Страница 291 из 329
— Неон, братан, я, конечно, все понимаю, но не ломай дружбу своей одержимостью. Дело в том, что этот выползень появился только сегодня. Мы запустили все силы на установление личности, но у нас по нулям. Словно его вовсе не существовало до вчерашнего вечера. Будто бы он возник по щелчку пальцев со стороны оппозиции. То есть со стороны правой партии нигилистов, гедонистов и прочих, прочих-прочих асоциальных, можно сказать, декадансных движений, что поощряют хаос! Черт! Да это ж полное противопоставление нам, причем по всем направлениям, и если мы продвигаем ученость, интеллект и прочее, при этом загоняя все в строго определённые рамки, то он, наоборот, выступает за расширение сознания посредством полного отступления от необходимости образования, интеллектуальности и прочего! И, как оказалось, таких, как он, немало, и всего за ночь он нашёл столько сподвижников, сколько мы зарабатывали годами!
— Фотографию! Покажите мне хотя бы фотографию этого «хорошего» человека!
Я скрипел зубами, внезапно поняв, насколько наш вероятностный просчёт за счёт систем моделирования событий не идеален, потому что таковой в рамках искусственного интеллекта выстраивал логическую связь, в которой людям не совсем нравилось то, что с ними делали. Конечно, не все, но таков один из первоначальных сценарных параметров, что должен был приблизить к реальности, и ключевое словосочетание фразы «должен был», потому как, в сухом остатке, не очень-то и справился, учитывая сложившуюся ситуацию.
А когда мне все же прислали фотографию этого человека, у меня началась легкая истерика, принявшая облик раздражённого, продолжительного смешка. Такого, от которого плечи вздрагивали, быстро прыгая на месте. От которого даже мне, смеющемуся, становилось на все сто процентов не по себе, не говоря уже о Карле. От которого мне хотелось позвонить Истине и обрадовать её интересными новостями, которые и её развеселили бы, но не так, как меня — иначе. Которые заставили бы её иронично ржать надо мной. Хотя я знал, что даже если ничего не скажу ей, она сама спустя несколько часов свяжется со мной и будет долго и громко смеяться над потехами судьбы, у которой свои планы на каждого.
— Знаешь, учитывая тот факт, что ты сам — белое пятно, у которого до определенного момента нет ни единого цифрового следа, не считая аккаунта в «Глобал» и Синтети, который был создан черт знает где, черт пойми как и до сих пор не известно какими путями, на каких основаниях, я могу сказать о том, что этот человек сильно похож на тебя. Может быть, не столь умен, правда, потому что он по своему поведению больше напоминает всех тех динозавров, с которыми мы так давно и так много боремся. С их речами и любовью размазывать время, когда на самом деле все можно уместить в нескольких словах, — сказал Карл, даже сам не подозревая, насколько он близок к истине. Чистой, неотвратимой и настолько противной, что от неё мне хотелось блевать. От которой я, действительно, истерически смеялся, и, да, мне хотелось замолчать, хотелось прекратить хихикать, но я не мог, потому что меня злило и веселило происходящее.
При этом я вот о чем думал: «Да ладно! После стольких лет! После того, как я подумал, что ты просто умер где-нибудь в подворотне или в притоне! Ты вновь появился передо мной проблемой! Ну как такое может быть-то, а?! Мой лучший враг! Мой одноклассник, который всегда, все время пытался поддеть, развести на драку или обвести вокруг пальца, в очередной раз возник из ниоткуда, чтобы в очередной раз попытаться одолеть меня?! И я не буду беспечным, я не буду зазнавшимся говном, что не принимает всерьез того, кто раньше был слаб! Нет, ни в коем случае! Но сам факт — вот что заставляет меня смеяться от злости!»
