Страница 45 из 54
Это понятие, к которому мы будем неоднократно возвращаться на протяжении всего этого эссе, и это полезный способ концептуализации опыта, который для тех, кто его переживает, вероятно, будет гораздо менее похож на«высвобождение »и больше похоже на« чистый ад ». Среди возможных исходов:
Системы социальной защиты, финансируемые государством, становятся недоступными по цене, и от них отказываются. Общественная инфраструктура приходит в упадок. Экономические системы, транспортные системы, политические системы, системы здравоохранения и продовольственные системы становятся неработоспособными в той или иной степени и по-разному.
Глобальную военную гегемонию становится труднее поддерживать по ряду причин (включая политическую дисфункцию и экономический спад в имперском ядре, нехватку транспортного топлива и распространение дешевого, но в высшей степени дестабилизирующего нового оружия), а также возрастает вероятность международного конфликта. Любой из этих результатов увеличивает нашу индивидуальную уязвимость. В опасности все находящиеся на плоту, особенно бедные, старые, больные или инвалиды.
Мы могли бы изменить нашу экономическую, политическую, транспортную, медицинскую и продовольственную системы, сделав их менее хрупкими. Но предложения в этом направлении лежали на столе в течение многих лет и в значительной степени отклонялись, потому что они не служат интересам влиятельных групп, которые извлекают выгоду из существующего положения вещей.
Между тем американское население, похоже, неспособно поднять тревогу или отреагировать на него, поскольку оно состоит из большого низшего класса, который перекармливается фастфудом, но недоедает, информирован, но дезинформирован, чрезмерно задолжал и недостаточно квалифицирован; и гораздо меньший надкласс, который живет в основном финансовым хищничеством и с радостью игнорирует любые свидетельства ужасных последствий своей деятельности.
Совершенно несентиментальный читатель мог бы расценить увеличение уровня смертности людей как неизбежное и потенциально полезное истребление этого вида. Непригодные будут отсечены, приспособленные выживут, и человечество будет от этого лучше. В итоге. В теории.
Или, может быть, богатые и безжалостные выживут, а все остальные либо погибнут, либо подчинятся рабству.
Самая большая опасность заключается в том, что, если системы социальной поддержки полностью выйдут из строя, «перерегулирование» может превратиться в «недооценку»: то есть уровни населения могут чрезмерно скорректироваться до такой степени, что выживших станет меньше, чем могло бы быть, если бы адаптация была предпринята проактивно - возможно, намного меньше, чем население непосредственно перед промышленной революцией.
А для тех, кому удастся продолжить борьбу, уровень культуры и технологий может упасть на гораздо меньшую глубину, чем можно было бы сохранить, если бы были приняты меры.
У нас есть узкое место среди населения, как называет это Уильям Кэттон, впереди нас, независимо от того, что мы делаем в данный момент5. Даже если бы завтра появился новый впечатляющий источник энергии, он сделал бы немного больше, чем выиграл бы нам немного времени прежде чем бы мы наткнулись на еще один естественный предел. Однако нам по-прежнему остается выбирать, как преодолеть это узкое место. Мы можем оказывать некоторое влияние на факторы, которые определят, сколько из нас выживет и в каком состоянии.
Кооперативная или конкурентная адаптация
Наихудший сценарий, вероятно, можно предотвратить только с помощью эффективных совместных усилий по адаптации к дефициту и восстановлению после кризисов.
К счастью, есть вполне веские причины предполагать, что совместные действия в этом направлении действительно появятся. Мы - в высшей степени кооперативный вид, и даже наши самые ранние предки были преданными коммунитариями. Другие виды, хотя они часто ссорятся из-за еды и потенциальных партнеров, также участвуют в совместном действе.6 Члены одного вида иногда даже сотрудничают или предлагают помощь представителям разных видов. 7 В самом деле, как теоретик эволюции Петр Кропоткин указал в своей знаменательной книге 1902 года «Взаимопомощь», эволюция движется как сотрудничеством, так и конкуренцией8.
Более того, тяжелые времена могут выявить в людях не только самое худшее, но и лучшее. Ребекка Сольнит в своей книге «Рай, построенный в аду» утверждает, что люди склонны сотрудничать, делиться и помогать во время кризисов, по крайней мере, столько же, сколько и в периоды изобилия. Критик может предположить, что Сольнит слишком далеко заходит в этом аргументе и что в разрушающихся обществах часто наблюдается стремительный рост преступности и насилия (см., Например, Аргентину около 2000 года); тем не менее, она подкрепляет свой тезис убедительными примерами.
Предполагая, что нам не удастся предотвратить кризис и просто отреагировать на него, мы, тем не менее, можем предвидеть ряд возможных вариантов будущего в зависимости от того, настроены ли мы на конкуренцию или на сотрудничество. На одном конце спектра конкурентно-кооперативных сценариев несколько богатых становятся феодалами, в то время как все остальные томятся в крайней нищете.
На другом конце этого спектра сообщества свободных людей объединяются, чтобы производить предметы первой необходимости и максимизировать свои шансы на коллективное процветание. Вернемся к «конкурентному» концу шкалы, это накопление еды и повсеместный голод, в то время как в «кооперативных» экстремальных сообществах повсюду возникают мини-культуры.
При усилении конкуренции люди гибнут из-за отсутствия основных навыков выживания; при более тесном сотрудничестве люди обмениваются навыками и заботятся о людях с ограниченными возможностями того или иного типа. Конкурентные усилия инвесторов по сохранению своих преимуществ могут привести к общему краху доверия к финансовым учреждениям, что приведет к прекращению торговли почти на всех уровнях; но с достаточным количеством сотрудничества, люди могли бы создать денежную систему (без греховного ссудного процента), которая действует в качестве общественной полезности, что приводит к новому обществу.
В реальном мире люди одновременно соревнуются и готовы сотрудничать - всегда были и всегда будут. Но обстоятельства, обусловленность и химический состав мозга могут сделать нас более конкурентоспособными или более склонными к сотрудничеству.
По мере того, как в предстоящие десятилетия мы преодолеем узкое место, связанное с населением, ресурсами и экономикой, конкурентное и кооперативное поведение, в свою очередь, будет выходить на первый план в разное время и в разных местах. Моя исходная точка во всем этом заключается в том, что даже в отсутствие эффективных действий по предотвращению экономических и экологических кризисов у нас все еще есть возможность стать либо более конкурентоспособными, либо более склонными к сотрудничеству во времена дефицита и кризиса.
При правильных социальных структурах и правильных условиях целые общества могут стать либо более беспощадными, либо более дружелюбными10. Создавая общественные организации сейчас, я бы пошел дальше. Вот предварительная гипотеза, для которой я начинаю собирать как подтверждающие, так и опровергающие свидетельства: мы, вероятно, увидим худшие из безжалостных соревнований на ранней стадии фазы краха, когда держатели власти пытаются удержать вместе то, что хочет развалиться и реорганизовать.
Попытка удержать то, что у нас есть, перед лицом неуверенности и страха может выявить во многих из нас конкурентный характер, но как только мы окажемся в разгаре настоящего кризиса, у нас может быть больше шансов объединиться.