Страница 16 из 27
А я действительно знал. Дело было так. Вызвал как-то меня батя на свидание и с порога как залепит: «Я взятку решил взять!». Ну, думаю, крыша у старика поехала – бредит. Однако – нет. Действительно решил на старости лет оскоромиться. Будучи проездом через Калугу, завернул к нему известный кинематографист и предложил вложиться в создание фильма «новой волны», где, по его словам, вся правда жизни будет показана без прикрас. Папа согласился, как говорится, «махнул не глядя», не прочитав ни сценария, ни финансового плана – просто из любопытства. Однако киношник заявил, что у них, людей искусства, без отката не принято деньги брать даже у государства. Поэтому ждёт батю с деньгами на 51-м километре Киевского шоссе.
‒ Слушай, сынок, поехали со мной. Поддержи в трудный момент. Службу безопасности не хочу привлекать – стыдно.
‒ Да какой там трудный! Тебе же деньги дают, а не с тебя требуют! Поехали!
Получили деньги (тысяч десять рублей), стали ждать премьеры. Хотя я лично побаивался, что не будет никакого бессмертного произведения, а будет банальный невозврат, скрашенный высокими художественными достижениями. Однако ошибся я. Фильм вышел на экраны, кредит вернули, а перед этим нас с батей пригласили на премьеру в кинотеатр в гостинице «Россия».
Первая неприятность, которая с нами там случилась – отец попёр прямо на стеклянные двери входа, думая, что ему их, как спонсору, распахивать начнут. Ан нет! Финансирование финансированием, а Россия «Россией». Врезался наш филантроп в стеклянную дверь. Хорошо хоть привык к ударам судьбы – лицо выдержало.
Вторая неприятность похуже. Стали мы этот фильм смотреть. Я конечно не моралист, но такого! И вот такого! Короче сбежал я из кинозала – стыдно стало «за так потраченные деньги». (Сейчас, закалённый новым НТВ и политическими шоу по телевиденью не сбежал бы, конечно, тем более что после фильма было назначено дружественное поедание деликатесов). Договорился потом с режиссёром выкинуть упоминание банка из титров. Папаня было завозражал, однако я на его позицию уверенно повлиял:
‒ Ты представил в деталях, что будет, если мама случайно этот шедевр посмотрит, а там мы с тобой в титрах?
‒ Да она в кино уже лет пятнадцать не ходила, чего это она именно на эту киноленту западёт?
‒ Не западёт, а попадёт. Кинохудожники-реалисты, договорились вот это всё по телевизору показать, в перерыве между трансляциями заседаний Верховного Совета СССР с Ельциным в главной роли, а уж Ельцина мама с бабушкой не пропустят!
Весь мир искусства потом очень удивлялся и восхищался нашей природной скромностью. А кино мы больше не финансировали – честь дороже.
Ладно, возвращаемся к продвижению вечных ценностей за бабки.
‒ Значит так, – не упускает нить зам. − Скидываемся по… (не помню по сколько, но то, что я аж крякнул, это помню). Ты, Шурик, пойдёшь на учредительное собрание, нам там показываться нельзя, банк засветим, а ты птица вольная, по всем помойкам информацию собираешь, на тебя не подумают.
‒ Это почему это по помойкам? Как в Сухуми – так молодец, а как что, так помоишник?
‒ А что тут обидного? Вон чайки, символы чистоты, если верить Чехову, постоянно на помойке тусуются!
‒ Да не собачьтесь вы, ещё прибыли не видно. Вот, как делить начнём – тогда… – примирил нас зав. по частным лицам.
Делать нечего, миллион хочется – аж «кушать не могу». Пошёл я на это собрание. Вот это да! Проходило оно в комнате, раза в полтора больше по площади, чем весь наш банк, включая лестничную клетку у входа. Посередине стоял круглый стол, на нём художественное произведение – ваза с цветами в стиле фэн-шуй. (Мне потом объяснили, что ваза представляла собой антикварную ценность, взятую на прокат зачинщицами). Народу уселось за стол порядочно – человек пятнадцать. Я сижу, пытаясь сообразить, во-первых, будут кормить изысканно или нет, а во-вторых, кто тут деньги принёс, а кто для антуражу.
Стали обсуждать детали обогащения на почве любви народа к литературе. Тут надо сказать, что СССР ещё помнился хорошо, а в «самой читающей стране мира» любые книги, кроме трудов классиков марксизма-ленинизма (включая «Малую землю» Л.И. Брежнева), а также поэтов и писателей, к ним примкнувшим, были дефицитом и стоили больших, нет, не денег – усилий.
