Страница 303 из 329
Вслед за ним последовали несколько человек. Одна женщина, прежде чем покинуть этот дом, подошла ко мне, посмотрела в глаза, потом перевела фокус внимания на девушку в чёрном и сказала:
— Как же сильно ты ошибаешься. Он не настолько хорош, насколько ты считаешь, — после чего посмотрела на моего лучшего врага и обратилась к нему: — Так же, как ошибаешься и ты, потому что таких людей не существует. А он — просто мальчик с дурацкой мечтой создания идеального общества. С совершенно глупым устремлением, которое нам сейчас необходимо, чтобы при помощи тебя подтолкнуть человечество к очередному витку нигилизма. Так что в твоих интересах быть сильным и продолжать работать вместе с нами, и тогда ты добьёшься власти, к которой стремишься.
Сказав это, женщина ещё немного постояла над душой, после чего вышла. За столом нас осталось пять человек. Я понимал, что однокласснику еще есть что сказать, но он ждет того момента, когда мы останемся вдвоем. Девушка в черном молча ела и теперь больше залипала в галокарту, которую держала перед глазами. Оставшиеся также проявляли больше интереса к еде, нежели ко мне, и это было забавно.
«Вот интересно, что будет если я сейчас встану и уйду? — промелькнула мысль. — Ведь мне больше здесь нечего делать… я не голоден, чтобы набивать свое брюхо, но при этом я сильно устал и буду очень рад коснуться ухом подушки, при этом заняв горизонтальное положение на кровати, — я сидел за круглым столом, пялился перед собой и размышлял над тем, что же делать дальше и как поступить. — Стоит ли попробовать продолжить разговор, и если стоит, то как? С чего начать и о чем говорить?» — думал я, тупо пялясь на пустую и чистую тарелку, которая этим вечером до сих пор не познала на своей гладкой поверхности ни единого кусочка еды.
— Если хочешь уйти — уходи, — внезапно сказала девушка в чёрном. — Я так понимаю, тебе с нами больше говорить не о чем, и, честно говоря, судя по реакции моих друзей, им с тобой тоже, — она оторвалась от изучения какой-то информации на экране галокарты. — Поэтому ты свободен, и не думай, на тебя никто не обидится, если ты встанешь и уйдёшь, и никто не станет делать никаких выводов, потому что в этом нет никакого смысла. Всё, что необходимо было узнать о тебе, уже известно. Личная встреча прошла, и мы познакомились. Остальное остается твоим правом. Хочешь жить долго и счастливо — работай с нами, не хочешь — продолжай в том же духе и тогда жди удара в спину. Причём, я тебе честно скажу, без утайки, нанести такой ничуть не стыдно, в рамках той игры, в которую все мы играем, — она посмотрела на моего лучшего врага. — Все и каждый из нас в равной степени всегда ожидает подставы. Такова жизнь тех, кому относительно повезло родиться в нашей, со всеми теми, кого ты видел, ячейке общества. И я не могу утверждать, что это нормально или, скажем, наоборот, совершенно не нормально. Так просто есть, и на этом все, — её глаза еще раз быстро скользнули по моему лицу, после чего вновь спрятались за галокартой. — Но так живет общество… все и каждый из нас, вне зависимости от того, в какой среде ты появился и кем являются или, наоборот, не являются твои родители. И каждый ждет удара. Постоянно. Просто таковой может прийти, в нашем случае, от конкретных людей, в случае тех, кто живет обычной жизнью, еще и со стороны обстоятельств и такого параметра как деньги, на котором многие обстоятельства и жизненные положения неразрывно завязаны, — сказав это, она замолчала, а у меня созрел интересующий меня вопрос, который был связан с государствами и устоями, на которых государства держатся. Мне почему-то стало любопытно, каким образом эти люди контролировали не одну отдельно взятую страну, а вообще всё.
