Башня Миражей

Искренне ваш,

Фрид Эль'Винг."

Универсальная печать Хранителей, а рядом – его личная подпись. Фрид довольно улыбнулся, бережно свернул послание и направил обратно по магическому следу, оставленному первым письмом. Вот так, никто не посмеет завуалированно приказывать ему, ставя перед фактом. Даже если её обвешают всеми регалиями и провозгласят единовластной королевой – она ему не указ.

Фрид потянулся захлопнуть окно и возвратиться к работе ещё раз, но тут второе письмо, куда менее вычурное, написанное на обыкновенной бумаге, не просто впорхнуло внутрь комнаты, но и, слегка поддразнивая, толкнуло его в лоб. Когда Фрид попытался схватить его, оно сперва покружило вволю по всему помещению, прячась за мебель или взмывая к потолку, и лишь после десятиминутной беготни за ним сдалось. Юркая вещица внезапно меняла траекторию движения, беззаботно носилась и разве что не щебетала. Фрид немного расслабился и даже повеселел. Тех, кто выделывал такие трюки над ним, не стесняясь, Фрид знал, мягко говоря, мало, раз, два – и обчёлся. И он ничуть не удивился, дойдя до конца свитка и увидев имена. Да уж, эти давно и подробно изучили, как его развлечь, и знали, негодники, что, даже если они самую капельку перегнут палку, то на них он никогда не рассердится. Вероятность, что без применения магии град и снег выпадут летом, или молнии засверкают среди ясного неба, раз в тысячу выше, чем та, где он их хотя бы отчитает.

"Здравствуй, друг!

Мы искренне надеемся, что у тебя всё хорошо. Если нужна любая помощь, которую мы в состоянии оказать тебе – пожалуйста, обращайся! О том, как ты работаешь без перерыва, никогда не гася свет в окнах твоей башни, легенды ходят, и мы готовы облегчить такой труд, только попроси! Нет, ну, в самом деле, так нельзя, какие бы сверхвозможности ты ни обрёл после инициации! Пожалуйста, отдыхай хоть иногда, или мы придём и стукнем тебя, а затем вдвоём уложим спать! Ты, без сомнения, крут, как горные склоны, но будь уверен – у нас получится!

В нашем доме всё хорошо. Мы ждём второго и, если родится мальчик, мы назовём его как тебя, а, если девочка – то непременно Фрида! Как же здорово, что у твоего имени есть обе формы!

Знаешь, наш сын, Ван, скоро поступает на первый курс твоей прекрасной Академии! Слушай, создать её была по-настоящему грандиозная идея! Мы будем счастливы, если ты присоединишься к нам, чтобы поздравить его в день праздника!

Искренне твои

Тана и Ли."

Фрид хлопнул себя ладонью по лбу и расхохотался. Да уж, похоже, это судьба! Невозможно игнорировать такое или считать простым совпадением! Не через час, не на другой день, а прямо одно за другим! Нет, это уж точно неспроста. Фрид сразу почуял, что отказывать ребятам нельзя. Подумать только, неужели он за всеми насущными хлопотами пропустил то, как Ван подрос и уже готовится выбирать себе способности и осваивать их! А ведь, казалось бы, ещё вчера был мелкой шустрой кнопкой со всегда всклокоченными вихрами и забирался к Фриду на колени, когда тот приходил в гости.

Да уж, теперь Мара точно может плясать – ей повезло. Впрочем, он вовсе не настолько против, как ответил ей, отказ был призван лишь чуть-чуть осадить и отрезвить её, напомнив, что он не из тех, кого можно поймать врасплох манипуляциями. Он же следил за постройкой Академии, финансировал её, сам составил проект здания. Фрид рассчитывал, что будет гордиться этим творением. Юные таланты войдут туда неоперившимися птенцами, а вылетят свободными и стремительными птицами, которым всё по плечу, а каждая мечта воплотится в реальность, едва лишь они постараются. Наставники, Мастера, конечно же, вполне хороши, но теперь не будет такого деления на команды и грубой разобщённости, где каждый гнёт свою линию, а их воспитанники часто не доверяют друг другу и едва ли не на ножах, постоянно обгоняя друг друга, соревнуясь буквально в каждой глупой мелочи. Не все Мастера такие, как Сабра или тот, кто достался ему и "ледяной принцессе" Имме. И пора прекратить эти распри из-за всякой ерунды вроде первенства, того, чьи заклинания лучше, или различий в мировоззрении. Мастерам придётся сотрудничать и договариваться, поскольку предметы в Академии будут поделены между ними, однако, также и подразумевать совместные занятия, необходимость сотрудничества и взаимного учитывания интересов. Индивидуализм и эгоизм больше не получат прежнего поощрения. И никаких дуэлей – товарищество и братство, как грезил Фрид, расцветут в тех стенах. Он ещё несколько лет тому назад устал от смертей тех, кому бы по-хорошему ещё жить и жить. И, пережив страх потери Иммы, Фрид намеревался не допустить больше кровопролития ни в столице, ни на остальном острове. И, как бы наивно и глупо это ни звучало – Фрид верил, что его идеал достижим. Он не относился к той категории личностей, кто просто вздыхает и ждёт, пока его мечты осуществятся сами по себе, или же сдаётся после первой же череды неудач. Чего бы ему ни стоил успех – Фрид его непременно достигнет.

