Страница 18 из 26
Инквизитор смотрит на действо под ногами и представляет, как очистит огнем стены святого дома, чтобы очистить его от очага черной смерти, которая теперь тоже тут живет и которую необходимо уничтожить… дотла!
— Дети божьи! — вновь кричит инквизитор и смотрит вниз. — Мне было видение этой ночью! — он говорит громко, уверенно, страшно. — Апостол явился ко мне и сказал, что все мы наказаны за наши прегрешения, — в зале начинают перешептываться. — Апостол сказал, что спасет нас всех, но через очищение! — он наблюдает за тем, как люди начинают неистовствовать, и дает знак послушникам, чтобы те немного успокоили толпу. — Сегодня я провел всю ночь в мольбах и просьбах дать ответ на мой вопрос! — инквизитор указывает на разбитый лоб. — И мне дали ответ! Ангелы дали мне ответ!
— Какой?! — слышатся выкрики из толпы.
— Скажите мне! Ответьте мне! — кричит он, обращаясь к пастве. — Готовы ли вы искупить свои грехи и пройти через земное очищение, чтобы не попасть в чертоги, которыми правит Лукавый?! — Инквизитор точно знает, что он хочет воплотить в жизнь, и точно знает, что единственные, кого он оставит в живых, — это он и Мора, грех которой не столь страшен и она сможет искупить его в молитвах.
«Самое главное… — проносится в голове инквизитора. — Самое главное — прогнать её прочь! Чтобы она не заразилась этой страшной болезнью и смогла бежать отсюда».
— Да! Мы готовы искупить все наши грехи! Мы на все готовы, святой отец!
Прихожане разбиваются о пол, они в слезах, соплях и преисполнены сожаления о том, что сотворили.
«Надо спешить… — думает инквизитор. — Если все провернуть быстро, они не будут мучиться от Черной смерти, но… как избавить их от мучений, связанных с болью? — думает он и тут же понимает: — Нельзя глушить боль ни маковым отваром, ни пряными травами… Мы должны пройти через мучение, чтобы обрести прощение… они должны, а я… — он спотыкается об эту мимолетную мысль. — А я приму весь гнев на себя… как убийца, как тот, кто обрек простых людей на страдания».
— Вы точно готовы искупить свои грехи, несмотря ни на что?! — спрашивает он. — Вы точно преисполнены решимости, чтобы сделать это?!
— Да.
Люди словно в трансе. Даже прислужники слушают своего настоятеля с открытыми ртами и не моргая. Они готовы на все и ко всему.
— Огонь… Огонь — единственное, что сможет очистить и тела, и души! А боль и страдания — это то, что смоет налет из грехов, которым каждый покрыт как мхом или плесенью! — инквизитор обращается к людям, после чего переводит фокус своего внимания на служителей святого, но проклятого дома. — А вы должны будете покинуть город и затаиться в какой-нибудь келье и молиться… молиться… молиться за наши души!
На щеках появляются крупные слезы, когда он обращается к послушникам. Паства при этом с покрасневшими лицами, устремленными наверх, внимательно наблюдает и слушает то, что говорит им святейший.
— Что это значит?! — один недовольный голос запускает цепной механизм возмущения. — Что это значит?! — второй, третий, четвертый голос вздымаются под самый купол, оглашая требование смертного приговора по правилам суда Линча. — Что это значит?! — жители почерневшего города обращаются к смутьяну.
— Это значит, что вы все уже больны! — выкрикивает инквизитор, схватившись за свою пораженную болезнью руку. — Поэтому вы должны очиститься, должны смыть со своего тела и со своей души нечистоту Черной смерти и принять судьбу! — инквизитор говорит то, что считает нужным. — И нет смысла бежать… Лучше принять свою судьбу и провести последние мгновения так, чтобы это было достойно, — говорит инквизитор, не понимая того, какой хаос провоцирует таким образом.
— Да он же сам одержимый! — звучит женский голос, который, как раскаленное острие ножа, входящее в кусочек сала, минует мягкую основу общего возмущения и тут же срывается ласточкой от земли к небу, поймав волну согласных выкриков. — Одержимый бесом! — все тот же женский голос пробивается сквозь общий гул. — Его необходимо схватить! — женщина орет, будто бы вспоминая все обиды за всю свою жизнь.