Татьяна

Татьяне нужно было отойти подальше, чтобы поместить голову в его центр. Состыковавшись, она невольно разинула рот, испытав не столько страх, сколько отвращение и острое чувство несправедливости, словно смотрела на собственное надгробие. Такое внезапное осознание конечности в череде погибших людей, отдавших жизни непонятно, за что и как, затрагивало самые больные струны души.

Непроизвольно она отступила на шаг назад, чтобы убрать лицо с надгробия, и уткнулась в кого-то. Ее обдало ароматом ментола, затем обоняние распознало хвою. Душа согрелась теплом, словно почувствовала запах родного дома. Сердце сначала на мгновение сжалось до сингулярности, а затем вспыхнуло и застучало с утроенной силой.

– Не такая уж ты и страшная, – раздался любимый голос над самой макушкой, – чтобы так шарахаться.

Девушка обернулась и увидела веселое лицо с большими карими глазами, слегка прищурившимися от улыбки. Два верхних белых клыка выбивались из ровного ряда зубов. Из подбородка торчала парочка недобритых русых волосков. Голова, как всегда, была растрепана. Вадим стоял, упершись руками в бока. Обомлев, Татьяна несколько нелепых секунд не смогла выдавить ни звука, только хлопала губами бесшумно, не смыкая их до конца. Коронным нахальным взглядом он заставлял ее краснеть и волноваться еще сильнее. Только сжав руки в кулаки, она смогла собраться с мыслями.

– Это картина страшная, – сказала девушка на выдохе.

Улыбка пропала с лица Вадима. Он вскинул брови и скрестил руки на груди, немного напрягшись.

– Поясни.

– Ну, слишком жестоко и правдиво, – нахмурила брови Татьяна. – Нельзя таким тыкать в лицо. Общество еще возьмет и одумается.

В конце она выдала слабую улыбку. Парень коротко посмеялся, приподняв подбородок.

– Я вот, как и все, предпочитаю оставаться в Секторе Б, – добавила она и посмотрела на него прямо.

От радости видеть любимое лицо улыбка расплылась по щекам самовольно.

– Ты же в курсе, что земля круглая? – улыбнулся Вадим в ответ, заглядывая в глаза.

Татьяна медленно кивнула, чувствуя, как тают ноги, и руки, и голова, и сердце под теплом его добродушного взгляда. Он чуть поправился – перестал быть тощим. Посвежел и как будто даже порозовел. И оделся, наконец-то, прилично: в целые классические джинсы и небесно-голубое поло, чистое, наглаженное, новое. Даже цветастые кроссовки не были запятнаны.

– Вот и встретились, – тихо вымолвила она, улыбнувшись только кончиками губ.

Вадим уже не улыбался, но не отводил глаз. Она была готова отдать все, что имела, за возможность прочитать его мысли в эту минуту. Но взгляд его никак не выдавал, как и застывшее лицо, и неподвижная поза. Оставалось только глубоко вздыхать в неведении.

– Давай через десять минут на улице у входа, – бросил он и сорвался в сторону к белой, почти незаметной, двери в конце зала, не оставив Татьяне возможности ответить.

Взглянув на часы, она засекла время и решила посмотреть еще хотя бы пару работ, прежде чем покинуть выставку. Рядом висящую картину она узнала сразу – кровавый узор из множества трупов молодых девушек, которую он уже ей показывал. Узор этот назывался «Статистика № 1». Татьяна закрыла глаза на секунду, и замотала головой, чтобы сбросить с себя вину, от которой все равно никуда не могла деться. Решив, что с нее хватит, выбежала из зала. В памяти до сих пор стояли изувеченные трупы с вывалившимися внутренностями в том виде, как она их запомнила еще тогда, в мастерской Вадима в Москве, когда он впервые продемонстрировал этот ужас. Как она ни трясла головой, кадр из головы не пропадал, но оживленная улица, хмурые прохожие и шустрые автомобили перетянули внимание на себя.

Девушка встала справа от входа и несколько раз глубоко вдохнула вонь выхлопных газов. Вадим появился перед ней через несколько минут и сразу достал сигарету с зажигалкой. Татьяна смотрела сосредоточенно, разглядывая костлявые пальцы, бледно-розовые губы и острые скулы. Парень втянул сигарету и, задержав на секунду дыхание, быстро выдохнул серый негустой дым в сторону. Глаза его бегали по ее лицу, внимательные, слегка прищуренные, серьезные. Они постояли так с минуту, разглядывая друг друга, будто искали по десять отличий с момента последней встречи.