Глава 2

Мара влюбилась в Академию с первого же взгляда. И, поскольку заклинаний очарования на великолепное произведение современного искусства не накладывали, женщина могла поручиться, что её порыв искренний. Едва увидев это монументальное, но в то же время лёгкое, будто вовсе не сложенное из белого мрамора, а сотканное из полупрозрачных волокон пуха, здание, она поняла, что хочет здесь дышать, жить, работать. Академия вдохновляла стараться, стремиться к большему и лучшему, не только учить других, но и развиваться самой. Она создавала уникальное настроение, сразу цепляя за живое, проникая в душу. Академия приглашала, и, если бы могла принять человеческий облик – протягивала бы на раскрытых ладонях все чудеса мироздания. Не нужно было обладать магической силой и каким-то особенным зрением, чтобы заметить это – создатели на славу постарались, похоже, вложив без остатка весь свой талант, всё рвение и фантазию. Мара была готова преклониться перед их гением – она, что не склонялась никогда и ни перед кем. Именно этот шедевр станет символом постижения тайн науки и вообще желания всегда двигаться вперёд, Мара могла бы заключить пари, как в ранней юности, когда славилась любовью к подобным развлечениям, и без колебания поставила бы всё на это. Для неё образование и самообразование никогда не были жизненными этапами, она смотрела на них как на что-то естественное, что сопровождает каждого человека до конца, до последнего вздоха, и, даже зная, что тебе остался лишь день, можно получить удовольствие от того, что успел увидеть, потрогать, испробовать ещё чуть больше. Не обязательно успеть поделиться этим с кем-то ещё, достаточно просто самому улыбнуться напоследок, уйти без сожалений и горечи и оставить лёгкость в память о себе. Некоторые становятся деструктивными, когда им говорят, что жить осталось недолго, и пытаются утянуть с собой на тот свет как можно больше тёплого, трепещущего, яркого, дышащего, чтобы после них другие не наслаждались благами этого мира, но Мара никогда не понимала таких эгоцентричных и мрачных личностей. Чужие сломанные судьбы не подарят им внезапного исцеления или предсмертного счастья, лишь отяготят совесть и заставят страдать в последние часы. Мара верила, что построить личный рай на чужих костях невозможно, он непременно рухнет, а до того момента будешь беспрестанно вспоминать, какой ценой это недолгое благополучие далось. Лишь кажется, что мир полон грязи и жестокости, и такое в нём абсолютно нормально – рано или поздно за содеянное заплатят без исключения все. Кто-то – материальным благополучием, кто-то – здоровьем или отношениями с близкими людьми, кто-то – репутацией, кто-то – самой возможностью спокойно спать по ночам.

У Мары не было семьи, а с родителями они уже лет семь как предпочитали друг друга не видеть. Поэтому она планировала целиком посвятить себя развитию этого замечательного заведения. Тут обойтись полумерами не выйдет – или выложиться без остатка, или лучше не начинать. Речь ведь вовсе не о простой школе, каких десятки. Прецедентов подобному великолепию на острове ещё не бывало. Ни в коем случае нельзя позволить этому превратиться в очередную звенящую пустышку или рассадник ненавистных всем юным дарованиям нудных наставлений, которые никто никогда не слушает, даже самые любящие учёбу отличники-перфекционисты. Здесь должно быть не просто место обучения талантливых личностей, но и сотрудничество равных, в котором каждый готов подать руку тем, кто отстаёт, чтобы они могли подняться и разделить друг с другом триумф творчества. Ядовитому соперничеству, выживанию прочь слабых, закулисных интриг и возни допускать нельзя, и Мара прекрасно сознавала груз ответственности, которая легла на её отнюдь не хрупкие, но прежде такого веса никогда не тащившие плечи. Иногда приходится с чего-то начинать, она совершенно не так в себе уверена, как пыталась показать, но шанс не упустит.