Когеренция

Виноградов откашлялся:

– Справится, но не так. Сложность в том, что Яна придерживается… нетрадиционных взглядов на мироустройство. Проще говоря, она плоскоземельщица.

– Верит, будто Земля стоит на трёх слонах?

– Не обязательно на слонах, – Виноградов поёрзал, глядя на Фольшойера. – Альтернативные концепции мира имеют свою логику, и она заразительна. Яна, например, убеждена, что плоская Земля с огромной скоростью вращается вокруг центра мироздания, отчего возникает прижимная сила, которую мы ошибочно принимаем за гравитацию.

– Но это неправда?

Ким был убеждён в шарообразности Земли, однако вдруг осознал, что не помнит, как и от кого узнал об этом, и не может быть уверен в истинности этого знания. На базе «Талем», в сущности, не было разницы, стоит ли Земля на слонах или антилопах.

– Это не правда, – вполне серьёзно подтвердил Виноградов. – Земля имеет форму геоида, проще говоря, эллипсоида.

– Проще говоря… – фыркнул Ким. – Я не знаю, как доказать плоскоземельщику, будто мы живём на эллипсоиде. Я даже не помню, учился ли я в школе. У меня нет аргументов. Меня готовили для других заданий.

– Ты же хочешь в открытый мир, – вмешался Фольшойер. – Заблуждения и резистенция – черты любого флюента, и ты должен уметь с ними бороться. В этом смысл задания: обойти укоренившиеся в мозгу флюента мифы.

– А как это сделать? Думать о кривизне горизонта или кругосветных путешествиях? Я в самом деле не представляю, как определить форму Земли.

– Да это и не требуется, – пальцы бионической руки Виноградова двигались невпопад, будто рассказывали свою историю. – Плоскоземельщики привыкли к нападкам и выдумали массу аргументов против очевидных доводов. К тому же вопросы будут не только про форму Земли. Тебе лучше не бороться с каждым мифом в отдельности, а разобраться, откуда происходят заблуждения. Так ты обойдёшь её защиты.

Следующий вечер Ким потратил на изучение биографии Яны – преподавателя истории, которая дольше других сотрудников продержалась на своей кафедре, не считая декана и его заместителей. Однако закон, уравнявший ботов с живыми преподавателями, поставил точку в её педагогической практике.

* * *

Психотропы действуют не сразу. Ким ощущает их осторожное тепло, которое размягчает его плечи, делая их большими как у метателя ядра. Тепло стекает вниз по спине, разогревая поясницу, и вдруг залпом врывается в голову, делая обстановку вокруг насыщенной, как перенаселённый аквариум.

Ким ходит кругами по «Батискафу», всё слабее ощущая геометрию пространства. Он фокусируется на красном шаре, символе когеренции, её прицеле.

Шар в полуразрушенном здании школы нужен лишь как якорь для внимания: в момент максимальной фокусировки Кима на этом фанерном истукане «Талем» калибрует свои системы, синхронизируя сознание перцептора с сознанием флюента.

А потом происходит адгезия, захват. Шар заполняет всё поле зрения. Ощущение собственного тела слабеет. Оно кажется тяжёлым и неповоротливым, словно на тебя водрузили старые доспехи. Шар то приближается, то убегает вдаль. Красный туман окутывает Кима, тормозит дыхание, замедляет пульс. Эта маленькая смерть – самый пугающий момент перед когеренцией. Мозг взрывается аварийным режимом, и поле зрение трещит от мозаики цветов. Пёстрые картинки мелькают перед глазами с нарастающей частотой.

И вдруг наступает лёгкость, похожая на утренний сон, который тянется по глади сознания, будто водоросли по зелёной реке. Вечный водоворот энергий пожирает собственный хвост, а в его центре набухает шлюз безвременья, тянутся сквозняки мыслей. Когеренция начинается со слабых видений, похожих на медленное, дремотное протрезвление.

Ким видит раздвоенные ногти Яны, похожие на язычки змей. Чужие руки поначалу движутся невпопад, словно пара хищных зверьков, и перцептору требуется время, чтобы взять над ними контроль, почувствовать вес, форму, покалывания на кончиках пальцев. Затем нужно услышать пульс, прижав ладонь к шее или непривычно мягкой груди. Нужно оглядеться, привыкнув новому восприятию пространства. Обострённая чувствительность Яны к цветам делает поле зрения невероятно насыщенным: даже белый цвет для неё имеет тысячи оттенков.

