Страница 14 из 94
В баре, достав из внутреннего кармана своего плаща-накидкиблокнот и написав там заказ, я вырываю листик и протягиваю бармену. Тот берёт, читает, хмыкает, с издёвкой дёргает головой и говорит мне: «Так... послушай сюда... первое — мне не нужны проблемы. Второе — если ты решился выйти из бетонного склепа, будь добр смешаться с окружением и начни говорить. Третье — без бухла ничего нет».
Мужчина, который говорит мне об этом, небрит, но борода у него ухоженная. Он совершенно лыс, среднего роста и бочковидного телосложения, с огромными ладонями, которые могли вместить в себе пивную кружку, полностью. Он не боится, но опасается меня, прекрасно понимая, что мы — представители молчаливого района Некрополя, можем таить в своем сознании огромные и не всегда хорошие тайны. Плюс, встретить такого — не то чтобы редкость, но вот что касается встречи в такой час — это бывает в каких-то исключительных случаях. Хотя бы потому, что наши предпочитают проводить время в барах под гнетом нашей башни Воздаяния, нашего Пика Искупления, но никак не на территории Наслаждений, тем более под утро.
Я пишу еще одну записку и вырываю еще один листик из своей записной книжки. Переданный бармену текст следующий: «Мне тоже не нужны проблемы. Предпочту молчать. Любое пойло, главное, чтобы бодрило. Плачу три полагрента. Это много для такой дыры, как твоя».
Тот читает, хмурится, выдыхает через ноздри, после чего отворачивается, берёт высокий бокал и начинает вливать в него в каком-то определенном порядке кофейные ликеры, какие-то настойки и что-то из небольшой фигурной бутылочки.
— Вот. Пей, если хочешь взбодриться! — говорит он, повернувшись и протянув мне высокий бокал. — Деньги на стол, — я делаю, как он сказал. С этого момента бармен меняет свой взгляд на меня, и наконец я вижу тот цинизм, который должен был быть с самого начала. — Если хочешь чтобы тебе стало хорошо, советую опрокинуть залпом. Через три минуты я подам тебе чашечку кофе. Оно входит в состав коктейля и принимается спустя несколько минут, — мужчина улыбается. — Так уж и быть... Сначала я хотел тебя прогнать, но мне нравится такая четкость выполняемых действий, — он хмыкает. — Мы закроемся чуть позже, после рассвета. Так понимаю, тебе нужно убить время. Для этого у нас есть прекрасное жаркое из баранины. Будешь?
Я молча киваю, продолжая соблюдать негласные, но прекрасно известные всем жителям нашего города правила погребальной части Некрополя. Бармен улыбается и отходит, но прежде говорит: «Давай-давай-давай! Глуши бокал залпом! А потом по кофейку, и почувствуешь бодрость во всех своих отростках. Можешь поверить старому мне!» — и я, действительно, верю.
Сделав продолжительный вдох, я показываю потолку донышко. На вкус сия бормотуха оказывается очень даже сносной, что сильно удивляет. Я вливаю в себя всю эту радость и ставлю тару на стойку, после чего начинаю примеряться, буквально мозгом сканировать ощущения насчет коктейля, и они оказываются хорошими, приятными, расслабляющими, заставляющими отвлечься от всей той суматохи, которая до этого наполняла голову.
«Удивительно. Я настолько был загружен первоочередными действиями, что совершенно не обратил внимания на то, каким образом практически добежал, до бара. Конечно, не могу сказать, что я не смотрел по сторонам, просто атмосфера мне прекрасно знакома и этот практически не гаснущий фонарный калейдоскоп разных цветов не так сильно впечатляет. Во всяком случае, меня, — думаю я. — Да, все эти ажурные фонарные столбы, которые чередуют между собой технологический прогресс в виде лампочек накаливания и подсвечников в разноцветных стеклах, которые автоматически окрашивают улицы во все цвета известной человеческому глазу палитры — это все круто, но я не вижу в подобном никакого смысла! Да, лепнина на зданиях, балкончики, свисающие тут и там, и стены, покрашенные и изрисованные на разный лад — это все круто! Да, музыка и прекрасное пение, которое звучит со всех сторон, слова, которые проникают как вошь под пластинчатую чешуйку, что скрывает сокращающийся кусок мяса — это все круто, но чуждо для такого, как я», — думаю я и начинаю ощущать постепенный прилив сил.
К этому моменту бармен ставит передо мной чашечку кофе, не дымного, с виду даже остывшего, а рядом с ним миску с жарким и ложку. Запах у блюда просто умопомрачительный. Он пробирается даже под бандану, завязанную вокруг лица, отделяя глаза от скрываемой части и ограждая нос от запахов жизнедеятельности, которых под покровительством Пика Наслаждений гораздо больше, чем в Некрополе, и слишком много, если сравнивать с бетонной, предназначенной для погребений, частью города.
