Страница 9 из 25
— Вот же дурища, — вздохнула тетя Паша. — Олег говорит о том, что раньше этот паскудник один работал, а теперь, возможно, его под крыло взяли. За особые заслуги и высокий профессионализм. Одиночку ловить, конечно, труднее, но если уж на след встанешь, то все, никуда ему не деться. А вот когда твою цель всячески прикрывают работодатели, особенно с хорошими связями, возможностями и деньгами, то задача усложняется, и изрядно. Брали мы лет сорок назад одного такого, так вот за ним как раз большие люди стояли. Ох, чего только в ход против нас не пускали, как только не пытались остановить! Меня сначала машиной хотели сбить, а потом в квартиру «посевовские» издания подбросили. Ну, запрещенную в стране литературу, за которую можно было хорошо так присесть.
— Но раскрутили дело? — азартно уточнила Женька.
— А как же, — не без гордости подтвердила тетя Паша. — Про него и по сей день иногда программы по телевизору показывают. Документальные расследования.
— Да ладно? — теперь уж и Николай удивился.
— Ну, формально чекисты тогда все зашили под коррупцию в торговых сферах, потому про него и любят вспоминать, — пояснила уборщица. — «Икорное дело». Но это так, вывеска. А по факту все куда серьезней обстояло, поверь. Хотя и цеховиков тогда тоже прижали как следует, разумеется. Юрий Владимирович свою работу хорошо знал, что есть, то есть.
— Кто знал? — уточнила Женька.
— Дед Пихто, — отмахнулась тетя Паша. — Верно говорят: потерянное поколение. Иваны, родства не помнящие.
— Это все здорово, но надо начинать землю носом рыть, — пыхнул трубкой Ровнин. — По-другому не получится, удачи у моря в данном случае ждать не стоит. Паш, начинай теребить агентуру, причем сразу по двум направлениям. Нам мало найти изготовителя этой дряни, надо и того отыскать, кто ее в ход собирался пустить. Причем как бы второй похлеще первого не оказался. Продавец только бизнесмен, как бы это цинично ни звучало. А вот потребитель… Надо его за горло брать, и как можно быстрее. Валя, ты попробуй разговорить кого-то из теней, может, кто что знает. Вика…
— Я знаю, что мне надо делать, — не стала дослушивать девушка. — Но сразу предупреждаю: вряд ли эти зелья нас к кому-то приведут. Скорее всего, получится так же, как и в прошлые два раза, то есть никак. И это, кстати, аргумент к спору о том, кем является изготовитель данной дряни, гением или глупцом. Дурак так запутать все тропинки, к нему ведущие, не сумеет.
— А мы? — Женька показала пальцем сначала на себя, потом на Нифонтова. — Нам что делать?
— Спать ступайте, — велел ей Олег Георгиевич. — Не совсем же я зверь? Да и толку от вас никакого не будет, вы с минуты на минуту начнете носом клевать. А вот после подтянете на себя всю текучку, Михееву сейчас не до нее станет. Тетя Паша, тебе приказывать не вправе, но ты…
— Я этих двоих с собой вечером прихвачу, — тоном, не оставляющим места для спора, сообщила руководителю отдела уборщица. — Поеду навещу одного старого приятеля.
Последнее слово она так выделила голосом, что Мезенцева тут же влезла в разговор со своим мнением:
— Не похоже, что приятеля.
— Я этого старого хрыча полвека не видела, и еще столько же не встречать бы, — подтвердила ее подозрения тетя Паша. — Редкой сволочности особа, даже по нашим меркам. Но при этом к нему раньше слухи да сплетни со всей Первопрестольной стекались. Любопытен он без меры плюс не прочь у чужого огонька руки погреть, если получится. Оно, конечно, время идет, мы все не молодеем, но привычки есть привычки, вряд ли они у него поменялись.
— Этот ваш знакомый точно не помер? — фыркнула Валентина. — Полвека — изрядный срок все же. А то прокатаетесь только понапрасну.
— Если бы помер, я бы проведала, — уборщица мечтательно прикрыла глаза. — И отпраздновала бы как следует. Только жив он. Жив. Сидит на своих исконных землях, как раньше, дергает за паутинки всех, до кого дотянуться может. Правда, власти у него поубавилось и владений тоже, это факт, но остальное, думаю, как было, так и осталось.
— А я знаю, о ком ты говоришь, — выпустив колечко дыма, произнес Ровнин. — О Фоме Фомиче. Верно?
— Верно, — кивнула тетя Паша. — Хм. Странно. А ты когда это с ним успел знакомство свести? И почему я ничего о том не ведаю?
— Понятия не имею, — усмехнулся Олег Георгиевич. — Это применительно к твоему незнанию. Что до знакомства, меня с ним Морозов познакомил незадолго до смерти. У них какие-то дела совместные имелись, но кто и что — не в курсе. Привез, представил, а после я у машины ждал, пока они лясы точили друг с другом.
— И зря ты мне про это не рассказал еще тогда, — сверкнула глазами тетя Паша. — Следовало бы. Может, Морозов и погиб оттого, что с Фомичом связался? Этот гад подколодный запросто мог такое устроить. Его хлебом не корми, только дай кого-то сгубить.
— Ну, началось, — закатила глаза под лоб Тицина. — Сейчас пойдет изложение теории всемирного заговора от тети Паши.
— Экая ты сегодня резвая, Валентина. — Уборщица встала со стула и взялась за швабру, прислоненную к его спинке. — Хотя вроде на дворе и не весна.
— А при чем тут весна? — заинтересовался Николай. — Какая взаимосвязь?
— Так Валька на диету свою всегда по апрелю садится, — пояснила уборщица. — Как есть перестает, так у нее чувство юмора обостряется. Ну, не то чтобы прямо юмора… Так, потуги на оный. Ну, вы все только что слышали. Она вроде как пошутила, но чего-то не смешно никому. Так я о чем? А, вот! Но то ведь весной, верно, когда она голодает и маленько стройнеет. А сейчас вон гляди, как у нее с боков свисает! Значит, жрет все и без разбору. Вот и выходит несоответствие. С чего ей шутить? Не сезон!
— Фу, тетя Паша, — поморщилась Виктория. — Прямо вот фу! Зачем так-то?
— Я старая, мне можно. — Уборщица открыла дверь. — У меня маразм прогрессирует, потому ответственность за сказанное отсутствует полностью, равно как и моральные обоснования чего угодно. Эй, вы, двое, брысь спать. Вечером нас ждут великие дела, так что отдохните маленько.
— Ну, тетя Паша. — Щеки Валентины вспыхнули как маков цвет. — Ну, тетя Паша!