, в каком направлении и как именно продолжать работать над конструкцией нашего подземного мира, но и того, как работа будет складываться в будущем… все чертежи… все у вас, — спокойно отвечает девушка, стараясь держаться на дистанции и стараясь своим голосом выказывать безмерное уважение и благодарность за предоставленную уникальную возможность участия в таком значимом для всего человечества эксперименте. В таком значимом и резонансном для всего мира исследовании.

— Я тебя понял… — задумчиво отвечает доктор Бей Олденвуд Грей. — Ты все правильно сделала, — он поднимается со своего места и чувствует, как мышцы недовольно начинают протягиваться, сообщая о своем задубевшем состоянии. — В таком случае, пойдем… пообщаемся с сотрудниками строительной бригады.