— Есть один вопрос, который я хочу задать, — я не был уверен в том, что поступал правильно, хотя бы потому, что таким образом рисковал выдать себя и свои истинные умственные способности. — Каким образом вы регулируете все то, что происходит в мире? Как вы регулируете деятельность целых государств? — спросил я, посмотрев на галокарту, за которой скрывалось лицо девушки. — Ведь я сомневаюсь, что все обстоит следующим образом: вы вызываете руководителя одного государства, как, к примеру, меня на разговор, после чего объясняете ему, что он, дескать, не имеет за собой никакой силы и значимости… что все силы этого мира за вами и самый простой и действенный способ работать — подчиняться вашей воле, — сказал я, не сводя глаз с устройства девушки в черном.
— Какой интересный вопрос! — сказал один из оставшихся за столом, отвлекаясь от своей порции. — Интересный не потому, что оригинальный, а потому, что ты решился его задать, не более того, — мужчина прожевывал то, что успел накидать в рот, и при этом, слегка чавкая, обращался ко мне. — В общем и целом, да, примерно так и есть. Только вербовать мы начинаем гораздо раньше, и каждый из представителей отдельных государств, прежде чем стать таковым, знакомится с нами, мы рассказываем ему о том, что делать можно, а что нельзя, объясняем, кто мы такие и что с нами лучше дружить, — проговорил он. — Так что чисто технически каждый из нынешних познакомился с нами на том этапе, на котором познакомились вы двое. С какой-то погрешностью, конечно, но в общем и целом временная рамка примерно такая же, — он указал руками на меня и моего одноклассника. — И на самом деле уже сейчас каждый из вас может занять пост главы того или иного государства, потому что ваши идеи нам нравятся. Конечно, его, — он указал на моего лучшего врага, — нравятся куда больше, потому что подразумевают под собой наше величие и процветание… потому что имеют под собой продвигаемую нами в течение сотен и тысяч лет платформу, в которой люди — просто скот по добыче чего бы то ни было! Причем, заметь, не только каких-то ресурсов, а еще и изделий из этих ресурсов, — мужчина улыбнулся. — Твоя же система интересна нам для изучения. Чтобы поставить небольшой эксперимент. Но только небольшой, строго контролируемый и так далее и тому подобное… но даже он не совсем стоит того, чтобы быть, потому что никто из присутствующих и ушедших тебе не доверяет. Увы, таково наше отношение, — он развел руками.
Озвучив все, что было в мыслях, мужчина ушёл. Так нас стало ещё меньше. Атмосфера при этом никак не изменилась. Вязкость таковой оставалась на прежнем уровне. Это меня не удивляло, но заставляло задаться вопросом: «А что я здесь продолжаю делать? Я не ем, не общаюсь, просто сижу и смотрю перед собой. Сижу, наблюдаю за девушкой в чёрном, за лучшим врагом… а что дальше-то?»
Я встал из-за стола, попрощался и ушёл. Это оказалось так просто сделать, что я сам не поверил этому. Мне казалось, что кто-то постарается остановить меня, заговорить зубы или просто постарается сказать что бы то ни было и не важно что, но нет! Я просто поднялся с места, попрощался и ушёл. Это рассказало мне о многом… а быть может, и дало повод многое придумать, не знаю.
* * *
Вернувшись домой, я принял снотворное и лёг спать. Этим вечером я понял, что пристрастился к седативным средствам, и причиной тому являлся постоянный сильный стресс, от которого не получалось избавиться. Внезапно для себя я обнаружил периодичность и частоту приема препаратов, служащих для успокоения и помогающих даже не столько нормализовать сон, сколько просто уснуть. Это осознание прозвучало в голове громким и неприятным звоночком. Я подумал: «Какова ирония! Получается, тот, кто выступает против приема тех или иных препаратов, сам является постоянным пользователем таких. Смешно и грустно одновременно».
Вместе с этой мыслью я провалился в столь желанный, долгожданный сон. Вместе с этой мыслью я переночевал и открыл свои глаза по будильнику. Скинул ноги с кровати на пол. Сел, упершись локтями в бёдра. Несколько минут посидел так, тупо просверливая взглядом пространство. Не потому, что голова была наполнена какими-то рассуждениями, не потому, что продолжалось переваривание и усвоение полученной за странным ужином информации, а просто потому что. Я сидел и смотрел вперёд, ощущая, как организм медленно просыпается.