Пальяччи

— Я просто предложил. Выбор за тобой. Хочешь подставлять свою жопу? Вперед и с песней. Напишу рапорт, и зароем тебя со всеми почестями… А вот если ты хочешь поймать больного ублюдка, который основывает свои убийства на словах комиков, то тебе в любом случае придется выжить.

— Ладно… я пошел… Мне нужно с этим что-то сделать, а потом еще отчеты писать… А я думал, что сегодня закрою его и дело с концом, и никакого сложного расследования.

— Ты слишком юн, чтобы так лениться! Мало того: ты так защищаешь тех, кто, скорее всего, скончается этой зимой на улице, и при этом готов закрыть предположительно невиновного. Тебе не кажется это как-то… что у тебя не самый правильный подход к работе.

— Улики были прямыми, и их было достаточно…

— Только то, что он сам позвонил и вызвал наряд? А все остальное, что у нас есть, не имеет никаких доказательств его прямого участия или причастия к делу.

— Ладно… неважно… я поехал в отделение. Еще много всего надо сделать.

* * *

Квартира. Ночь.

— Почему это происходит со мной? Почему я должен вариться в котле из дерьма и рвоты? Почему я попал во все в это?.. Или это кармическое? Свалилось на меня за мое нетерпение по отношению к окружающим? Нет… Я не верю, что простая шутка способна убить человека, еще и так страшно! И… получается… я причастен к убийству и тоже убийца?

Мои шутки подвели меня к черте, переступив через которую, я никогда не смогу вернуться, и теперь уже никогда не вернусь. И вообще! Каким же надо быть психом, чтобы ходить по выступлениям, щемить обезьяньи нападки и потом идти и устраивать казнь! Именно казнь! Потому как я никак иначе такое назвать не могу!

А что, если эти люди, над которыми смеялся я, над которыми так же смеялся кто-то другой… Что, если они плохие и таким образом наш загадочный психопат-убийца пытается сделать наш мир лучше? Что, если я помогаю этому человеку делать наш ублюдочный мир, полный страха, переживаний, неопределенности, жадности и зависти — лучше?! Что, если я сам становлюсь лучше каждый раз таким образом?!

Нет-нет-нет! Это бред! Надо научиться сдерживаться… Но есть одно, блядь, «но»! Мне на завтра надо подготовить выход, в котором я буду поливать грязью самого себя и рассказывать о том, что бы я с самим собой сделал. И сделать это надо так, чтобы было красиво, весело и с оттяжечкой. Чтобы самому от себя стало и мерзко, и смешно.

Надо напиться… Нет, надо культурно выпить, и тогда, может быть, получится что-нибудь выдавить из себя.

Думай! ДУМАЙ-ДУМАЙ-ДУМА-А-А-А-АЙ… Бля! Как же больно!.. Сука! Бить себя — плохая идея. Пойду покурю.

Та-а-а-абак! Очисти мои мысли! И не дай мне шагнуть с бал-еб-кона... ебаная икота! И опять больно. Этот Николсон слишком хорошо прикладывался к моей диафрагме, и как сказал классик после драки: «Завтра будет болеть».

Никтотин — состояние и название гормона, который начинает вырабатываться, когда выходишь покурить и думаешь о том, что ты никто и звать тебя никак, а вокруг тишина, и лишь позади горит лампочка, блик от которой до сих пор маячит перед восприимчивыми глазами.

Ладно… Надо что-нибудь написать, иначе совсем не комильфо получается, и завтра… сомневаюсь, что завтра я буду в том самом расположении духа, чтобы лупить с ходу. Так… зеркало! Мне необходимо зеркало, чтобы посмотреть на свое депрессивное лицо, впитавшее в себя годы самораспада.

Все, хватит отлынивать! Надо работать… Диалог с зеркалом дал мне только чувство тошноты и ненависть к самому себе.