Страница 302 из 329
— Черт! А этот юнец начинает меня подбешивать, причем нешуточно, — высказался один старик. — Ты что, не понимаешь, с кем разговариваешь, или у тебя настолько нет тормозов, что ты просто отрицаешь происходящее? Неужели ты не понимаешь, что каждому из нас достаточно щелкнуть пальцами, чтобы тебя не стало или чтобы превратить всю твою жизнь в ничто? — спросил он, даже не зная ничего о том, что моя жизнь с рождения является ничем. — Или, к примеру, ты думаешь, что тебе помогут деньги Олденвуда Грея, которые достались тебе по наследству? Нет, не помогут, и это мое авторитетное мнение, потому что я могу лишить тебя любых средств к существованию. Причем очень и очень быстро, ибо все деньги принадлежат нам. Вся банковская система наша и к тебе ну никакого отношения не имеет! — сказал он, просверливая во мне дыру взглядом. — И с чего ты настолько самоуверенный? Или ты просто глупый? Давай так… ты можешь ответить на этот не самый сложный вопрос? — спросил он, и я состроил непонимающее лицо.
— А с чего вы взяли, что я глупый? — поинтересовался я, чем спровоцировал продолжительный выдох и заключение из уст старика: «Пф-ф-ф… м-да… действительно глупый. Причем, судя по всему, совершенно!» — и стол зазвучал голосами обсуждения моих умственных способностей, которые на самом деле были выше, чем у среднестатистического человека, причем в период до восстановления популяции за свет инкубаториумов и людей, выведенных искусственно.
Мой лучший враг при этом закрыл лицо ладонями. Он понимал, что происходит, и, по всей видимости, подумал: «Это не он глупый, это все вы — недальновидные, если продолжаете вестись на столь глупые выпады с его стороны».
Наконец девушка в черном перестала смотреть на меня. Впервые за все время этого разговора она отвела глаза в сторону и внимательно изучила взглядом своих знакомых. Затем встала и подошла ко мне поближе. При этом все собравшиеся замолчали. Они наблюдали за ней с любопытством и непониманием, однако не предпринимали никаких действий. Девушка же подошла очень близко, наклонилась вперед, практически соприкоснувшись своим носом с моим, и несколько секунд смотрела в мои глаза с этой дистанции, после чего распрямилась, обогнула стол с другой стороны, подошла к своему месту и сказала:
— Нам не получится переубедить этого человека. У нас не получится его завербовать. То есть самый простой способ избавиться от него — сделать это здесь и сейчас.
И вот в этот самый момент мне стало страшно. Она говорила со знанием дела. С пониманием того, что именно она говорит, и от этого мне было очень и очень не по себе. Словно за шиворот закинули плотоядное насекомое, что, не теряя времени, начало вгрызаться в кожу и лезть под покров.
— В противном случае, рано или поздно он убьет нас, — сказала она. — Не сейчас. Потому что в данный момент он не имеет достаточных сил для воплощения этого плана, — она хмыкнула. — Просто потому, что он и подумать не мог о том, что окажется за одним столом с теми, кого так долго искал и о ком так усиленно пытался найти любые упоминания, — она хмыкнула. — А вот если бы знал, нас бы уже уничтожили, и в таком случае мир был бы на один шаг ближе к хаосу, который останется только упорядочить в необходимом порядке, — девушка в черном говорила потихоньку, с пониманием того, что именно говорит. Она смотрела на меня, выслеживая изменения на моем лице, высматривая реакции на свои слова, и, черт, как же она была права.
— Так что, дамы и господа, решать вам. Я бы на вашем месте не стала бы дожидаться начала нашего конца, и сама сделала бы то, что считаю правильным и нужным. К сожалению, решать вам.
Она села на свое место и вновь уставилась на меня. В принципе, сейчас все смотрели на меня с нескрываемым любопытством. Это было странно. Это было страшно, потому что я не мог просчитать того, что творилось в головах собравшихся в доме моего лучшего врага. Он, кстати, тоже смотрел на меня с мерзкой ухмылкой. Кажется, одноклассник наслаждался моментом, когда я был загнан в угол. Быть может, в этот момент он ожидал, как я начну крутиться ужом на сковороде в попытках дать какой-нибудь комментарий, но я этого не делал. Просто молча смотрел на девушку в черном и ждал того, что будет дальше.
