Страница 300 из 329
Назвать лучшего врага другом я не смог, потому что чувствовал к нему далеко не самые приятные чувства, особенно сейчас, когда он возник и перегородил мне дорогу тогда, когда я был очень близок к захвату очередной контрольной точки на пути к своей цели.
— В любом случае, давайте перейдем к делу, — сказал я, не давая собравшимся за столом опомниться. — Для чего вы меня позвали? Что вам от меня необходимо? В чем суть этого самого собрания и кто вы такие? — я решил завалить вопросами таким образом, чтобы получить ответы хотя бы на часть из них, прекрасно понимая, что я здесь не для того, чтобы спрашивать, а чтобы отвечать. — Просто я не совсем понимаю необходимости своего нахождения здесь, и если бы он позвал меня просто так, пообщаться по старой памяти, это был бы один вопрос и один вариант, но поскольку он тут не один, а вы собрались для общения и, скорее всего, настаивали на этой встрече, — мой взгляд упал на даму в роковом черном, и я увидел улыбку на её лице, — то я с удовольствием пообщаюсь, только недолго, потому что на завтра запланирован тяжелый день, — это последнее, что я успел сказать до того, как меня перебил один из тех, кто на самом деле правил этим миром, сидя за шахматной доской величиной во все государства сразу.
— Мы здесь, чтобы понять, насколько ты можешь быть нам полезен, — сказал он. — Посмотреть, насколько ты можешь быть интересен нам, — он окинул взглядом всех собравшихся. — Не стану скрывать, вы все для нас — актеры, которые так или иначе развлекают нас. Вы все приравниваетесь к большому количеству голограмм в нашем эфире, и все выполняете определенные функции. Конечно, с одним только условием: сидящие наверху выполняют строго определенные функции, остальные находятся в состоянии Броуновского движения, и вам, нашим актерам, поручена функция контролирования всего этого. Своеобразного упорядочивания хаоса до определенных полигонов, откуда ни единая частичка вырваться не может, — сказал он достаточно витиевато и словно ни о чем. — Вот в чем заключается ваш смысл! А наш — в том, чтобы просто наблюдать и, конечно же, контролировать вас теми способами, которые у нас имеются, но об этом, как ты понимаешь, я не скажу ни единого слова, в противном случае интрига пропадет.
Он хищно улыбнулся в попытке произвести на меня впечатление, но я не дал ему такого счастья, отыграв озадаченность и непонимание. Должны были быть страх и даже отчаяние, но ни он, ни остальные собравшиеся этого не увидели и не все после подобного смогли сдержать свои эмоции. Таким образом, кто-то скривился, кто-то закатил глаза, кто-то тяжело выдохнул, кто-то просто еле заметно покачал головой из стороны в сторону, и этого было больше чем достаточно, чтобы сделать определенные выводы.
Как минимум один: разочарование. Прекрасное, играющее мне на руку разочарование. Оно спустилось на меня, как прекрасная пелена, возникшая после речи моего лучшего врага. Он, сам того не подозревая, рассказав обо мне так много, помог мне скрываться в словах как в иллюзии. Это было великолепно, а главное, очень в тему.
