Татьяна

– А знаешь, было время, когда я ее дико ненавидел, – сказал он вдруг, но продолжал улыбаться как ни в чем не бывало.

Татьяна вытаращила глаза и прислушалась внимательнее, стараясь не отходить от него.

– В подростковом возрасте я сильно стеснялся, потому что одноклассники над ней смеялись. Дружки мои тогдашние тоже. Прямо при мне стебали ее выраженную сексуальность. Ну, разумеется, потому что она в школу приходила в суперминишортиках и с декольте до пупка. Тогда она еще хлеще выглядела. Это после курсов стилиста более-менее одеваться научилась.

Он вытащил из кучи белых рубашек одну с черными пуговицами и повертел перед собой.

– Я, чтобы не отставать от друзей, тоже смеялся, хотя самому было обидно. Научился сам подшучивать над ней в компании, чтобы опережать их издевки. А ей хоть бы хны. Все басню рассказывала про Моську и Слона.

Вадим усмехнулся, встав перед зеркалом. Рубашку он приложил к груди и завертелся в стороны, хотя с боков смотреть было бессмысленно. Татьяна уперлась плечом в стену, на которой висело зеркало, и скрестила руки, вспоминая все образы Арины, что она видела. Вульгарности в них было чуть-чуть.

– Я однажды даже с одноклассником подрался из-за нее, – разоткровенничался парень. – Ну, знаешь, он сказал что-то обидное, типа, я твою мать отымею. А отымел меня, в итоге. Я еле домой приполз, оставляя за собой лужи крови.

Взгляд у Вадима был пугающе веселым.

– Мать, конечно, допросила меня с пристрастием. Мы с ней тогда жестко поругались. Я ей все высказал. Она расплакалась. Наверное, впервые на моей памяти.

Парень посмотрел на Татьяну, поджав подбородок. Она кивнула для подтверждения, потому что тоже никогда не видела Арину в слезах.

– Потом сказала, что я сам дебил, что меня унижают только потому, что я сам это позволяю, что рты всем не заткнешь, так что надо заткнуть себя и не допускать просачивания всяких издевок внутрь.

– Меня она этому тоже научила, – улыбнулась Татьяна, вспомнив кинки-вечеринку.

Вадим посмотрел на нее со слабой усмешкой, а потом перевел взгляд на рубашку.

– Возьму эту.

– Без примерки?

– Я свой размер знаю, – лениво ответил он.

Татьяна закатила глаза. Они отправились к кассе, где в очереди перед ними стояла пара человек. Разглядывая комплекты разноцветных носков в прозрачных пластиковых боксах, она сказала:

– Мне, на самом деле, иногда за нее обидно. Вы с Ладой ей так грубите часто.

Вадим фыркнул.

– Она сама такая. Нормально общаться не умеет.

Он мотнул головой, повесив рубашку на руку, как официанты полотенца.

– Но она за вас переживает, воспитывает по-своему, но, кажется, эффективно. Я вам даже завидую.

Девушка опустила плечи и склонила голову. Парень попытался заглянуть ей в глаза, но с высоты его роста это было тяжело сделать.

– Ну, мы ее тоже любим. Несмотря ни на что. Родственная любовь она такая, – усмехнулся он. – Отец в тебе души вообще не чает. До сих пор.

– Зато ничему не научил, – невесело улыбнулась она, пусто глядя на полосатую плитку под ногами.

– Почему? Он воспитал в тебе силу воли, которая помогает жертвовать желанным ради нужного или более важного. Полезное качество.

Встретив его взгляд, Татьяна нахмурилась.

– Воля у тебя железная, конечно, – Вадим говорил это в сторону кассы, куда повернул голову. – Ты ведь легко отказываешься даже от того, без чего, вроде бы, только что жить не хотела. Похвально. У меня тоже вызывает зависть.

Он снова посмотрел на нее, только теперь холодным взглядом. Девушка сильнее сдвинула брови, вспомнив их разговор на свадьбе Дэна и Алисы. Грудь тяжело вздымалась. Сердце опять заскулило. Челюсти сжимались, чтобы отвлечь от боли, нарастающей во всем теле. Проснулось чувство вины и разбудило следом обиду.

– Несправедливо, – процедила она, зажав в правой руке большой палец левой. – У меня даже времени подумать не было.

