Страница 301 из 329
Я был в замешательстве от такого ответа. В замешательстве и, честно говоря, был очень этому рад! Это значило, что меня приняли всерьез, как и все то, что я сказал. Это значило, что здесь собрались не самые дальновидные представители человечества, и мне это играло на руку. Мой одноклассник это увидел, понял и скис. По его лицу было видно, насколько сильно он разочарован. А ещё мне показалось, что, начиная с этого момента, он захотел поговорить со мной лично. Без лишних ушей и зрителей. Мне казалось, что он был лучшего мнения о своих покровителях, которые оказались самыми простыми людьми, причем, не самыми умными… Все, не считая одной особы в чёрном, которая продолжала сверлить меня взглядом, не отвлекаясь от этого сложного дела ни на секунду.
— Хорошо, допустим… — сказал я на выдохе. — А можно ли? — спросил я, раз уж мне дали этот вопрос.
Я решил, что это прекрасный способ продолжить разговор и побыть ведомым. Я подумал, что таким образом я смогу выудить ещё больше полезной информации. Конечно, это понял и мой лучший враг, который сразу после моего вопроса потихоньку хмыкнул. Кажется, к этому моменту он окончательно решил действовать самостоятельно, в отрыве от своих покровителей, которые шли у меня на поводу и сами подкидывали возможность повести их. Хотя я так же прекрасно понимал, что должен быть осторожен, потому что такая удача имела свойство демонстрировать ягодицы тому, кто слишком сильно на неё полагается.
— Конечно же, нет! Нельзя! — яростно высказалась эта женщина. — А все потому, что это идёт вразрез с основными стремлениями других заинтересованных в политической игре, и до этого момента мы с удовольствием наблюдали за твоими шажками, парниша, но теперь ты начинаешь заходить слишком далеко, и, как ты можешь понять, нам это не нравится. Ты строишь слишком идеальные условия для человечества. Выводишь, можно сказать, новую расу, пользуясь только изменением сознания и понятий в этом сознании, и все мы, здесь собравшиеся, понимаем, что на подобное у тебя уйдёт ещё очень и очень много времени, но твоя задумка не беспочвенная и имеет за собой силу. Нам это не нравится, поэтому есть к тебе совершенно простое предложение, которое подразумевает под собой добрую… во всяком случае, пока что добрую просьбу, которую можно охарактеризовать следующим, эм… предложением: «Завязывай,и с этого момента, как и остальные политики, играй по нашим правилам.» — сказала она и неоднозначно улыбнулась, чем заставила меня задать следующий вопрос:
— Что будет в том случае, если я не соглашусь?
— У тебя есть только один способ проверить, и он заключается в том, что ты не согласишься, — она хищно улыбнулась, а остальные согласно закивали.
Все, кроме все той же дамы, которая не сводила с меня внимательных глаз и которая думала о чем-то своем… о чем-то, отличающемся от того, о чем думали оставшиеся.
— Интересную сделку вы мне предлагаете, — фыркнул я без капли страха в голосе. — Получается, вы мне говорите о том, что мне всего нельзя, но не сообщаете того, по какой причине нельзя. Вы говорите о том, что мои методы и взгляды идут вразрез с теми, которые есть у вас, и что вас это не устраивает, но не говорите ни слова о том — «почему?». То есть, конечно же, я понимаю ту причину, которая так животрепещуще звучит из этого самого «почему», но мне хотелось бы услышать это от вас, в подтверждение моим догадкам. Также вы знаете обо мне все, благодаря нашему общему знакомому, — я указал на лучшего врага рукой. — И не только благодаря ему… это не важно… Важно, что я о вас ничего не знаю, и опять же, я прекрасно понимаю причину, по которой это так, но мне хотелось бы большего… Мне хотелось бы понимания, которого сейчас нет, — сказал я, хотя и понимание, и все остальное было на своих местах, просто я продолжал играть глупца.
