Страница 3 из 94
Я смотрел на тело под ногами и понимал: в этом мире у каждой частицы есть свое особое место, предназначение, и даже отработавший мусор мог быть полезным для оставшихся жителей города. Я смотрел на это тело и примеривался, каким образом будет удобней транспортировать его до точки сброса подобных.
«Этот огромный... — думал я. — Из него получится много мыла! И очистка квартирной камеры займет много времени... С толстяками так всегда: они пусть и двигаются меньше, и сами собой представляют наименьшее скопление жизни, но вот места проживания буквально прованивают своей жизнедеятельностью».
Я поднял воротник повыше и спрятал под ним нос. Этот легкий, слегка сладковатый запах всегда воспринимался мной как помои, пролежавшие несколько дней под солнцем, или как запах мертвеца, запертого в небольшом, но очень душном помещении, содержащем огромное количество зеркал.
«Для начала мешок. Потом работа...» — подумал я.
Сделал шаг из квартиры, повернул голову направо и посмотрел на свой немаленький рабочий ящик, похожий на телегу с колесиками. Достал оттуда специальный трупный мешок и попытался быстро упаковать в него только что покинувшего наш мир. Получилось с натяжкой.
Вышел в коридор, посмотрел на свой чемодан с мыслью: «Этот мусор не является стандартным для размера подобного ящика. Унести на себе я его не смогу и не имею никакого права. Если я поступлю подобным образом, уже вечером ко мне придет мой персональный чистильщик, и я буду обязан сдаться. Обязан, но не факт, что сдамся».
Я вернулся в комнату, сделав всего один шаг вперед, и вновь окинул тело изучающим взглядом. Вариантов было не так много. Точнее, всего один, и он мне не нравился, потому что подразумевал под собой не только долгую уборку, но еще и приготовления, аккуратность, большее количество реагентов, нежели то, что в тот момент были в моей тележке, и много жира для обработки мешка и тряпок.
«Работа есть. Работа должна быть выполнена! — единственное, о чем мне оставалось думать. — Ведь если работа не будет выполнена, то за не выполненную работу придется заплатить еще больше».
Тогда я приступил ко второй части выполнения заказа. Она включала в себя подготовку помещения для преобразования тела в более компактные габариты. Мне это никогда не нравилось, и до сих пор не нравится, но выбора у меня не было.
«Ты сам виноват, что похищал вещицы аристократов и коллекционировал их здесь!» — подумал я, после чего начал крутить головой в поисках интересующей меня коллекции. Моему разочарованию не было предела, когда оказалось, что её здесь нет. Возможно, никогда и не было.
«Чистильщики не задают вопросы. Чистильщики только убирают. Уничтожают запах жизнедеятельности, — подумал я в тот момент. Обычно так я старался регулировать собственное мышление когда в голову начинают лезть странные мысли. — Заказчик у нас один — сам устав правил нашего города, где каждый лишь подчиняется. Где нет понятия воли, но есть понятие долга.
Тело должно быть сброшено в приемник сегодня. На дальнейшую зачистку есть время. Самое главное — скомпоновать и отвезти тушу. Самое главное — уместить его в моем ящике».
Я вспоминаю, как отогнал от себя любые варианты задать любой из неудобных вопросов, ответ на который не готов был узнать. В связи с этим пришлось глушить мысли работой. Началом активных действий по разделке на составные части того, что входило в рацион элитного свинарника, в производственные нужды мыловарен и ювелирных мастерских главного района.
Я помню, как пара часов осталась за плечами. Там же остались руки и ноги жиртреста, аккуратно спиленные при помощи инструментов.
«Постелить ткань, пропитанную жиром, — первое! С двух сторон обвязать руки и ноги. Самым плотным жгутом, на который только способны мои руки. Оставить небольшой просвет, буквально в сантиметр, между жгутами. Так я сведу количество пущенной крови до минимума... так работа займёт меньше времени... — думал я, тщательно перечисляя шаги своих действий по уменьшению занимаемого заказом объема. — Подложить под ампутируемое место щетки и тряпки. Щетки будут служить упорами, благодаря которым у пилы будет необходимый люфт... тряпки будут собирать ту немногочисленную жидкость, которая прольётся из просвета между жгутами».
