Тайна Соснового холма

Александра Турлякова

Тайна Соснового холма

Часть 1

Глава 1

Дождь шёл уже третьи сутки. На время он прерывался, давая возможность осеннему солнцу подсушить мокрый двор усадьбы Сосновый холм, и снова начинался, дробно стуча по дерновым крышам, по частоколу, по листьям близлежащего леса. Ветер заунывно гудел в ветвях вековых сосен, свистел в дымниках очагов. С моря тянуло холодом и предчувствием близкой зимы, хотя до неё ещё было довольно далеко.

В такое время все тролли выходили из своих убежищ и бродили в лесу, поджидая случайных путников. И горе всякому, кто попадал в их лапы.

К обеду третьего дня дождь в очередной раз прекратился, мокрая земля словно вздохнула полной грудью, сырая и распаренная, как после бани. Солнце грело, будто вернулось лето, но никто уже не верил в его тепло, таким оно казалось неожиданным и обманчивым после всего ненастья. А воздух взрывался от крика и перезвона птиц, проснувшихся разом в лесу.

Погожий день стоял до вечера, но немногие в усадьбе верили, что дождей больше не будет. А в сумерках в ворота Соснового холма постучали, и этот стук насторожил всех жильцов до последнего раба.

Кто это может быть, на ночь глядя?

Дежуривший у ворот воин доложил, что бояться нечего, с той стороны стоит одинокий путник, скорее всего, торговец, потому что ведёт он с собой в поводу двух лошадей: одну верховую под седлом, а вторую – с поклажей.

Хозяин усадьбы и хёвдинг близлежащих земель Инвальдр Асмульдссон нахмурился, но потом махнул рукой и распорядился отворить ворота. Можно ли бояться одного человека, будь он хоть трижды хороший боец? Да и негоже оставлять доброго путника по ту сторону ворот накануне ночи.

Рабы замерли у конюшни, любопытствуя, вытянули шеи. Из домочадцев на дворе оставался лишь двенадцатилетний сын-подросток Висмунд, и хёвдинг позволил ему быть рядом, уверенный, что бояться нечего.

В открытую створку ворот первой вошла лохматая огромная овчарка, потом её хозяин, тянувший за собой в поводу связанных друг за другом лошадей. Первую лошадь торговец вёл под уздцы, очень коротко подобрав повод, отчего лошадь высоко держала голову, кося лиловым выпуклым глазом. Незнакомец остановился и еле заметно повернул голову, глянув назад, за спину, где один из дружинников захлопнул за ним створку ворот и наложил засов.

– Удача твоему дому, хёвдинг, – проговорил гость негромко, глаза его смотрели прямо хозяину в лицо, глаза в глаза, твёрдо, как равному.

– И тебе… – промолвил тот в ответ, чуть приподнимая густые брови. – Кто ты такой? Зачем пожаловал?

Все рассматривали сейчас одного человека. Чужак, и правда, выглядел необычно. Высокий, довольно молодой, даже сильно молодой для торговца-одиночки. Вряд ли он видел хотя бы двадцать зим в своей жизни. Лицо открытое, чисто выбритое, и волосы длинные, светлые, доходили до плеч.

– Я – торговец, я торгую солью. Каждому в это время года нужна соль…

Хёвдинг перебил:

– Она нужна в любое время года! – На что торговец лишь согласно кивнул. – Ты слишком молод для торговца…

Инвальдр прищурил глаза, этот гость настораживал его.

– Я торгую всего второй год, мой отец торговал солью по всему побережью, но два года назад он заболел и умер, у меня остались сестра и мать… Мне пришлось взять всю торговлю на себя, так что… – Он примолк, всё так же глядя хёвдингу в глаза.

– Я ещё не слышал твоего имени и имени твоего отца.

– Я приду и уйду, если вас заинтересует мой товар, после меня останется только соль. Зачем вам знать моё имя и имя моего отца? Соль не может понравиться или не понравиться, соль – всегда соль. А качество моей соли вы можете проверить прямо сейчас, это самая чистая соль на этой стороне побережья.

Инвальдр молчал, обдумывая слова незнакомца. Все тоже молчали, слышно было лишь, как звенят удила лошадей, и тяжело дышит лохматая собака чужака.