— Да, парень, такого прямолинейно вопроса нам еще никто никогда не задавал… — с презрением фыркнул один из мужчин, сидящих за столом. — Ладно, так уж и быть, и я надеюсь, меня не осудят другие собравшиеся за этим столом за то, что я расскажу тебе о том, кто мы такие, — сказал он и фыркнул еще раз. — Мы те, кто управляет вообще всем. Миром. Мы те, кому принадлежат вообще все деньги, вся власть. Всё. И ты привлек наше внимание своими действиями. Всё благодаря тебе и той работе, которую ты развернул в последние годы. Скажу честно, нам искренне нравится твоё стремление к власти! Оно рассказывает нам о том, что у тебя есть какая-то определенная цель, но с этого момента мы сами будем контролировать, кто ты такой и что из себя представляешь. И если ты внезапно подумал «это нечестно!» или что-то вроде того, хочу сказать тебе следующее — здесь не говорят про честность или другие эфемерные понятия, смежные с честностью, здесь речь о том, как править всеми окружающими людьми. И коль ты уж встал на этот путь, тебе придется следовать правилам, причем нашим, — он исподлобья посмотрел на меня так же, как это делала дама в черном, чье внимание я как-то внезапно привлек своими речами и тем, как прикидывался дурачком. — Это все, что тебе требуется знать. А теперь, я так думаю, мы можем наконец перейти к обсуждению более глобальных вопросов. Например, такого: кем ты будешь являться с этого момента и какие функции будешь выполнять, — он замолк на несколько секунд, собираясь с мыслями и формулируя мысль как можно более четко. — Первое и главное, ты должен зарубить на носу: с этого момента без нашего разрешения ты и пукнуть не можешь. То есть если ты внезапно решил открыть новое политическое движение, кого-то где-то в чем-то продвинуть и так далее, сначала ты советуешься об этом с нами. Второе, немаловажное, заключается в том, что ты можешь забыть все свои первоначальные устремления. И, честно, я не знаю, что ты там планировал, да нам и совершенно плевать на это, потому что, начиная с этого момента, ты будешь играть роль слегка сумасшедшего мальчишки, который пропагандирует все то, что ты пропагандируешь, только не так яро и не так убежденно. То есть если до этого ты не допускал никаких ошибок и с тобой не было связано никаких скандалов, забудь. С этого момента все это должно быть, и если мы скажем тебе, что ты должен подраться с этим своим другом, то ты молча исполняешь. Третье: у тебя больше нет собственной воли. Твоя воля всецело принадлежит нам. Кажется, это самое короткое и простое, что я мог сказать, — мужчина улыбнулся. — Я надеюсь, это тебе понятно, но если есть какие-то вопросы, прошу, не стесняйся и смело задавай, а мы постараемся ответить, — сказал он и замолчал. На меня направились взгляды всех собравшихся и даже мой лучший враг в этот миг пялился на меня так, словно я превратился в праздничный пирог увенчанный свечками. Я же сидел и пытался не засмеяться. Я же просто сидел и, уже не скрывая своего любопытства, смотрел на девушку в черном, чей взгляд меня напрягал больше, чем все эти люди. А еще у меня в голове крутилась следующая мысль: «Как все интересно! Мне поставили условия, вот только не подкрепили никаких «но» или «в случае не повиновения мы…» Это потрясающе и так сильно похоже на плохой блеф, что мне даже становится обидно. В любом случае, теперь мне интересно самостоятельно поинтересоваться, что же будет в том случае, если меня никак не устраивает подобное соглашение о сотрудничестве. Что будет в том случае, если я сейчас встану и уйду? Попытаются ли меня устранить сразу, или событийность примет какую-нибудь достаточно изощрённую форму?»
— Хорошо. Я вот вас сейчас послушал, и у меня возник вопрос… а что будет в том случае, если я откажусь работать с вами? — спросил я, специально сформулировав вопрос таким образом, чтобы как можно сильнее задеть собравшихся.
Я надеялся, что высказывание «работать с вами» спровоцирует сидящих за столом на дальнейшую демагогию и раскроет мне некоторое количество достаточно интересных подробностей. Почему так? Потому что они подразумевали работу на них как, к примеру, если бы я был в службе охраны или типа того. Мой же вопрос подразумевал под собой совершенно другое, а главное, что я не превозносил эту компанию, а ставил с собой в одну линию, и именно это должно было задеть глубинные чувства, и это сработало.