Ледяная скорлупа

Следующая попытка привела к рекорду, но не к цели. Они поднялись туда, где никто еще не был, – свистов на двадцать, – но почувствовали, что поток воды ослабел.

– Кажется, мы приплыли. Смотри, мешок-то наш скукожился.

– Неужели протекает? Третий по счету, жморов дрынь! Неужели швы плохо заделали?

– Выкинем балласт?

– Ты что, а как возвращаться? Этот мешок будет страшно тормозить – такой огромный. Замерзнем и оголодаем тут. Или своим ходом? Тогда потом где мешок искать? Или четвертый шить? Да и непонятно, доплывем ли сами с такой высотищи. Отвязывай рукав!

– Подожди, давай еще немного… Только один камень выкинем.

– Что нам даст еще немного? Ну, поднимемся на пару лишних свистов, а смысл?! Отвязывай рукав!

Долгий и унылый спуск не убавил упрямства первопроходцев.

Оболочка была целой, значит, проблема заключалась в швах. Рузен Мран и Курман Брин обратились за помощью к опытному скорняку.

– Да-а-а, – сказал Скорняк, оглядев швы и поковыряв в них шилом. – К ялдабродам такие швы! Вижу, старались, да тут уметь надо, а не стараться.

– Неужели всё перешивать?!

– А возьмете меня наверх? – Скорняк хитро изогнул переднюю левую руку.

– Ну что ж с тобой делать…

– Тогда так: швы на самой оболочке перешивать не будем. Пропитаем смолой черного стланика. Самая сарсынь вот тут – шов между оболочкой и рукавом – через него всё и утекло. Его я перешью и пропитаю.

Через двадцать смен обновленный «гидростат», зачаленный толстой веревкой, рвался ввысь, натянув стропы. Последним к старту прибыл Скорняк, и не один – за ним увивался, радостно сверкая зелеными огоньками, небольшой улзень.

– Это еще что за чудо?

– Да вот, прибился недавно и не отплывает от меня ни на взмах.

Он смышленый и шустрый – такого улзеня еще поискать! Я его назвал Дзынь, уже откликается.

– Но мы на тебя одного договаривались.

– Да как его оставишь?! Он теперь за мной хоть на край мира. Он же за нами поплывет и сам в корзину юркнет, не выгонишь. Да он не прожорлив совсем. Зато нюх хороший. Глядишь, пригодится.

Пришлось согласиться. Загрузка окончена; все, включая Дзыня, заняли места, и Рузен Мран с возгласом «Понеслись!» обрубил швартовый канат.

Какое счастье отправляться в путешествие к чему-то неведомому! Особенно когда тебя тянет обузданная сила природы, да так, что весело потряхивает завихрениями, а по сторонам вспыхивает перепуганный планктон. Всё шло замечательно – оболочка держала, но через полсмены веселье постепенно кончилось вместе с малейшими признаками жизни по сторонам.

Высотное снадобье избавляло от животного ужаса, но не спасло трех первопроходцев от отчаяния, подступавшего по мере изматывающе долгого подъема в полной пустоте, мраке и безмолвии.

Путешественники своим трезвым разумом понимали, что там нет никаких ужасных небожителей, которыми с древних пор пугали проповедники. Но когда тянется время, которому, кажется, нет конца, и на твое звонкое щелканье нет ни малейшего ответа, словно всё пространство забито ватой, разум перестает быть трезвым и вся жуткая орава сказочных монстров оживает и корчит рожи в съежившемся сознании.

Дзыню было куда легче – он прекрасно переносил высоту без всякого зелья, и его никто не пичкал с детства рассказами о небесных чудовищах. А раз хозяин рядом, значит, всё в порядке, несмотря на странное безмолвие пространства. Он прильнул к хозяину, который, забившись в угол корзины, завернувшись в покрывало, рефлекторно продолжал издавать локационные щелчки и посвисты. В таком же состоянии находились два других члена экипажа.

Вдруг Дзынь встрепенулся, поднял голову и начал попискивать и щелкать.

Следом очнулся Скорняк и растолкал остальных.

– Смотрите, Дзынь точно что-то учуял или услышал.

– А ну-ка, свистни изо всех сил – у тебя это лучше получается!