– Мне нужна соль, – наконец, ответил хёвдинг медленно, словно пробуя слова на вкус. – Ты принёс в мою усадьбу солнце, и, кто знает, может, боги наградили тебя удачей, раз ты такой молодой путешествуешь один без охраны и занимаешься торговлей, не привлекая воров и разбойников. Возможно, твоя удача вместе с твоей солью частью останется и на моём дворе. Но если ты обманешь меня, я приложу все усилия и, даже не зная твоего имени, будь уверен, на этом берегу никто больше не купит у тебя соли, – усмехнулся хозяин дома. – Но и никто не скажет, что Инвальдр хёвдинг плохой хозяин и не умеет встретить случайного гостя.

– Спасибо за доверие, хёвдинг. – Гость учтиво склонил светлую голову, и волосы его посыпались вперёд, скрыли тонкие, сурово поджатые губы.

– Наверное, ты не будешь против, если я попрошу тебя отдать свой меч моим людям? – Инвальдр улыбнулся, прищурив тёмно-синие глаза. – Только из добрых побуждений, не из обид, предосторожности ради. Согласен?

Незнакомец ещё раз склонил голову, левой рукой вытаскивая из ножен длинный лёгкий меч, перехватил его в ладони и подал стоявшему ближе всех дружиннику. Глаза мальчишки Висмунда при виде меча заинтересованно сверкнули, наверное, отец ещё не подарил ему своего меча.

Хёвдинг продолжил:

– Ты, верно, устал с дороги? Моя семья готовится к ужину, я приглашаю тебя к моему столу, и, может быть, случится так, что ты назовёшь нам своё имя.

– Спасибо за приглашение, хёвдинг, ты щедрый человек, и хозяин, я думаю, хороший, но давай сначала закончим дело, с которым я сюда пришёл.

– Соль может полежать и до завтра, а хорошее пиво, мясо и хлеб – нет.

– Нет, хёвдинг! Извини… – незнакомец настаивал, и хозяин усадьбы пожал плечами.

– Ну, пойдём в дом…

Незнакомец передал в руки дружинника повод лошади, со спины другой снял большой мешок с поклажей, пошёл за хозяином. Перед входом в дом гость оглянулся, и тревога читалась в его глазах. Лошадей уводили в конюшню, а овчарку посадили на цепь у столба посреди двора.

Хёвдинг повёл торговца почему-то не в маленькую комнату мужской половины дома, а в просторную залу для пиров, увешанную по стенам шкурами, оружием и старыми щитами.

Это вызвало ещё большую тревогу в глазах продавца соли, но хёвдинг шёл первым и не заметил ничего. Да и вряд ли он мог разгадать что-то в незнакомом, чужом для себя лице.

Торговец положил свой мешок на лавку у стены, завозился с узлом, склонившись. Хёвдинг в это время стоял у него за спиной, беззаботно повествуя:

– Все эти дни, пока шёл дождь, к нам никто не заглядывал, дождь всех распугал… Удивительно, как жизнь людей зависит от погоды. Наступит лето, подуют ветры, и в море пойдут корабли с дружинами ярлов и конунгов… Наступит осень, и все вернутся домой к своим очагам…

Торговец развязал свой мешок, запустил в него руки и вдруг резко обернулся к Инвальдру, выхватывая из мешка короткий сверкающий в скудном свете меч.

– Извини, хёвдинг, я пришёл сюда, чтобы убить тебя…

Слова застряли в горле Инвальдра, глаза изумлённо смотрели в лицо коварного гостя. Нет, такого он нисколько не ожидал. Конечно, а кто бы другой на его месте мог сейчас поверить в то, что видит перед собой острый клинок, нацеленный в открытую грудь?

Сколько раз говорил отец в своё время: видишь врага – не тяни, не дари ему спасительные мгновения, не смотри в его глаза, не дыши с ним в такт – руби сразу и наверняка!

Он промедлил лишь миг, а хёвдинг воспользовался им, не думая. Тело сильного умелого воина изящно и легко скользнуло вбок и назад, уходя от меча на недосягаемую длину. Тут-то Инвальдр воздал хвалу Одину, что не позволил он умереть безоружным, а завёл именно в залу, просторную и широкую – отступай, куда хочешь!

А торговец этот коварный так и пёр напролом, стараясь достать этим мечом коротким.

Э, нет, братец, не ударил сразу, теперь пеняй на себя, сам виноват.

Инвальдр с ловкостью кошки уходил от меча, скользил назад и в сторону, то влево, то вправо, пинал под ноги непрошенного гостя пустые лавки. Благо, что меч у того оказался коротким, рассчитанным на один верный удар, самый первый.