Страница 9 из 19
Меня окружает огромный, практически непроходимый лес. Дикий и живущий по своим законам. Такой, который не терпит чужаков, а я — чужак в этом месте.
«Может быть, где-то неподалеку есть люди? — впервые за прошедшие несколько суток появляется мысль о том, что здесь может быть кто-то, кроме меня. — Может быть, и Гридя жив, и наш бой продолжится после встречи! О! Это будет славная битва! Даже интересней той, в которую я ввязался по шутке, приготовленной для меня старой Урд! — стараюсь сдержать сначала смех, после чего тяжелый, раздирающий грудину кашель. — Ничего, для меня еще ничего не кончено! Я найду способ победить жизнь!» — прокашлявшись и сплюнув огромный ком мокроты, думаю я, продолжая свое движение вглубь.
Я долго иду по этому лесу.
«Я слышу птиц, но не вижу их. Я слышу, как вокруг меня движется живность, но не вижу ни единого зверька. Я чувствую, как за мной следят. Не люди. Но не могу понять, обнаружить того, с какой стороны идет слежка. Я чувствую, как живая среда двигается вместе со мной, не подступая, но и не убегая. Я чувствую, как животный мир этого места с любопытством наблюдает, изучает и, возможно, примеряется с основным инстинктом «пожрать», который сообщает животным, что мясо вкусное, но проблемное в плане добычи».
Иду до полудня и еще немного. К этому времени ноги болят и буквально готовы отвалиться от тела. Это становится для меня причиной, чтобы развернуться и отправиться в сторону вырытой землянки. По дороге из-под снега и льда добываю ветки, сухую, иногда слегка разложившуюся траву. Медленно переставляю ноги и мечтаю о том, что ловушка содержит под собой какую-нибудь дичь.
Приближаюсь к месту своего проживания слишком поздно. Уже темно, и отыскать дерево получается только благодаря какому-то счастью. Сильно рад тому, когда оно появляется в поле зрения. Бросаюсь к придуманной крыше, убираю её в сторону и спускаюсь в пристанище. Здесь уже есть некоторое количество сухой травы и веток, которые я заранее приготовил вчера, а еще остатки улья, которые я смогу использовать в крайнем случае.
Разжигаю пламя. Закрываю жилище импровизированной крышей, которую надо сделать выше и лучше… которую просто надо сделать!
После этого так быстро, как только могу, направляюсь проверить ловушку. Она пуста, как мой желудок, и от этого становится паршиво. В связи с этим появляется мысль быстро проверить побережье и понадеяться на везение.
Несколько минут я кричу на большую воду, кидаю камни, после чего долго кашляю и умираю от боли, испытываемой в тот момент.
«С пустыми руками возвращаться нельзя…» — думаю я, прежде чем покинуть побережье.
Набираю камней и сначала прусь в сторону горячего источника. Напиваюсь до боли в желудке. Собираю находки с пляжа и быстро иду обратно к своей землянке. Она уже прогрелась и ждет меня на отдых. Пусть голодный, но хороший, теплый отдых.
Эта ночь тоже проходит беспокойно, но позволяет мне задуматься над тем, чтобы выложить из камней подобие очага. Пусть они трескаются, пусть взрываются, но тепло они хранить будут чуть дольше, чем простая земля под ногами, а это как раз то, что мне нужно! Это то, что может помочь мне прожить чуть дольше.
Утро начинается с не самого приятного открытия, которое заключается в резком похолодании, и те тряпки, что были на все это время, перестают помогать в борьбе со стихией, с временем года, с жизнью, что постепенно повышает уровень сложности.
«Проклятье! Мне необходимо выйти на охоту! Но охотник из меня как из говна метательный нож — цель настигнет, но не убьет, — думаю я, однако выхода нет. — Единственный мой способ не окочуриться ни от холода, ни от голода — отыскать какое-нибудь более-менее немаленькое животное, которое не окажется хищным и которое я смогу не только убить, но и освежевать при помощи своего типа «ножа», выбитого из гальки при помощи гальки».