Пока Яна не поглотила Кима полностью, он пытается удержать в голове простую мысль: Земля – это шар. Земля – эллипсоид, чуть сплющенный с полюсов. У Земли нет края.

Но поток Яниных мыслей захлёстывает Кима, словно ревущая стремнина выносит обломки ветхих домов. Мысли Яны фонтанируют, как чёртов гейзер.

Яна Мильман

Год рождения: 2001. Род занятий: кликер. Семейный статус: замужем. Количество детей: двое.

Да я совсем не против гостей! Просто сейчас не время, да и что это за мода – ходить в гости лично? Уже сто лет никто так не делает, тем более с утра пораньше. Винни Пухи, слава богу, почти перевелись.

Виктора я бы потерпела, но мадам Искра – вот уж подарочек на выходные! Болтает без перерыва: начнёт про своих пуделей рассказывать или про Таточку в Ханое. Эти двое почему-то уверены, будто их увлечения интересны всем. Мне бы такую уверенность. Я никому не интересна.

Если уж приспичило, можно пообщаться через виар. Тогда хотя бы уборку делать не нужно: заметила Пашкин носок, провела ластиком, и нет носка. А прикатит Искра со своей кислой мордой, и, точно говорю, в центре комнаты будет лежать Пашкин носок или, хуже того, труселя, да ещё самые позорные, зелёные с красным горошком и дыркой на трудовом месте. У мужиков, наверное, инстинкт такой: высевать свои шмотки аккурат перед приходом гостей. Искрочка, конечно, сделает вид, будто не заметила, а вечером, когда все опьянеют, пойдут шуточки на тему, знаем.

Ох, и дура ты, Янка! Дались тебе Пашкины носки! И не в них совсем дело. Просто ты не любишь людей, и нечего тут стесняться. Сейчас их никто не любит: все только делают вид и щебечут: «Ой, привет, как дела?». Да плевать мне, как у вас дела! Мне бы свои разгрести.

В мудрой книге сказано: возлюби ближнего своего. Только за что этих недалёких любить? Они тебя жизни учат, а как об одолжении попросишь – сразу растворяются. Ох, нехорошо так думать. Не по-христиански.

И неправда, будто я людей избегаю. Я их даже люблю, просто издалека, как перелётных птиц. Мне сама Искра не нравится. Может христианин не любить одну конкретную мадам?

[Разглядывает ногти]

Пашке сказать? Бесполезно. Не поймёт. А поймёт, так всё равно сделает по-своему. Брата с жёнушкой просто так не выставишь. Пашка говорит: если всем отказывать, то и ходить перестанут. А я думаю: хорошо бы перестали. Только сказать страшно.

Ох, Янка, не в Искре дело, а в тебе самой. Дура ты и с людьми говорить разучилась. Вечно как с Луны упала. Вот Искра на любую тему уверенно рассуждает, поэтому её и слушают, а ты едва рот откроешь, сразу шутки и фырчки. Столько лет людям мозги полощут разными теориями, вот они теперь правду не воспринимают. Злые все стали от невежества.

Ладно, чего завелась? Прости их. Всем воздастся.

[Осматривается]

Обстановка нелепая. Старинное всё, как в музее, и книги на полках стоят. Громоздкие какие! Сколько же они раньше места занимали, ужас! Зато бумага, наверное, приятная, шершавая. От бумаги веет мудростью. На бумаге раньше только мудрецы писали, а сейчас – только лжецы.

И начальник у них тут такой интересный – вежливый очень. Фамилия на псевдоним похожа – Флёров. Как такая фамилия могла появиться? Кто-то из предков, наверное, флёром торговал.

Этот Флёров тоже старомодный немного, хотя его не портит. Вот бы его и звали Флёром. Или Фёдором. Фё-ё-ёдор Флё-ё-ёров. Красиво. А он Игорь. Дурацкое имя.

[Включает режим зеркала, рассматривает себя]

Одеться могла и приличнее. Кто же знал, что тут такой Флёр будет? Нужно было кремовый костюм надеть и туфли, а ты в красной блузе и мокасинах примчалась. Флёр даже взглядом поперхнулся, хотя и промолчал. Да какая ему разница? Ты для него крыса подопытная. Разноцветная крыса.