— Ладно. Не важно. Я знаю этого человека лучше, чем кто бы то ни было. Можешь не париться, Карл, — сказал я. — Кстати, прости, что наехал. Это та ситуация, когда ни ты, ни кто-то другой не виновен. Подобных событий никто не мог бы предугадать. Даже наша машина моделирования, потому что соответствующего параметра в ней нет и не было. Потому что никто ничего эдакого не стал закладывать в программный код, — я усмехнулся. — Остальное можешь предоставить мне. Ничего гиперсложного нас не ожидает… думаю. Если этот дядька, конечно, не прошёл через процесс эволюции мыслительного процесса! Ха! — ещё раз усмехнулся я, сам не веруя в собой сказанное. — Как бы то ни было, скажи Клейн, чтобы она связалась со мной. Есть о чем поговорить, — попросил я, услышал булькающее недовольством «хорошо» и сбросил входящий вызов.
При этом в голове продолжали кружиться мысли, касаемо моего единственного на долгие годы близкого врага, что заменял мне лучшего друга. Мне было интересно узнать, каким образом этот человек не только нормально смог выбраться из Киборгвилля, не оставшись там каким-нибудь вторым, третьим и так далее сотрудником, но ещё и добрался до политики?! Как случилось так, что он смог преодолеть все те же ступени, что и я и… стать прямым конкурентом. Как?! И с каким умыслом?..
«Ладненько. Надо выбить встречу, пойти и пообщаться. Врубить теорию провокации на полную катушку и узнать, чего этот отморозок хочет! Уверен, методы у него как всегда прихрамывают на обе ноги, в соответствии с этим, ударив по любой, можно будет лишить его опоры и завалить на бок. Как только это случится, достаточно будет запинать тело таким образом, чтобы туша завалилась на спину, а дальше СМИ-чайки, грифы, гиены и прочая дичь, питающаяся гнилью, сможет наесться до отвала», — подумал я и начал искать информацию о его рабочем месте, о том, каким районом он заведует и какими рычагами выбил себе место в правительстве.
Кстати, история получилась достаточно интересная, и если я изначально пер через интеллектуальные круги общества, то мой лучший враг избрал диаметрально противоположный путь, что включал в себя работу с гетто, наркоманами, людьми, выведенными в инкубаторах, и их наследниками, которые пусть и были полноценными людьми, но все равно в интеллектуальном плане сильно отставали от полностью натуральных. Он выбрал изначальный путь упадничества и вёл за собой группы, нацеленные на развал, на какое-то извращенное представление анархии. Который заставил меня вспомнить такой термин как «поколение сатори», только, опять же, подумать о нем со стороны какой-то мутировавшей изнанки, полной отступлений и своих «но»… хотя состоящее из тех же «ни-ни», паразитов-одиночек, фритеров или хикикомори.
Каким-то образом, если я пытался вывести всех на подобие социалистического движения… то есть старался вытянуть людей по максимуму из «Глобал», Синтети и из «Простыни», чтобы народ начал взбивать свои жировые отложения и учиться общаться друг с другом вне сети, стараясь познать суть, а не обложку, то мой лучший враг как раз наоборот, всеми силами пропагандировал полный упадок на основе нигилизма.
«М-да. Интересно. Какими бы ни были хорошими мои результаты на пути к… к чему-то большему, чем быстрая жизнь в сети, — подумал я, — народ быстро возвращается к тому, к чему привык. Вспоминаются две поговорки: «сколько волка не корми» и «зарекалась свинья»… И как с этим бороться? И есть ли смысл бороться в таком случае? — я хмыкнул, подумав о том, что единственный способ вывести людей из пещер собственных квартир в многоэтажках: спалить ко всем чертям все средства связи. — Как бы это логично! Даже правильно в некотором смысле, но это не метод… опять же, таким образом пострадает колоссальное количество к примеру больных или тех, кому нужна помощь. Это неправильно, — я встал из-за стола и отправился на очередную небольшую встречу, которая должна была быть посвящена вопросу очередного сырьевого кризиса. — Самое смешное заключается в том, что все и каждый стремится к тому, чтобы ничего не делать, и в этом и заключается сложность. Чем больше человеку этого ничегонеделания дают, тем более он счастлив. Тем больше времени он проводит, подвергаясь дауншифтингу. И как с этим бороться?! Как такому противостоять?!»