Татьяна

Сквозь прозрачные стенки стакана Татьяна следила за движением кубиков льда.

– А ты что?

Вадим вздохнул и опустил взгляд на круассан, к которому пока не притронулся. Тот, румяный и пышный, манил сладким ароматом печеного теста.

– Не знаю. Я ведь впервые хоть какие-то деньги заработал, – ответил он, помешав лед деревянной палочкой, на которой поместился бы большой пломбир. – И сразу вкладывать все в мутный бизнес…

Сделав еще один сочный глоток, парень вдруг усмехнулся и уставился на Татьяну с легкой толикой коварства, которого в нем она раньше не замечала.

– С другой стороны, меня прельщает возможность стать твоим боссом.

Девушка насупилась и закатила глаза, решив заесть растерянность и смущение печеньем. Сделав пару осторожных глотков, она смелее на него посмотрела.

– Будешь носить мне кофе? – ухмыльнулся Вадим, продолжая помешивать фраппе.

– Еще чего, – в шутку возмутилась Татьяна. – Только если ты мне будешь его готовить.

Парень выдавил смешок.

– Значит, ты не против, чтобы я в этом участвовал?

Он поймал ее взволнованный взгляд. Ей показалось, что она себя выдала с потрохами, но парень смотрел безэмоционально. Ухмылка пропала. Коварный прищур исчез. Лицо стало ровным.

– С чего мне быть против? – почти оскорбленно спросила она, опуская глаза на белую пенку, обсыпанную корицей.

– Ну, у нас все-таки что-то было, – парень пожал плечами. – А тут я теперь – твой босс… Вдруг ты по мне все еще страдаешь.

Татьяна надеялась, что не станет рефлекторно отвечать на вызывающий взгляд, но глаза не слушались. На мгновение девушку прожгло его насмешливое любопытство, но ей удалось быстро перевести взгляд на оранжевые салфетки в деревянной подставке на свободном столике в углу кофейни. Сердце заколотилось. Ей мерещилось, что пульсировали вены, которые выступали из-под тонкой кожи на белых запястьях. Но, абстрагировавшись с помощью салфеток, за несколько секунд она смогла взять себя в руки. Устремив в лицо напротив ироничный прищур, Татьяна спросила:

– Может, ты сам до сих пор по мне страдаешь?

Вадим откинул голову назад, выперев острый подбородок, и хмыкнул с поджатыми губами. Глаза сузились язвительно.

– Может, – выдавил он со смешком.

Она не смогла сдержать дрожащий вздох. Рот непроизвольно слегка приоткрылся, чтобы втянуть воздух, которого сразу стало не хватать. В голове мгновенно образовались тысячи прыгающих мыслей, а в душе зажегся слабый огонек надежды. Через несколько томительных секунд он опустил взгляд.

– А если серьезно, то я рад, что это не будет проблемой, – сказал парень с добродушной улыбкой. – Да, у нас была история, но она ведь закончилась.

Он снова посмотрел на нее без эмоций, без укора и без насмешки. Девушка прикрыла глаза ресницами, чтобы спрятать разочарование.

– По крайней мере, у меня теперь есть Соня, – продолжал Вадим леденящим душу спокойным тоном. – У нас нет поводов выкидывать друг друга из жизни. Особенно когда ты так тесно общаешься с моей матерью, а я – с твоим отцом. Я думаю, мы могли бы дружить. Или хотя бы приятельствовать.

Татьяна закивала, но долго ничего не говорила, закусывая боль печеньем и запивая все вместе молочным кофе. Вадим терпеливо ждал, взявшись за круассан. Лед в его бокале продолжал медленно вертеться по стенкам.

– Здорово, – выдохнула она, когда от печенья на блюдце остались только крошки, – что мы, наконец, поговорили. Я тоже надеюсь, что мы… подружимся.

Выдавив неискреннюю улыбку, она взглянула на него в попытке изобразить равнодушное беззлобие. Парень одобрительно качнул головой и поднес бокал к губам. Еще несколько тяжелых для Татьяны минут они сидели молча. Вадим наслаждался выпечкой. Снова вел себя так, будто ему комфортно, как дома. Ее все заставляло сжиматься изнутри, а он, наоборот, развалился в кресле, активно двигал челюстями, с детским любопытством оглядывая простенький интерьер кофейни, и периодически булькал кофе.