Вадим бросил недоуменный взгляд, но кассир привлекла его внимание громким «Здравствуйте!». Татьяна выбралась из очереди, отойдя метра на два от кассового стола. Пока парень расплачивался, она боролась с кишащими чувствами, бьющими по стенкам души изнутри, медленно закрывая и открывая глаза, не расслабляя морщинок на лбу и стиснутые зубы.

– Идем, – прошел он мимо к выходу.

Девушка нехотя подалась следом. Они зашли в соседний магазин. Она бессмысленно перебирала вещи одну за другой, чтобы не дать эмоциям поглотить разум. Парень шуршал пакетом позади, тоже что-то разглядывая на стеллажах. Когда Татьяна оценивала черное классическое мини, подняв его над собой и схватив за подол, Вадим подбежал с блейзером насыщенно-лимонного цвета.

– Я знаю, что тебе понравится, – расплылся он в довольной улыбке, протягивая пиджак.

Девушка окинула быстрым взглядом предложение и, приняв его, вместе с платьем приложила блейзер к груди перед зеркалом. Она тоже завертелась, как до этого делал Вадим, и тихо промычала, довольная нарядом. Парень быстро смотался в соседний отдел и вернулся с желтым кружевным бюстгальтером.

– И вот это под пиджак, – он широко ухмыльнулся.

Татьяна покосилась на него недовольно.

– Я же на деловую встречу иду, а не на кастинг гоу-гоу! – вспылила она, отпихнув рукой непристойное предложение.

Парень разочарованно опустил уголки губ.

– А че, мать всегда на переговоры откровенно одевается. Не знаю, конечно, на что она рассчитывает больше: через секс получить бизнес или через бизнес получить секс. Ей обычно и то, и то удается.

Татьяна посмеялась. Он заулыбался.

– Пойдем, посмотришь на меня, – она указала на примерочные кабинки за стеллажами с обувью.

Девушка ушла в самую дальнюю, которая закрывалась на плотную штору, висящую над полом сантиметров на двадцать. Занавеска закрывалась плохо. С обоих боков любой при желании мог бы подсмотреть, поэтому она попросила Вадима прижать штору к тонким стенкам примерочной. Он безропотно согласился.

– Мать со мной поделилась вашим бизнес-планом, – говорил парень из-за портьеры, но слышно было так, будто он стоял над Татьяниной головой.

Она расстегивала рубашку перед зеркалом, глядя на свое отражение. Внизу нарастало желание снять с себя абсолютно все и затащить Вадима в примерочную. Воспоминания о последнем сексе в лифте предстали перед глазами, поощряя раздувшееся возбуждение. Но из соседней кабинки послышались веселые голоса двух подружек, с другой стороны – сердитое ворчание пожилой женщины на собственного мужа, а напротив – детский смех. Пришлось себя усмирить.

– Я в школе лучше презентации делал, – усмехнулся он.

– Ну вот и сделал бы! – проворчала она, натягивая тугое платье через голову.

– А я сделал. Оформил презентацию. И простенькие скетчи интерьеров набросал.

Натянув платье до колен, девушка увидела протянутый из-за шторы смартфон с яркой картинкой на экране. Она взяла его и присмотрелась. Перед ней высветился слайд, где все было написано как будто от руки черным по белому красивым почерком с легкими заметками-скетчами по краям. Картинки выводились словно чернилами и явно не были взяты из интернета. Кажется, Вадим все нарисовал сам, потому что они идеально подходили к идее.

На слайдах изображались наметки интерьеров будущего бара или отдельные его персонажи: огромный дуб, внутрь которого поместилась оценка аренды и ремонта помещения, русалка, которая рассказывала про инвестиции в рекламу, кот ученый, вещавший о штате и фонде заработной платы и другое. Все вместе казалось небрежным пятиминутным наброском, но при этом очень стильным. Отсутствие цветов, которые Татьяна в своей презентации пыталась специально подобрать, чтобы попасть в настроение инвестора, здесь, наоборот, было преимуществом и не позволяло фону переманивать фокус внимания на себя. Лучше сделать было нельзя. Она сначала хотела обозлиться на то, что он специально выпендривается, унижая ее работу, но решила сдаться его таланту сразу.

– Прикольно, – сломленным тоном протянула девушка. – Много времени потратил?