– Продуктивно у тебя запой проходит, – шутливо заметила Татьяна, чтобы перестать пожирать его истосковавшейся душой.

Взгляд она направила в трещину на бетонном тротуаре, сквозь которую просачивался зеленый сорняк. Парень мотнул головой.

– Вечно все планы коту под хвост, – выдавил он усмешку и снова глянул на нее самоуверенно.

Щеки вдавились внутрь. Дым вышел через нос. Сигарета осталась в зубах.

– Кстати, о котах, как там твой Рыжка?

Она столько месяцев жаждала этого взгляда, но глаза норовили уйти от него, хотя прятаться было негде. Румяниться девушка перестала, но все внутренности обжигало непонятное чувство из смеси эмоций, которые она не могла до конца распознать. В этом было и что-то интригующее, и обвиняющее, и досадующее, и смущающее. И что-то еще. Много чего еще. Все это пробирало до самых тонких нервных глубин. Хотелось сдаться и растерзать собственную грудную клетку, чтобы больше ничего не испытывать.

– Живет со мной и Адлией, – глаза Татьяны снова убежали в трещину на асфальте. – Но спит только со мной.

Под воздействием улыбки и приятных воспоминаний взгляд метнулся вверх – к его лицу, чтобы уловить одобрение, но тут же, словно ударившись о невидимый барьер, перебросился на маленький логотип на поло.

– Смотрю, твои планы тоже пошли коту под хвост. Буквально, – усмехнулся Вадим и сделал пару быстрых затяжек.

Татьяна вопросительно на него посмотрела, сдвинув брови.

– Ну, ты хотела спать со всеми подряд, – он выпустил дым, – а спишь с котом.

Девушка рассмеялась, вспомнив, как они делились дурацкими планами после расставания, когда возвращались из Питера в Москву. Парень рассмеялся следом, а потом, выбросив сигарету в ближайшую урну, махнул рукой в сторону перекрестка и сказал:

– Пойдем, угощу тебя капучино.

– Вообще-то, мне еще деловой костюм надо купить, – попыталась она возразить, взглянув на часы, которые указывали на половину пятого вечера.

– Успеешь, – Вадим просто двинулся вперед.

Татьяне пришлось его нагонять. Они вошли в кофейню, что находилась через дом от галереи. Казалось, здесь даже стены пропахли кофейным ароматом. За оранжевой стойкой их с искренней доброжелательной улыбкой ждала розовощекая девушка с оранжевым козырьком и в таком же фартуке. Вадим быстро осмотрелся кругом, немного задержав взгляд на панели с меню, и заказал себе черный фраппе с сырным круассаном. Татьяна оценивала напитки на предмет их стоимости. Цены ей понравились.

– Мне капучино и миндальное печенье, – сказала девушка, когда оба, парень и бариста, посмотрели на нее. – И я плачу.

Вадим удивился с улыбкой. Она усмехнулась и кокетливо притянула левое плечико к подбородку.

– Я понимаю, что в твоей крови кипит джентльменство, но дай и мне тебя угостить. У тебя ведь выставка открылась.

Парень поджал губы и сощурил левый глаз, но не стал возражать и уступил ей место перед кассой. Получив напитки, они выбрали круглый столик у окна на металлической подставке, которая скреблась о каменный пол. Кожаные стулья с круглыми спинками при этом оказались весьма удобными. Для большего комфорта на каждом лежала диванная подушка ярко-оранжевого цвета. Татьяна откинулась назад, поставив напиток и блюдце с печеньем на край стола.

– К завтрашней встрече костюм покупаешь? – спросил Вадим, ерзая на стуле в попытке с наибольшим удобством пристроить худой зад.

– Ты знаешь? – удивилась девушка и пригубила горячий капучино, оставив под носом тонкий слой молочной пенки, которую затем слизала языком.

– Мать рассказала. Она и меня хочет в это втянуть.

Татьяна замерла и выпучила глаза. Рука с тяжелой чашкой застыла перпендикулярно подлокотнику.

– Она попросила меня вложиться в бар, чтобы увеличить бюджет и при этом не потерять контроль, – усмехнулся парень и с булькающим звуком сделал глоток кофейного напитка.