Страница 3 из 4
Но с мамой всё было по-другому, её я поначалу обожал. Я был послушный и услужливый сын. Но та ночь изменила всё.
…Мы вошли в отцовскую спальню, мама спала. А с меня мгновенно сдуло мою сонливость, я сообразил моментом, к чему клонится дело.
Нет… С матерью я не собирался так поступать, это не сестра. Та злая сука заслужила, но мама, моя нежная и ласковая мама… Нет, я решил, что умру, но не сделаю ничего обидного ей.
Отец сказал мне снять трусы. Но я не подчинился, впервые. Я хорошо понимал последствия такого поступка – меня ждала сильная боль. Он раздражительно, повысив голос, повторил свой приказ. Проснулась мама и растерянно глядела на своего мужа. Я же стоял на месте, не двигаясь и опустив голову.
Мама начала кричать на моего отца и, вскочив с постели, попыталась сбежать из комнаты. Но получила резкий удар в живот. Согнувшись, она опустилась на пол и хрипло застонала. Тогда я решился на безумие – я напал на этого урода, своего папашу. И там я понял, как это, когда больно по-настоящему сильно.
После «смирительной процедуры» Джозеф, мой собачий родитель, поставил меня на четвереньки над матерью. Она лежала на спине, голая (папаша уже к тому моменту сорвал с неё пижаму, а с меня трусы).
Мы находились на полу. Наш подлый Джозеф и по своей жене хорошенько проехался кулаками. Она обратилась в тихую, покорную и едва всхлипывающую рабыню.
Мама смотрела на меня снизу с заплаканными глазами и шептала одно лишь слово: “Пожалуйста… пожалуйста… пожалуйста…”.
Для меня это звучало как просьба подчиниться и совершить то, что требовал наш Джозеф. Скорее даже лежащая подо мной женщина умоляла меня больше не раздражать садиста и забыть о принципах. Я думаю, мама боялась за мою жизнь и за моё здоровье. Она поняла, что нам не вырваться. И лучше сделать всё добровольно самим.
А надо мной прозвучало нечто похожее на шипение со скрежетом зубов: “Или я тебе вставлю в жопу… или ты ей…”
Я не сомневался, что так и будет. Но от волнения и страха у меня не вставал. Я начал усиленно дрочить…
“Смажь…” – снова послышалось над самой моей головой шипение…
В мою старательно работающую руку упёрлась прохладное стекло небольшой баночки. Там был, как я понимаю, интимный гель. Я смазал свой перепуганный писюн. И чудо… “там” потеплело, член вытянулся, распух и отвердел. И я воткнул своей матери…
Сам этот момент я помню отчётливо. Моя родительница отвернула от меня лицо, чтобы не смущать меня, я думаю. Но когда, я погрузился в сухое и неприветливое влагалище, с моей психикой случилась странная вещь. Секунду до этого я считал происходящее преступлением. Но, будучи внутри, я внезапно осознал, что подо мной красивая женщина. У неё бархатистая, ласковая и упругая кожа. Это была великолепная породистая самка! Она являлась обладательницей изящных, словно выточенных, ножек, и это подлинное счастье – находиться между ними. Я жадно обхватил её округлые большие холмы, увенчанные громадными сосками. В этот момент женщина подо мной перестала быть мне матерью. Я владел своей лучшей наложницей, красивейшей и желаннейшей любовницей. Я обсасывал каждый кусочек её тела, до которого мог дотянуться. Теперь голос сверху звучал довольно весело и подбадривающе: “Давай! Давай! Давай, скакун, не сдавайся! Хорошо идёшь!” – папаша удовлетворённо хохотал.
Я строчил бёдрами, как голливудский гангстер из крупнокалиберного пулемёта. И моя страсть передалась ей! Её промежность размякла, там стало тепло и влажно, как в бане. Дыхание женщины подо мной изменилась – стало глубоким и жадным. Она была сильно возбуждена и не могла этого скрыть. И неожиданно она кончила – вскрикнула и, отвернув лицо в сторону от нас с папашей, расплакалась. Дьявольский Джозеф победил! Ему удалось втянуть нас в свою извращённую игру и заставить нас искренне пережить страсть. Я освободил себя от спермы почти одновременно со страстным вскриком моей “наложницы” (язык не поддавался больше называть её мамой). Мой родитель зааплодировал.