— Ты серьезно? — спросил старик у этой девушки. — Вот этот сопляк, по-твоему, может всех нас убить и разрушить парадигму, согласно которой человечество существует сотни и даже тысячу лет? — он раскрытой ладонью указал на меня. — Ты серьезно полагаешь, что это реально? — он рассмеялся. — Не, родная, я, конечно, понимаю твои незаурядные способности, но сейчас ты перегибаешь палку. Тем более, сегодня мы настроены просто поговорить. Щелкнуть пальцами на уничтожение можно попозже. Скорее всего, тогда это будет иметь больше смысла, — он фыркнул.
— Я все сказала, — коротко ответила девушка и села.
Она вновь уставилась на меня так, словно на мне весь мир клином сошелся, и мне это не нравилось. Вдобавок я вспомнил о том, что Гарри Томпсон не так давно должен был встречаться со всеми этими людьми. В связи с этим в голове возник один достаточно логичный, на мой взгляд, вопрос: «А мог ли он быть той причиной, по которой меня вызвали? Мог ли его разговор быть связью между событием «А» и событием «Б», которые произошли последовательно, один за другим?»
А пока я думал, страсти накалялись. Старик, который до этого обращался ко мне, обошел вокруг стола и подошел к особе в черном. Он был в ярости. По всей видимости, настолько явное сокращение дистанции говорило о том, что тот готов перейти от каких-то слов к действиям, но никто не вставал, чтобы попробовать предотвратить их конфликт. Все молча наблюдали за тем, что будет дальше. Мне подобное показалось странным, однако в чужой монастырь со своим укладом я решил не лезть и оставался на месте. Мой лучший враг, кстати, тоже не спешил на помощь девушке. Скажу больше, та его рука, которая была ближе ко мне, слегка приподнялась и вытянулась в мою сторону с раскрытой ладонью. Я мог прочитать подобное как обращение: «Тише, без резких и глупых движений… просто наблюдай за тем, что будет дальше».
Со стороны одноклассника подобное проявление заботы можно было назвать почти милым. Меня это позабавило, так же как и холод, исходящий от особы в чёрном, которая даже не повернулась в сторону подошедшего к ней мужчины. Она, не сводя с меня глаз, обратилась к нему:
— И? Что дальше? Вот ты подошел ко мне, встал почти вплотную, продолжай… Скажи, ты же не просто так вскочил со своего места, чтобы проделать этот, пусть непродолжительный, путь и встать рядом со мной, ведь так?
Выдержка этой особы поражала меня. Ей словно было все равно.
— Не просто так. Я подошел, чтобы сказать, насколько ты несносна и бесишь меня с твоего первого появления на наших собраниях. Твой отец был куда лучше, и с ним было куда проще, потому что он никогда не задирал себя выше остальных, в отличие от тебя, — сказал мужчина. — Подобное твое поведение я считаю возмутительным и неправильным, и, кстати, для меня это повод, чтобы сейчас развернуться и уйти прочь. В принципе, для этого я и подошел, чтобы сказать, что ухожу, потому что больше не вижу никакого смысла в дальнейшем разговоре, — он посмотрел на меня. — А ты, парень, выбирай, на чьей будешь стороне, но знай, что против нас не попрешь. Так что твое будущее зависит только от тебя и от того, что именно ты выберешь. Мой совет заключается в том, что тебе стоит быть хорошим мальчиком, послушать и сделать выводы, потому что тот шанс, который мы тебе даем, уникален. И дальше ты либо играешь по нашим правилам, либо уходишь в забвение, причем очень быстро. Также хочу сказать, что тот утопичный мир, который ты продвигаешь, на самом деле играет нам на руку, потому что человеку необходимо сравнивать и выбирать, а ты эту возможность даёшь. Это здорово хотя бы потому, что человечество сразу начинает представлять будущее, задумываться о таковом, но так же человек — то существо, которое ничего не хочет делать. Патологическая лень заложена в каждом из нас, и что бы ты ни предложил, в итоге выиграет то, что предлагает твой старый знакомый, ибо его путь ближе самому сознанию, — он фыркнул и направился к выходу. — Но борьба нужна, и если бы ты не был столь значимой фигурой на доске, я бы собственноручно избавился от тебя. А теперь прошу меня простить. Всем хорошей ночи, — он скупо поклонился одним только кивком и ушёл.