Действительно, старики помнят схему добычи «Трёх мушкетёров», к примеру. Значит так: собираешь газеты, картонки (собачонку не надо), прокладываешь их вырванными листами из вышеозначенных трудов, поливаешь водой (мокрое больше весит) и тащишь всё это сдавать в макулатуру. (Я добавлял туда ещё и авторские экземпляры моих научных работ, но это не у всех было). Если с очередью в пункт сдачи всё в порядке, приёмщик хотя бы отчасти трезв, тару завезли и т.п., получаешь талончик и идёшь записываться в другую очередь – за источником знаний о нравах французского дворянства. Стоишь месяца два, ходя на переклички через каждые шесть-восемь часов (ночь, полночь – твои проблемы) и, может быть, получаешь заветное. Пока в очереди стоишь, заодно и перечитаешь взятых у соседей «Трёх мушкетёров», «Двадцать лет спустя» и «Виконта де Бражелона», чтобы не ошибиться, то ли ты берёшь.
В связи с вышеизложенным, собравшиеся ждали невиданных прибылей от издания литературы, далёкой от научного коммунизма.
Стали выступать. Тут-то и выяснилось, что «денежных мешков» за столом только двое: я и зампред банка «Столичный». Вернее «мешок» – это он, а я так – бабушкино портмоне. Остальные – высококультурные, потому безденежные «доны и дуэньи». Однако отсутствие средств компенсировалось у них оптимизмом.
Навыступавшись, присутствующие уставились на «Столичного» зама. Тут он произносит бессмертное:
‒ Деньги говорят последними!
А сам сверлит взглядом меня, очевидно считая, что количество моих денег – не деньги. Но не на того напал! Если деньги говорят последними, то личные лучше совсем помолчат, ты-то не свои кровные в топку изящной словесности намерен метать. Своими деньгами ответишь? Не ответишь! А почему? А потому, что никто не отвечает… своими.
Вот так, то играя в молчанку, то разражаясь речами о будущем обогащении и литературы, договорились всё-таки основать издательство.
Название предложили насекомоядное – «Скорпион». Я хотел сразу уйти – не люблю членистоногих, особенно ядовитых. Однако случилась за столом женщина обворожительной наружности – я и остался. Она мне шёпотом растолковала, что это не в честь ядовитости персонала, а в память издательства, существовавшего на заре книгопечатания. (Как я выяснил попозже, этот древний «Скорпион» обладал таким умением высасывать деньги у купечества, что впору было назвать оное «Телятей». Так что название, несомненно, было выбрано с прицелом ядовитого хвоста на спонсоров).
Вернувшись к пославшим меня в эту паутину (Или скорпионы паутины не плетут? Неважно), я доложил, что всё норм, наших денег больше нет, в смысле вложены.
‒ Ты, что, думаешь это всё? – спрашивает зам. по корпоративам.
‒ Думаю, это всё – с концами.
‒ Нет, информатор (это он скаламбурил: я, напомню, заведовал отделом информации), ты теперь в это место ходить будешь, как на работу: следить за вложениями.
А мне что? Я и в банк-то не очень хожу, оправдываясь поисками важнейших «сведений со стороны». Так что и туда в том же режиме можно. Тем не менее, тоска по непомерным трудом пр…ным средствам, погнала-таки меня знакомиться с подноготной изящной словесности.
Я был слегка расстроен, что не все работницы (а в штате были одни женщины, кроме водителя автобуса для развозки вечных ценностей) такой же внешности, как стреножившая меня на учредительном собрании девушка. Впрочем, моё расстройство – ерунда по сравнению с их переживаниями, когда они узнали, что «к нам едет ревизор».
Что же, подобное оскорбление недоверием можно, если не развеять, то хотя бы сгладить естественным способом – совместным застольем на халяву. Пригласил я всю очаровательную компанию (кроме водителя – перебьётся) к себе домой отпраздновать «начало славных дел». На ресторан средства мои подельники выделить отказались, а тут как раз жена с детьми укатила на воды, к маме. (Я говорил, что моя жена родом из Минеральных Вод?). Чего не погулять? (Не надейтесь, ничего интересного не было: просто выпили, и всё). Я, правда, немного напрягался во время застолья. Ещё бы! Вы пробовали сказать комплимент каждой из девяти присутствующих женщин, ни разу не повторившись? А я попробовал! И смог!