“Теперь он твой юный “муж”. Отсасывать будешь как мне и в благодарность за подаренное им счастье родишь ему дочь, поняла? – с угрозой проговорил наш Джозеф своей жене. – Таблетки пить прекращаешь, пока не понесёшь от него, ясно?”
“Поняла… – ответила наша новая общая “любовница” тихим и равнодушным голосом.
Такого я не ожидал точно. “Что ж, воля его – его жена…” – подумал я.
“Давай, приятель, поднимайся, теперь моя очередь…” – дружелюбно похлопал меня по спине мой папаша.
Я поднялся.
Я был истинно счастлив и чувствовал себя превосходно. Скажу честно: я испытывал благодарность родителю за такой чудный подарок. Но она…
Она меня удивила. Мать глядела на меня с нескрываемой ненавистью и презрением. Во взгляде больше не осталось и намёка на любовь… Я перестал для неё быть сыном.
“Уходи! – крикнула она мне со злостью. – Убирайся!”
Я попятился назад.
“Вон!”
Сила её злобы буквально выталкивала меня из комнаты. Она продолжала кричать, уже понося меня, словно изверга. Но эта сука должна была быть признательна мне. Я сделал то, что она просила, – я избавил нас от побоев. Может, спас жизнь кого-нибудь из нас, и я подарил ей счастье, любовное наслаждение…
Она кричала, а папаша делал своё дело. Его он знал отменно. Он был мастерский танцор трахача. Его бедра совершали виртуозные па. Я многому научился в этом плане у моего родителя. Секс был его коньком, его религией, и в ней он считался боссом.
Но меня сжигал гнев. Вернувшись к себе, я понял, что не засну. И голый, со спермой на члене, я направился к сестре. Она не спала и всё слышала.
Эта сучка не смела больше мне сопротивляться. Я имел её, кажется, в течение пары часов. Вбросил несколько палок, крутил её как мог… Я драл эту послушную девочку, пока из меня не вышла вся злость. Спать я остался у неё, намереваясь с утра пораньше вставить ей ещё пару раз…»
Дальше слушать такую мерзость я не могла. Я поднялась, оправдываясь, что меня подташнивает (я была беременна моей малышкой). Быстро вышла из гостиной, и вон из дома! Был поздний вечер. В густых сумерках я углубилась в лес и заорала. Меня ломало от ярости. Как я желала убить своего отца! Как я его ненавидела!
Концовку истории о матери моего родителя я всё-таки узнала чуть позже. Эта поруганная женщина сбежала со своей дочерью на следующее утро. Дочь и мать обратились в полицию. Наш мерзкий Джозеф каким-то образом узнал о «предательстве» и успел удрать. А бедняга Карлос просидел некоторое время в колонии. Всё-таки это была Америка… А там умеют наказывать.
За решёткой Карлос поклялся себе, что найдёт и прикончит всех – и мать, и сестру, и своего отца.
Карлос вышел и нашёл Джозефа в Канаде, но исполнить месть тут же не решился. Его папаша имел довольно влиятельный вес в преступном мире – через него шли деньги бандитского общака. Карлос решил выждать. Вот повествование моего родителя о том, как он расправился со своим врагом.
«Я нуждался в капитале, в отцовском… Да и должок у меня был перед собой… Я пообещал себе, что завалю Джозефа. В Канаде осуществить задуманное не получалось… Но я смекалистый – нашёл выход.
В большой России началась эпоха делёжки. Я понимал, что в этой стране есть что брать, только надо успеть. Я сумел убедить Джозефа вложиться в металлы.
Вскоре, как мы приехали, я повстречал твою маму. Мы поженились быстро. Родилась ты. Бизнес шёл неплохо. Но я хотел владеть всем один. И обстоятельства сложились удачно.
Джозеф не доверял никому и всегда был с охраной. В обычных обстоятельствах мне бы до него не добраться. Но…
Мой папаша считал, что я должен поделиться с ним твоей мамой, как он когда-то своей женой. Он настаивал, стал угрожать. Я сделал вид, что уступаю, но объяснил, что само “событие” надо обставить грамотно. “У моей жены здесь полно родственников. Они люди решительные, от нас мокрого места не оставят”, – сказал я примирительно.
Я предложил родителю план: он должен остаться один, без охраны, чтобы не было свидетелей. Произойти всё должно на окраине, в пустынном месте. А обштопаем мы наше “дело” как нападение на нас с женой неизвестным и последующим её изнасилованием.