От одной только этой мысли мне смешно. Как бы то ни было, мне приходится покинуть теплое временное убежище и отправиться исполнять задуманное.
Снег накрывает лес, в котором я поселился, толстым слоем, напоминающем пену. Снег накрывает лес, сделав мои мечты о добыче чуть более ощутимыми и близким к рукам.
— Снег должен помочь мне найти большого зверя! Как можно больше… Главное, не наткнуться на медведя, потому что против этой твари с камешком я не выстою. Даже смешно от одной только мысли об этом! — хмыкаю я и иду, на этот раз в противоположную от горячего источника сторону.
Полчаса вымораживают меня до самого основания. Замерзший я потихоньку иду и проклинаю дикую природу, которая отказывается показаться мне. Я думаю: «Тот небольшой зверек, который попал под импровизированную ловушку, видимо, был подарком откуда-то свыше!» — и от этой мысли мне больно.
Бреду по лесу, заваленному снегом, пока на нахожу протяжные следы. Длинные, словно смазанные. Возможно, указывающие на относительную удачу.
— Насколько я помню, подобный след оставляет раненое, или больное, или старое животное. Если старое или больное — это не страшно и даже хорошо, — я подхожу поближе и изучаю снег. — …Да, старое или больное животное шло в ту сторону, — делаю вывод, не найдя следов крови и наблюдая за тем, как следы чуть резче начинаются в одном месте и потом тянутся длинными линями.
«Надо бежать, — думаю я и срываюсь с места. — Надо поторопиться, потому что у меня есть возможность найти животное раньше, чем это сделают хищники, — практически вприпрыжку устремляюсь по следу и долго бегу вперед. — Стоп! Что за звуки?!»
Резко останавливаюсь и начинаю прислушиваться. Где-то вдали рев, рычание и звонкие звуки ударов. Где-то вдалеке лай, треск деревьев и визги.
— Я опоздал… — выдыхаю с сожалением. — Но все же подойду поближе и посмотрю, что там происходит, — мне интересно увидеть, на какое животное напала стая волков и почему я слышу такое количество воя, визгов, лая, рычания и треска.
Огромный, старый, уставший лось держит на расстоянии стаю из восьми, нет, девяти волков — вот что открывается мне, когда я подхожу поближе.
Сохатый не пытается убежать. Он стоит на одном месте и внимательно наблюдает за поведением голодных тварей, и если во взгляде волков только голод и ненависть, то взгляд лося спокойный, расчетливый.
Я внимательно смотрю на место битвы и замечаю двух огромных волков, которые лежат на земле без движения. Вокруг них огромные лужи крови, и теперь я понимаю, откуда во взглядах серых хищников столько ненависти.
Продолжаю наблюдать схватку. То, как один волк предпринимает попытку напасть, зубами цепляется за ногу сохатого. Лось ревет от подобной наглости и стартует с места в направлении стаи. Те расступаются в разные стороны в попытках спастись от грозного оружия в виде рогов. Одна волчица, с виду меньше остальных, не успевает отпрыгнуть в сторону и оказывается проткнутой, подброшенной и спустя несколько секунд с громким хлопком падает на землю, после чего больше не поднимается. Тот же волк, который вцепился зубами в ногу лося, в скором времени тоже оказывается на земле и больше не поднимается. Огромное животное, взяв небольшой по его меркам разгон, проходит близко к дереву, но этого хватает не только на то, чтобы смахнуть надоедливого серого хищника с себя, но и чтобы тот с мерзким звуком сломал шею.
Стая сильно поредела в попытке насладиться мясом и кровью, и теперь из одиннадцати живых всего семь. Они напуганы и не знают, что делать дальше. Они смотрят на огромного лося, который и не думает о том, чтобы сдаться, и, видимо, теперь разъярен настолько, что не захочет отпустить хищников.
В следующий миг раздается громкий рев и огромная туша из костей, мяса и рогов направляется в сторону оставшихся в стае животных.