— Мне хотелось бы узнать немного поподробней о том, что вы имеете в виду под словами «насколько ты можешь быть нам полезен», — сказал я. — Дело в том, что я изначально считаю свою работу очень полезной и направленной на общество, эм… на расцвет общества. Чтобы оно стало кардинально другим. Лучше того, которое есть сейчас, — сказал я и сам подумал: «Как же моя позиция должна быть оскорбительна для нынешнего общества, которое я считаю даже не столько пережитком прошлого, сколько простой помойкой, состоящей из классов людей». — В связи с этим практически десяток лет… на самом деле, конечно же, меньше… я работаю над концепцией идеального общества будущего, в котором все люди так или иначе — плюс-минус какой-то там погрешности — будут равны. И опять же, я понимаю, насколько мой нынешний взгляд может показаться коммунистическим, несправедливым и предвзятым к слоям, которые есть сейчас, и вы можете задать мне вопрос: «А что же будет с ними? В смысле, с нынешними…» — сказал я и задумался: «А ведь действительно, а что будет с ними? Я никогда прежде об этом не думал. Я словно произведу отбраковку материала, а что потом? Что делать с теми, кто эту отбраковку не пройдет? И ведь машина моделирования будущего на этот счет тоже, во всяком случае пока что, ничего не показала. А ведь, если размышлять чисто теоретически, может случиться так, что мне придется собственноручно уничтожить больше половины населения Земли. Но ведь это не выход! Это — дно, до которого я не хочу опускаться». — А что же будет с ними? — непреднамеренно повторил я свой вопрос и посмотрел на сидящих так, словно ждал от них какой-то реакции. Таким образом я постарался сгладить эффект своей внезапно появившейся потерянности в своих же высказываниях, и, кажется, получилось, потому что одна девушка из сидящих за этим круглым столом продублировала мой вопрос своим голосом и своим же умом, давая мне шанс выкрутиться.
— А ничего с ними не будет. Они будут так же работать на своих рабочих местах и получать деньги. Конечно, кто-то погибнет, потому что в моих планах практически полностью запретить любого рода вещества, которые изменяют сознание. И я понимаю, что за счет этого бизнеса неплохо пополняется казна, причем ежедневно! Причем, настолько неплохо, что люди живут практически без налогообложения, но разве это выход? Зарывать одних и создавать таким образом социально опасных людей с расшатанной психикой и плохим восприятием за счет каких-то там недостающих на дозу йот, которые поступают в казну? Как по мне — это глупость чистой воды. Не лишенная смысла, не подумайте! Потому что лишенная смысла глупость ни в коем случае не смогла бы прожить так долго с такими хорошими показателями! А эта смогла, потому что решение, если быть объективным, гениальное, но по своей концепции спорное и поэтому как следствие глупое, — сказал я, попытавшись выбраться из того тупика, в который загнал себя сам. — Так что остальным, кто в данный момент по тем или иным причинам мало или плохо связан с прогрессивным обществом, придется работать. Но не только им, потому что все остальные должны будут помогать. В этом моя концепция. Сначала более-менее уравнять, а потом дать почву для дальнейшего развития, — говоря об этом, я продолжал размышлять над своей же концепцией и находить в ней огромные дыры, которые придется закрывать героям, что придут после меня, чтобы стать подлецами. Уже сейчас я понял следующее: чем больше ты пытаешься изменить мир к лучшему, тем больше отсчитывает счетчик смертей, тем чаще он щёлкает, прибавляя очередную единицу к общему числу.
Меня выслушали с внимательными лицами, и воцарилась тишина. Кажется, собравшимся было необходимо время, чтобы обдумать услышанное. Мне показалось, что они не то чтобы не совсем поняли того, о чем конкретно я говорил, просто сидящие за столом не ожидали столь прямой подачи с практически полной выкладкой карт на стол. Во всяком случае, от себя я кинул на стол только то, что считал нужным, и этого хватило, чтобы заставить всех задуматься. Девушка же в черном никак не меняла ни своей позы, ни своего взгляда. Мне было интересным залезть в её голову и узнать, о чем же она думает и чего ждет. Мне было любопытно, когда же она начнет говорить и о чем скажет. Я хотел обратиться напрямую к ней, но понимал, что этого не стоит делать, что лучше обходить стороной эту особу до того момента, пока она сама не проявит себя.
— Глупый мальчишка! — фыркнула одна из женщин, сидящая за столом с таким видом, будто бы не им, а ей единолично принадлежало вообще все, на что только можно посмотреть в этом мире. — Ты действительно думаешь, что тебе кто-то позволит это сделать? Хотя мой вопрос звучит не совсем правильно… Ты действительно думаешь, что вот так просто пойдешь и начнешь воплощать свои детские мечты в жизнь? Что тебе ни у кого не надо поинтересоваться: а можно ли? — она хмыкнула еще раз, а своими словами напрямую сослалась на то, что стоит выше меня. Намного выше, как и все собравшиеся за столом, не считая моего лучшего врага.