Тайна Соснового холма

Любовь Ингигерды превратилась в болезнь. Как тщательно выбирала она краткосрочный момент, чтобы видеть любимого своего. Они сталкивались где-нибудь на заднем дворе в определённое время, хоронились лишь на миг в своём любимом месте, и единственное, что могли – перекинуться несколькими словами, постоять рядом, касаясь плечом плеча, подержаться за руку.

А потом она бежала домой с огромным стучащим на всю грудь сердцем и с улыбкой замирала под тяжёлым взглядом строгого брата. Этих немногих мгновений мимолётного счастья ей хватало ненамного, а потом она начинала страдать, мучиться и плакать по ночам.

И так изо дня в день.

Зато хорошие отношения складывались у Арна с младшим братом Ингигерды – Висмундом. Болтливый неуёмный мальчишка нашёл хорошего слушателя и время от времени знакомил его со своими замыслами и взглядами на окружающий мир. Рассказывал об отце, о старшем брате, о том, как год назад ходил на охоту на медведя, и каким он был огромным, когда встал на задние лапы и пошёл на Хогана. Но Хоган, конечно же, справился и убил медведя.

Арн еле заметно улыбался, слушая мальчика, и занимался в это время каким-нибудь своим делом. То зашивал сеть, то строгал ручку для ножа, то штопал дыру на рубашке. Создавалось впечатление, что мальчишка-подросток и раб, по общему мнению потерявший рассудок, настолько тесно сплелись едиными интересами, что пытаться разделить их – глупая и бесполезная затея.

С началом осенних холодов Висмунд и Арн с собакой выходили за стены усадьбы встречать пригоняемый с пастбищ скот. Бывало, уходили и на целый день, потом возвращались вместе со стадом и пастухами. Висмунд сиял от счастья, что нашёл любимое занятие, и рядом был кто-то, кто его разделял, подружился с собакой и всё больше и больше привязывался к Арну.

Теперь уже никто и не боялся, что Арн может стать угрозой или причиной несчастья, да и побегов от него перестали ждать: если бы хотел – давно бы уже сбежал. Но, видимо, и он сам привязался к Висмунду.

Лишь два человека смотрели на эту странную дружбу с недовольством. Асольв, который видел в этом только подтверждение умопомешательства, усмехался и презрительно кривил губы. Хоган же лишь еле заметно прищуривал глаза, когда видел Арна и мальчишку вместе. Нет, он не презирал его за это и не насмехался, но внутренние чувства клокотали в нём довольно бурно. Он держал себя в руках. Пусть уж лучше с братом, чем с сестрой…

* * *

Арн аккуратно заглаживал ножом тоненькие палочки будущих стрел, срезал всё лишнее, все выступы, уголки и неровности, ощупывал подушечками пальцев.

– Хоган говорит, что лук – это оружие трусов…

– Да? – Арн поднял голову и внимательно посмотрел в синие глаза мальчика. – Он так считает?

– Ну-у, он сказал, что из лука можно убить издалека, не дать противнику подойти… не столкнёшься с ним на мечах. А это трусость… Когда боишься поединка – убиваешь исподтишка.

– А если противник заведомо сильнее? – Арн слушал внимательно, но руки его продолжали работать.

– Тогда надо лучше уметь сражаться, чем он, надо победить!

Арн улыбался уголками губ, проверяя будущую стрелу пальцами, ощупывал её тело, выискивая недостатки. Останется огрех – после выстрела, уже в полёте, стрела потеряет направление или же убойную силу. Улетит неизвестно куда – ищи потом, да и хорошего выстрела не получится, а это может стоить жизни.

– А если врагов десять, а ты один? Всех разве победишь? Одним-то мечом…

Висмунд замялся – такого он не ожидал, и Хогана спросить не догадался. Да и вряд ли когда Хоган выступал один против десяти врагов, за ним всегда стояла дружина, все, кто был на его корабле, всегда прикрывали друг другу спину.

– Знаешь, Висмунд, – Арн поглядел ему в глаза, – хороший воин – это тот воин, который умеет, и хорошо сражаться мечом, и хорошо стрелять из лука, и сражаться секирой, и щитом прикрыться, и бросить копьё… Только тогда можно стать конунгом и снискать себе славу. Понял?

Мальчишка дёрнул подбородком, соглашаясь.