– Мне, кстати, тоже надо хотя бы рубашку прикупить, – сказал парень, разбив уплотнившуюся вокруг Татьяны ауру уныния и отчаяния.

– Пошли вместе, – предложила она, вздернув уголки губ вверх на мгновение. – Ничто так не укрепляет дружбу, как совместный шопинг.

Вадим посмеялся. Она смотрела на него тоскливо, украдкой, пряча взгляд то в полу, то в чашке с кофе, и не знала, что ей делать: плакать или смеяться. От его задорной улыбки хотелось радоваться. Но причиной этой улыбки была теперь не она. Кровоточащее сердце теснило душу и заполняло грудь тяжестью. Буквы на ребрах немного покалывали, хоть и не так чувствовалось – заживали постепенно. «И душа заживет», – убеждала она себя, поглаживая средним пальцем место под левой грудью.

Когда от кофе остались лишь капли, они вышли из кафе и прогулочным шагом отправились к ближайшему торговому центру, что находился за перекрестком. Татьяне приходилось семенить, потому что у Вадима прогулочный шаг был широким и не совсем медленным. Над городом плавали сплошным сгущенным туманом серые облака, больше похожие на плотный пожарный дым. Дождь в любой момент мог обвалиться ливнем, а мог и вовсе пропустить эту остановку и разлиться где-нибудь в следующем городке под утро. Непредсказуемость погоды не особенно смущала прохожих, о чем Татьяна судила по безмятежным лицам. Люди ловили остатки теплых деньков, проводили время на улице в компании близких и смеялись впопад и невпопад на каждом шагу.

– Ну, расскажи, как жила, чем занималась все это время? – спросил Вадим, сунув смартфон в передний карман джинсов, когда они подходили к светофору.

– Права пытаюсь получить, – вздохнула Татьяна, глядя на мигающего зеленого человечка в черном кругу по ту сторону дороги. – Третий экзамен завалила.

– Да ладно? – удивился Вадим.

Ей стало неловко, потому что она не понимала, чему именно он удивился: тому, что она вообще собирается получить права, или тому, что проваливает экзамены.

– Три раза – это еще немного, – махнул он рукой куда-то в сторону, как будто не видел, что девушка идет слева. – Соня с пятого раза сдала. Зато сама.

Парень обернулся на нее, когда закончился пешеходный переход.

– Я, видимо, вообще не сдам, – нахмурилась Татьяна и отвернулась. – Раз даже у Сони только с пятой попытки получилось.

Вадим улыбнулся.

– Тебе сила воли и гордыня не позволят.

Они вошли в торговый центр вместе с толпой таких же прогуливающихся потенциальных покупателей и соперников в очереди на кассы и в примерочные. Татьяне в память врезался их первый и последний поход в кино, здесь, на четвертом этаже. Она вспомнила, как неслась к нему после репетиции на встречу, которая стала их единственным нормальным свиданием за всю долгую историю непростых отношений. Да и то закончилось слишком внезапно и неудачно. Из ниоткуда появившийся отец все испортил. Она тогда и подумать не могла, что спустя всего год отец станет их связующим звеном.

Пока они ходили из магазина в магазин, Вадим рассказывал о своем пути к водительским правам. Отец учил его водить на стареньком «Фольксвагене», который впоследствии ему подарил на восемнадцатилетие. Тогда парень смог получить права официально, хотя экзамен сдал заранее, а водить научился еще раньше и часто нарушал, вывозя друзей на ночные безбашенные поездки по городу с подкатом к девчонкам. Рассказывал об этом с теплой улыбкой на лице. Конечно, не обходилось без дурацких историй, которые с ними случались в таких поездках. Один раз они даже устроили гонку с одношкольником, который, разумеется, выиграл, потому что машина у него была круче и новее. После чего у Вадима выработался комплекс, с которым он до сих пор не справился. Татьяна посмотрела на него скептически. Ей казалось невозможным наличие у него комплексов. Он обо всем так легко говорил и так легко всегда себя вел, что самоуверенностью мог бы успешно торговать. Она озвучила свои сомнения.

– Это меня мать научила, – сказал он горделиво.

Они гуляли по мужскому отделу магазина одежды, в котором Татьяна себе ничего не смогла присмотреть. Здесь было слишком много всего и разного, но все так пестрило, что мозолило глаза. А Вадим на каждую рубашку заглядывался и внимательно все рассматривал, перебирая плечики.