Я перечислял шаги и делал все последовательно, постепенно, и все для того, чтобы за спиной в мешках, пропитанных жиром, оставить его руки и ноги, так же, как и затраченное на это время.
«Подобное должно отдельно оплачиваться, — думал я, вытирая лоб рукавом. — Но теперь-то эта туша сможет поместиться в моем ящике... должна, — я помнил, как посмотрел на аккуратные срезы; я был доволен проделанной работой и планировал дальнейшие шаги: — Приложить тряпки, что хорошо пропитаны животным жиром, к местам отрезов, плотно и крепко перемотать. Это обеспечит безопасное размещение в ящике. Не будет подтеков ни на тележке, ни по пути, и во время попыток запихнуть тело, если оно слишком большое, я не испачкаю поверхностей, которые уже должен очищать».
С того момента прошло ещё полчаса. Это время я потратил на попытки запихнуть тело в тележку. Это время, можно сказать, ушло в никуда, пустоту, эфир. Оно не вместилось из-за головы. В связи с этим, чтобы успеть с выполнением первой, второй и третьей частей заказа, мне пришлось повторить операцию, проведенную с руками и ногами, и с шеей. Получилось не так аккуратно. Это не радовало, зато теперь я смог запихнуть заказ в тележку, что походила на ящик.
«Перед уходом надо изучить вещи и собрать их в одно место. Завтра мне предстоит много работы, — подумал я тогда, когда все было аккуратно сложено и проверено. — Осталась доставка до места назначения. Думаю, собирать и сдавать вещи либо на свалку, либо на переработку буду завтра, — еще раз, неосознанно, мой взгляд пустился в путешествие по бетонным метрам. — И все же, где та коллекция, которой у этого человека быть не должно? Где все те небольшие вещички аристократов, которые он потихоньку приворовывал? Где все то богатство, которое и стало причиной заказа?»
Я вспоминаю о том, что в моей голове в очередной раз начали роиться мысли. В тот момент они напоминали мне мух, которые слетаются на опустевшие тела.
«Нельзя думать. Только работать. Я могу только работать, — подумав об этом, я окинул помещение уставшим взглядом, пытаясь убедиться, что готов покинуть его. — Завтра мне предстоит тяжелый день по удалению запаха жизнедеятельности из пористой структуры бетона. Завтра я буду заниматься реагентами. Завтра в мою жизнь вновь ворвется химия и неудобные, жаркие, тяжелые перчатки из свиной кожи, — эти мысли высвечивались перед глазами записками. — И надо будет решить, что делать с личными вещами».
Вспоминается, как я покинул бетонное здание. На улице стояла жара. На улице было откровенное пекло от звезды над головой, но ощущался холод от стен.
Перед глазами зависает картина, как я покидаю здание, загруженный мешками, что висели на мне, и тяжелым ящиком, который до упора был забит телом без головы, без рук и ног.
На дорогу я потратил почти два часа. К этому моменту моя спина разрывалась от боли, руки отваливались от перенапряжения, и я думал: «Напьюсь. Сегодня вечером я напьюсь вдрызг».
Спустя несколько минут я достиг допускающего окошка. Оттуда протянулась рука.
— Я знаю, что это значит. Имя чистильщика. Номер заказа, — в который раз я насмехался над процессом приемки.
Для того, чтобы сообщить данные, мне пришлось сбросить с себя пакеты. Поставить тележку, она же ящик, она же транспортное средство для перевозки реагентов, инструментов и тел. Достать из кармана небольшую записную книжку, карандаш. Трясущейся от перенапряжения рукой накарябать «Тихоня» и номер, под которым мне был выдан заказ на этот кусок жира, который станет прекрасным дополнением мыловарни для аристократов.