«Мне казалось, что за последние несколько лет постоянной работы, усиленных чисток квадратов при помощи реагентов и едкой химии я потерял способность наслаждаться запахом, но нет! Я ошибался!» — проматываю монолог в своих мыслях, слушая наставления бармена о том, что кофе необходимо жахнуть так же, как и коктейль: одним поднятием тары вверх. Чтобы напиток из зёрен слегка приятно обжег нутро и вступил в реакцию с только что выпитым пойлом в виде смеси разного алкоголя, разной консистенции и классов.
Молча делаю как сказано. Горячая смесь из растворенного в горячей воде сахара и некоторого количества кофейного порошка мягко проскальзывает вниз. Спустя несколько секунд возникает мысль: «А ведь я действительно чувствую себя намного лучше!»
После чего ловлю на себе смеющийся взгляд бармена. Он произносит: «Ну как? То, что требовалось?» и смотрит на меня так, словно знает больше, чем требуется или понимает гораздо больше, чем я сам могу это представить.
Молча киваю в ответ и принимаюсь за поедание жаркого. Оно восхитительно! Оно словно возвращает меня к жизни через вопрос: «А когда я в последний раз ел?!» — а в последний раз я ел там, в баре Некрополя, во время общения со старым другом. После этого было некогда. После этого я вернулся в свои жилые, почувствовал запах жизнедеятельности и несколько часов потратил, чтобы вытравить его из собственной квартиры. Затем, еще спустя несколько часов, я начал выполнение заказа. Потом посещение башни и Фрейлины, после чего дорога домой... короткий сон... борьба и побег.
С удовольствием поглощаю всю порцию, которую поставил передо мной бармен. Он в это время занят своими делами. Я — отдыхаю и чувствую, как силы начинают наполнять меня изнутри.
«Все-таки этот дядька знает свое дело и то лютое и несколько странное, но хорошее пойло оказалось действенным» — думаю я и начинаю смотреть по сторонам.
Деревянные стены увешаны какими-то абстрактными картинами из квадратов, треугольников и кружков. Сие искусство мне кажется таким же диким, как и тяжелая люстра с огромным количеством свечей, которые подрагивают и наполняют помещение тусклым, но очень приятным и мягким светом, способствующим к потреблению алкоголя и долгим — в моем случае не разговорам, а перепискам.
«Если бы район Пика Наслаждений не был бы таким шумным, цветастым и практически не спящим, особенно ближе к центру, где вообще без остановки кипит жизнь и светло как днем, возможно из-за таких вот заведений я бы предпочел жить в подобном месте! Хотя мой холодный, скупой, ровный и не созерцательный, а функциональный ад мне ближе... он заставляет думать и концентрироваться на том, что надо воплотить в жизнь, а не о том, что вокруг так прекрасно... — я усмехаюсь своим мыслям. — Да... фокусируясь на определенной мысли, можно весь мир пропустить по боку. Именно так я и поступил, когда не так давно в очередной раз попал в этот район! — сдерживаю смех, потому что не имею права издавать звуки. — И я бывал везде, почти в каждом закоулке не только Пика Наслаждений, но и других мест, но вот храм Искусств... Вот он словно выдран из другой действительности и выглядит как аляпистая аппликация, сделанная непризнанным гением, но это не так!.. Ну ничего... ещё раз окунусь в мир совершенного абсурда, ничего со мной не случится, — думаю я. — Пройду мимо «Сирены», быстро пробегу через наш центральный переход и окажусь в самом непонятном месте нашего города... — я смотрю на время и понимаю, что скоро настанет тот момент, который можно будет назвать первым переломными в истории моего побега и преследования. — До сих пор не известно, куда подевалась наша седьмая башня. По прежнему нет никаких оснований думать, что это была магия... Скорее всего, группа алхимиков в попытке создать нечто прекрасное, под эгидой добавления нового произведения искусств в свою часть города, что-то перемудрила, и в итоге произошло следующее: преобразование пошло через задницу и все то, что символизировало район, выплеснулась на район в полном его объёме. Благо хоть жители не пострадали... не все, во всяком случае, — думаю я, вспоминая своё крайнее посещение. — Самое жуткое место, как по мне, место теней... там тени... живут, — по спине пробегают мурашки. — То есть такое чувство, что жителей вдавило в реальность и они теперь обитают в такой же, но другой, зеркальной, а их тени все так же в нашей и лишь демонстрируют, как эти люди продолжают жить по ту сторону. И это в кромешной тишине!»