Страница 4 из 26
— Заткнись, порождение! Ты была рождена во тьме, во тьме ты примешь свою смерть! — злобно произносит он, и это подхватывают все находящиеся здесь люди в страшных костюмах.
— Постойте! — немного смеясь, произносит она. — Я хочу поговорить с вами, — последнее слово она выделяет интонацией. — Это моя последняя воля! Вы обязаны… — она не успевает договорить, как высокий мужчина в черном плотном кожаном костюме поднимает руку в останавливающем жесте. С его губ срывается сухое и жесткое: «Говори».
— Скажите, ваше святейшество, вы действительно верите тому, что мы, три бедные девушки, двух из которых вы приковали к символу своего идола… вы действительно думаете, что мы — ведьмы? — спрашивает она с язвительной усмешкой в голосе.
— Был суд. Суд постановил, что вы, — он интонационно выделяет слово, — творите магию! А это значит только одно — причастность к силам зла! — металлом гремит его голос.
— Да ладно… по такой логике, главный, вами прославляемый святой тоже связан с магией! Причем, гораздо более действенной, чем наша! Ведь, к примеру, мне не подвластно превратить воду в вино, вино в воду или прогуляться по поверхности воды. Единственное, что в моих силах, — отстирать одежду добела! Не зря вся моя семья всю жизнь застирывает за особями голубых кровей! — продолжая усмехаться, произносит девушка.
— Молчать! — бешеным ревом срывается на нее высокий человек. — МОЛЧАТЬ! Неверная! Ведьма! — кричит он. — Распять её! Немедленно! Распять и сжечь! — сквозь зубы произносит он. — Сейчас ты на своей шкуре, мразь, узнаешь, как отдал свою жизнь тот святой, чтобы даровать нам свет и прощение после его воскрешения! — говорит он, и в эту самую секунду в голове говорящего проносится одна мысль, одна глупая идея, от которой сердце его содрогается на один краткий миг. Если бы на нем не было маски, то находящиеся здесь, на этой площади, люди увидели бы ужас, который внезапно поглотил его и сердце, и душу, и мозг. Но длится это всего одну секунду. Короткую, ничего не значащую секунду, после которой человек в страшной маске с длинным тонким клювом берёт себя в руки.
Третью девушку прибивают к кресту. Каждый, кто был здесь, стонал: «Ведьма» — так как она не проронила ни единого звука, и так было до того момента, пока рядом не загорелась сначала одна девушка, затем другая. Но голос её зазвучал не от страха, а из-за палача.
Высокий мужчина шел с факелом в руке. Останавливается около первых двух, по очереди читая молитву. Затем факел опускается к предварительно смоченному дождем и маслом хворосту. Прутики нехотя вбирают в себя пламя, высыхают и потихоньку начинают гореть. Из-за этого казнь растягивается и становится намного ужаснее. Подойдя к третьей, он внимательно всматривается в её лицо. Она тоже смотрит, проникает сквозь стеклянные очки маски. Эти двое молчат, а потом звучит приглушенный голос человека в костюме.
— Еще есть что сказать? — интересуется он, продолжая всматриваться в её измученное лицо.
— Подойди поближе. Это должен услышать только ты, — пересилив боль, усталость и смирение, произносит она, с трудом приподняв голову. Мужчина в страшной маске приближается к ней. На какую-то секунду их лица равняются, а щеки за малым не касаются друг друга. Она молчит пару секунд, а потом произносит: «Твоя смерть будет страшнее моей», — после этого, извернувшись, чтобы дотянуться, она поворачивается, и губы её касаются маски из толстой черной кожи. Площадь наполняется жутким громким смехом, полным боли и содержащим в себе лишь мрак, что страшнее самой темной ночи.