– Есть! Точно! Там твердое небо! Тихо… Оно, кажется, чуть волнистое!

Ко всем мгновенно вернулось ясное сознание, хотя голова у каждого гудела и казалась распухшей. Вскоре оболочка обо что-то ударилась, немного отскочила, корзина с экипажем врезалась в оболочку, потом снова опустилась и после нескольких колебаний вверх-вниз успокоилась.

Твердое небо оказалось состоящим из неведомого прозрачного материала, поддававшегося зубилу. Отколотые куски стремились вверх, как камни стремятся вниз, поэтому их пришлось завернуть в сетку из-под съеденных моллюсков и придавить ко дну корзины камнями балласта. Холод и головная боль вынудили путешественников поскорей отвязать рукав и двинуться в обратный путь.

Боль в голове была тупой и безнадежной. Никто, включая Дзыня, не светился – любое дополнительное усилие казалось невыносимым. И всё же Крестьянин провел рукой по сетке с кусками неба – что-то с ними было не так. Он засветился и увидел, что куски неба стали чуть меньше и изменились – исчезли острые края обломков.

– О, жморство! Смотрите, что с ними стало, – Крестьянин растолкал остальных.

– Да ладно, в таком виде они даже красивей, – успокоил Крестьянина Рузен Мран и снова ушел в тяжелое забытье. Наконец потеплело, голова у всех прошла, и экипаж заснул настоящим здоровым безмолвным сном. Только Дзынь время от времени в полусне издавал резкие посвисты и прервал общий сон, заверещав, когда услышал первое эхо тверди. Крестьянин спросонья провел рукой по сетке – она оказалась пуста.

– Где куски неба?! – закричал он.

Рузен Мран приник к сетке, засияв во всю мощь. Всё, что он нашел, – маленький прозрачный холодный овал, застрявший в спутавшихся ячейках. И тот тут же пропал, выскользнув во тьму.

– Вот и всё… Что произошло с веществом неба?

– Непонятно, мистика какая-то. Кто же теперь нам поверит?!

– Значит, поплывем снова. Возьмем пару жрецов, пусть увидят своими глазами.

Едва восстановившись физически и морально, Рузен Мран, Крестьянин, Скорняк и Дзынь повторили экспедицию в прежнем составе – ни один жрец не согласился. На сей раз они откололи куски побольше и по наитию завернули их во много слоев кожи. Драгоценные образцы неба были показаны толпе горожан и представлены руководству Придворной академии наук, где постепенно растаяли на глазах у изумленных ученых мужей.

– Да-а-а… – сказал президент академии.

– Не знаю, что и сказать… – добавил первый вице-президент.

– Надо как-то отреагировать, – сказал второй вице-президент.

– Э-э-э… – задумался президент. – А ты знаешь, как надо отреагировать, чтобы там это не вызвало гнева?

– Не знаю, – ответил второй вице-президент, – а также не знаю, не вызовет ли это недовольство здесь, даже если не вызвало гнева там.

– Давайте никак не реагировать, – подвел итог президент, – да и не на что: свидетельство-то исчезло.

– Но ведь они еще привезут! – возразил первый вице-президент.

– Вот пусть тогда и выпутываются сами, а там посмотрим на результат и поймем, как реагировать, – завершил дискуссию президент.

В следующую экспедицию к небу отправились друзья Скорняка – тоже скорняки. Их славная профессия сыграла ключевую роль в исследовании небес: они захватили с собой большое количество кожаных мешочков, пропитанных жиром. В каждый положили по куску неба, затянув мешочек так, что кожа плотно обтягивала содержимое. В результате стало ясно, во что превращается материал неба – в жидкость, точнее говоря в воду, правда в такую, в которой будто чего-то не хватает, безвкусную. Так был открыт лёд, и стало удивительным, как это сразу не поняли, что он – твердое состояние воды, подобно тому, как бывает жидкая горячая лава и холодная твердая лава.

Прежняя официальная картина мира пошатнулась, затрещала и рухнула.

– Что-то, мне кажется, устарело ваше Учение, – заявил Правитель на ассамблее жрецов. – Пора обновить.

По рядам жрецов прошел скорбный ропот.

– Ладно, – сказал Правитель. – Закажу новое учение нашим академикам. Пусть только попробуют роптать! Сниму с довольствия!