– Отец обещал, что отдаст твой короткий меч мне.

– М-м-м… – Арн кивнул неторопливо, и Висмунд продолжил:

– Я заберу его себе, твой маленький меч… – Улыбался довольно.

Арн не вздохнул, не сказал на это ни слова, да и Висмунд был слишком мал и по-детски легкомысленен, чтобы уже уметь читать по глазам и по лицу. Он ещё не научился этому у своих родных, продолжил, как обычно:

– Хоган сказал, это детский меч, для детей, то есть для меня, он короче и легче любого короткого меча… А отец сказал, что отдаст его мне…

– Что ж не отдал? – Арн убрал заготовку будущей стрелы и взял другую. Голос его казался на удивление спокойным, и Висмунд не чувствовал в нём той, еле приметной горечи.

– Не знаю, забыл, наверное…

Арн молчал, задумавшись о своём. Совсем это не детский меч. Кто сказал такую глупость? Этот меч достался ему от отца, и был добыт он в бою далеко на Западе, когда дрекки отца столкнулся с кораблём иноземцев: маленьких, черноволосых и смуглых, в ярких свободных одеждах. Говорили они на непонятном языке, а на вёслах у них сидели рабы, прикованные к лавкам цепями. Всё это Арн слышал с детства и запомнил на всю жизнь. Металл у этих мечей был – на зависть любому! Какие уж тут дети, когда стоил этот заморский корабль жизни почти половины команды.

Арн не заметил, как усмехнулся горько при этих мыслях.

– У взрослых воинов большие мечи, длинные, – Висмунд приставил руки к своей груди, показывая, какие. – А этот маленький, его, наверное, сделали для детей, чтоб учиться было легче, чтоб нетяжело было… – Арн глянул на него через бровь с непонятным выражением. – Так Хоган говорил… Я слышал…

– Поменьше бы ты слушал то, что не для тебя сказано. А Хоган? – Пожал плечами Арн, откладывая стрелу. – Может, ему со своего места виднее, кто знает…

– Я уже умею мечом, правда, деревянным… Отец не позволяет мне брать настоящий меч. Но этот… он же подойдёт мне, правда?

Арн вздохнул, отбирая другую стрелу, покрутил её в руках, примериваясь.

– У такого меча даже техника боя другая, её учить надо специально… Ты, голубчик, меньше говори и больше делай. Меч – это хорошо, но до него дорасти ещё надо, а из лука стрелять и мальчишка сможет. А научишься стрелять хорошо, нигде не пропадёшь. Мы ещё с тобой на охоту пойдём.

– Висмунд?! – позвали от дома, и Арн вскинул голову на голос. Ингигерда! – Иди обедать!

– Иду… – Мальчик побежал к дому.

А Арн и Ингигерда эти короткие мгновения смотрели друг на друга, как с разных берегов бурной, непроходимой реки. И хотелось Арну, чтобы мальчишка бежал дольше, медленнее, не так прытко, но…

Оставшись один, он опустил голову и занялся выбранной заготовкой стрелы.

* * *

– Смотри вот сюда. – Арн показал Висмунду, как накладывается стрела, мальчишка смотрел через руку, закусив губу, хмурился. – У стрелы для этого вот здесь, – показал рукой, – есть ушко, прорезь… Зачем? Сам как думаешь?

– Ну-у, – Висмунд склонил голову набок, точь-в-точь как Скальди, когда слушает. – Для тетивы…

– Правильно.

Арн заправил стрелу и потянул тетиву тремя пальцами. Лук с лёгким треском, скрывающим упругую силу, начал сгибаться.

– Чем сильнее натянешь, тем дальше полетит, и удар наконечника будет сильнее. Если твоя стрела не долетит или не принесёт вреда – зря потеряешь её… Столько работы. Потеряешь ещё и время, а это может стоить жизни… – На миг помолчал, прослеживая глазами тело стрелы, направление наконечника. – Чем больше натянешь, тем и стрела твоя должна быть длиннее. – Спустил тетиву, и гудящая упругая стрела ушла вперёд, ударилась в стену сарая. Висмунд вздрогнул от звонкого «стук». Арн протянул ему лук, а стрелы из рук его забрал, подал всего одну. – Попробуй сам…

– А у меня получится? – Висмунд неуверенно взял лук, подёргал упругую тетиву пальцами.